1(85) Январь 2008

Нoвoe имя

Олег Лукошин, Нижнeкaмcк, Taтaрcтaн.

 

Помню тебя, Сейфуль – Мулюков!

 

Брат пригласил меня на день рождения жены. Я не очень хотел идти, отношения с ним у меня не ладились, с женой его – особенно. После того, как он открыл свою фирму и женился на этой суке Светлане – дочери владельца холдинговой компании, он стал избегать меня. Я понимал почему: ему было стыдно за брата – плотника. И науськивала его в этом жена – в её кругу не было позора больше, чем родственник – пролетарий.

Однако пошёл.

-          О, Егор! – приветствовал меня Кирилл в своём загородном особняке, после того, как я, в сопровождении охранника и под лай собак, которых держали тут целую псарню, проследовал в дом.

-          Здравствуй, - протянул я ему руку.

-          Привет! – рукопожатием он не ограничился, обнял меня. Я такого внимания не ожидал.

-          Рад тебя видеть! – хлопал он меня по спине.

Появилась его жена.

-          Егорушка! – неподдельно обрадовалась она мне. – Как здорово, что ты пришёл!

В искренность её я конечно не верил.

-          Здравствуй, Света! – попытался улыбнуться.

Она поцеловала меня в щёку. Я растерялся на мгновение – никогда не помнил за ней такой нежности.

-          Поздравляю с восемнадцатилетием, - пошутил, взяв себя в руки.

-          Ой, да брось ты! Тридцать пять – вот мой возраст. И никуда от него не денешься.

-          Я без подарка, извини, - развёл я руками. – Просто не придумал, что тебе можно подарить.

-          Да какие подарки, Егор! Молодец, что сам пришёл! Проходи в зал.

-          Проходи, - кивнул и Кирилл.

Взяв под руку, он повёл меня в зал.

-          У меня к тебе серьёзный разговор, - сказал он по дороге. – И пригласили мы тебя не просто так.

Я напрягся.

-          Я очень много думаю о тебе, - продолжал он. – И знаешь… Мне не нравится, что мы так отдалились.

Стол, накрытый посередине зала, ломился от яств.

-          Это не по-семейному. Не по-братски. Да и живёшь ты как-то… Плотником работаешь, не женат… Это всё взаимосвязано – кто сейчас за плотника замуж пойдёт?

Разговор этот мне не нравился.

-          Так дальше нельзя, поверь мне. Никто сейчас так не живёт, как ты. Я вообще не представляю, как на твою зарплату можно жить.

-          Да я в общем-то не жалуюсь. Мне хватает.

-          Вот – мне хватает. Что за крохоборская философия! Разве можно с такими взглядами чего-то добиться в жизни?!

-          А что – нужно?

-          Конечно нужно! Конечно!

Я уже жалел, что пришёл.

-          Короче, Егор! Я хочу помочь тебе! Устроить тебя на приличную работу.

-          Знаю я твои приличные работы…

-          Работа действительно приличная, можешь мне верить. Заместителем директора по учёту. Перспектива есть. Поработаешь, пообoтрёшься – очень возможно, что выше пойдёшь.

-          Спасибо, - ответил я. – Но стоит ли? Я вполне доволен своей жизнью.

-          Возражения не принимаются. Гости разойдутся – мы с тобой подробнее побеседуем.

Гости постепенно съезжались. Всего набралось человек тридцать. Поздравляли Светлану. Кто дарил перстень с бриллиантом, кто соболиную шубу. Самым дешёвым подарком оказалась видеокамера. Я сидел в уголке и чувствовал себя уличной дворняжкой. «Уж выпить бы, что ли», - думал.

Наконец всех пригласили к столу. Стол был шведским и у них всё это называлось фуршетом. Есть стоя оказалось очень непросто. Я ни с кем не разговаривал, на душе было тяжко. Лишь после пары рюмок почувствовал себя лучше и стал взирать на это сборище более снисходительно.

Вечеринка была до ужаса скучной. Все не спеша прохаживались по залу и вели какие-то бестолковые разговоры. О музыке, о театре, о кино. Кто-то пытался шутить – до такой степени не смешно, что просто неловко делалось. Ему, однако, улыбались.

-          Вчера весь день смеялся, - сказал я стоявшей рядом даме, решив поучаствовать в разговоре.

-          Смеялись? – отозвалась она. – Над чем же?

-          Вспомнил фамилию одну. Сейфуль-Мулюков. Помните, был на центральном телевидении такой журналист-международник?

На меня обратили взоры и другие гости.

-          Нет, не помню, - улыбнулась она.

-          Ну как же, Фарид Сейфуль-Мулюков. «Международную панораму» вёл, «9-ю cтудию».

-          Не помню.

-          Ну, их целая кодла была. Сейфуль-Мулюков, Бовин, ещё кто-то. Я к чему это – смешная фамилия очень. И вспомнил её неожиданно так. Хоба на – Сейфуль-Мулюков! Долго смеялся.

-          Как-как, вы говорите? – обратился ко мне какой-то мужчина.

-          Сейфуль-Мулюков.

-          Араб какой-то?

-          Может и араб, я не знаю. Политический обозреватель.

-          В какие это годы?

-          Семидесятые – восьмидесятые.

Мужчина задумался.

-          Нет. Что-то не припоминаю.

-          А вы с какого года?

-          С шестьдесят второго.

-          Ну как же, должны помнить! Я моложе, и то помню.

Никто из гостей Сейфуль-Мулюкова не помнил.

«Ну, блин, тупые! – думал я. – Что за интеллект у вас, если вы Сейфуль-Мулюкова не помните?!»

-          Советские времена ещё были, - продолжал я объяснять. – Холодная война. Вот он всё про гонку вооружений рассказывал, про обстановку на Ближнем Востоке.

-          Советские времена? – удивилась какая-то женщина. – Это что за времена такие?

Я юмора не улoвилa.

-          Ну как какие, - развёл руками. – Времена Советского Союза.

-          Советского Союза? – переспросили меня. – Это промышленная компания какая-то?

Я вглядывался в лица гостей.

«Сволочи! – дошло до меня наконец. – Меня разыгрывают! Неужели думают, что я поведусь на такую тупость?»

-          Союз Советских Социалистических Республик! – гордо и оскорблённо произнёс я. – Страна, в которой вы родились и выросли.

Гости смотрели на меня недоумённо. Особенно - брат с женой.

-          Но мы родились и выросли в Великой России, - серьёзно ответил мне кто-то.

Я начинал злиться.

-          Я понимаю, - сказал, - что в своей жажде наживы вы готовы отвергнуть всё святое и ценное, что есть в нашей жизни. Но отрицать историю… Это уже что-то из ряда вон выходящее.

Кирилл, побледневший и смущённый, делал мне какие-то знаки. Я не реагировал.

-          Егор! – позвал он меня наконец. – Пойдём, обсудим кое-что.

-          Кирилл! – крикнул я ему. – Киря! Ну хоть ты-то не прячься за идиотской маской. Я не знаю, может у вас так принято – разыгрывать пролетариев, но шутка ваша – неумная.

-          Егор, - голос брата стал жёстче. – Подойди ко мне, пожалуйста.

-          Может и ты скажешь, - кричал я ему, - что Советского Союза не было?!

-          Ни про какой Советский Союз я не знаю, - раздражённо ответил он, подходя ко мне. Схватив за руку, попытался вывести меня из зала.

Я завёлся.

-          Гады! – крикнул я, швыряя рюмку об пол. – Сволочи зажравшиеся! Сталина на вас нет! Ленина! Дзержинского! Они бы сгноили вас живьём. Вы ненавидите меня за то, что я беден. За то, что не швыряюсь капустой. Но я выше вас, потому что честнее! И победа, в конце концов, будет за нами!

Подбежавшие охранники вывели меня из зала. Брат бормотал что-то, но я его не слушал. Торжественно плюнув ему под ноги, я оставил этот очаг разврата и лжи.

 

Весь следующий день не мог успокоиться. Сидел в своей плотницкой каморке и возмущался.

-          Ренегаты! Предатели! Готовы отказаться от всего святого, растоптать своё прошлое – лишь бы получать наживу. Как велика их ненависть к рабочему классу! Как далеки они от трудового народа!

Работы почти не было. За весь день заказали всего два гроба.

Вечером ко мне заглянул хозяин.

-          Как дела? – осмотрел он каморку.

-          Нормально, - отозвался я.

-          Сколько заказов сегодня?

-          Два.

-          Всего два?

-          Да.

-          Плохо, плохо. Ты сделал?

-          Да, вон стоят.

Хозяин похлопал по стоявшим у стены гробам. Придраться было не к чему.

-          Ну ладно, - сказал он. – Рекламку надо дать. Подзабыли наверно про эту точку. Не может же быть, чтобы меньше умирали.

-          Степан Валерьянович! – обратился я к нему, когда он уже собирался уйти.

-          Что? – обернулся он на пороге.

-          Я у вас спросить кое-что хотел…

-          Оклад не повысится, мы уже говорили на эту тему.

-          Да я не об этом…

-          А о чём?

-          Вы случайно не помните, ведущий был такой на телевидении – Сейфуль-Мулюков. «Международную панораму» вёл, «9-ю cтудию»…

-          Это викторины какие-то?

-          Да нет. Общественно - политические передачи.

-          Нет, не помню.

-          Ну, при cоветской власти ещё…

-          При какой власти?

Я осёкся.

-          Советский Союз вы ведь не забыли?.. – добавил тихо.

Степан Валерьянович нахмурил лоб.

-          Советский Союз… - произнёс он задумчиво. – Чё-то слышал. Но точно не помню.

Я был в большом недоумении. Хозяин разыгрывать меня не мог – у него отсутствовало чувство юмора.

-          А к чему это тебе? – спросил он.

-          Да так. Поспорил тут…

-          Ну и кто выиграл?

-          Пока проигрываю я.

-          Ха! – хмыкнул он. – На тебя похоже.

В течение нескольких дней я осторожно расспрашивал клиентов про Советский Союз. Никто про такую страну не помнил.

Я пребывал в абсолютном отчаянии. За всю мою жизнь со мной не происходило ничего подобного. Окружающая действительность, такая близкая и понятная, вдруг ощетинилась иглами и в одночасье изменила свою сущность.

С получки я напился.

Покачиваясь, шёл по улице. На обочине дороги сидел старик, просил милостыню.

-          Отец! – подошёл я к нему. – Я тебе червонец дам, мне не жалко. Только ответь мне честно на один вопрос. Ответишь?

-          Отвечу, если смогу, - прошамкал он беззубым ртом.

-          Ведь ты помнишь Советский Союз, батя!? Скажи, помнишь? Ты не можешь не помнить его.

Старик нервно огляделся по сторонам.

-          Тссс!!! – прижал он палец к губам. – Заткнись, дурак! Хочешь, чтоб тебя забрали?

-          Забрали?! – недоумевал я. – Куда?

К нам подошли какие-то люди в кашемировых пальто.

-          Вы интересовались Советским Союзом? – спросил меня один из них.

-          Да! – кивнул я.

-          Я его не знаю! – махал руками старик. – Первый раз вижу!

-          Не пройдёте с нами? – взяли они меня за бока. – Мы многое объясним вам про Советский Союз.

По их лицам было ясно, что отказываться нельзя.

-          Пожалуйста, - ответил я.

Меня посадили в стремительно подъехавший «Мерседес» и куда-то повезли. В машине одели на глаза повязку. Ехали мы довольно долго. Когда машина остановилась, меня вытащили и повели по каким-то гулким коридорам. Пахло сыростью и затхлостью.

Меня усадили на табурет и сняли повязку. Передо мной за столом сидел человек в белом халате.

-          Егор Николаевич Батраков? – улыбнулся он мне.

-          Он самый.

Человек добродушно покивал.

-          Значит вас беспокоит Советский Союз?

-          Он меня не беспокоит, - ответил я. – Просто я его не забываю.

-          Ах, не забываете!.. Это усугубляет ситуацию.

-          А вы, простите, кто такой?

-          Я – психиатр, - сказал человек. – Вы находитесь на медицинском освидетельствовании с целью выявления у вас психических отклонений.

-          У меня нет психических отклонений.

-          Это мы выясним… Скажите, пожалуйста, кем вы работаете?

-          Плотником.

-          Хорошо зарабатываете?

-          На жизнь хватает.

-          Женаты?

-          Нет.

-          Были?

-          Да.

-          Почему расстались?

-          Не ваше дело.

-          Подруга, любовница?

-          Это вас тоже не касается.

-          Скажите, когда вы в последний раз были с женщиной?

-          Какая вам разница!? – я начинал выходить из себя.

-          Понятно, понятно… - закивал доктор.

Какое-то время он молчал, пристально меня разглядывая.

-          Эх, Егор Николаевич! – изрёк наконец. – Что ж вы так… И брат у вас уважаемый. А вы… Советским Союзом заболели.

-          Ничем я не болею! Это вы с ума все сошли.

-          Хорошо. Я объясню более популярно. В 90-х годах прошлого века психиатры нашей страны стали фиксировать крайне необычное заболевание. Оно получило название «Советский Союз». Советский Союз – это болезнь неудачников. Людей, по каким-либо причинам не добившихся в жизни того положения, которое воспринимается всеми как успешное. Советский Союз – это чудовищная иллюзия, миф о прекрасной и справедливой стране, которая якобы существовала в 20-м веке на территории России и сопредельных государств. Иногда грёзы о Советском Союзе бывают такими реальными, что люди называют имена, даты, события, будто бы имевшие место в истории.

«Сплю, может, - думал я. – Напился и сплю».

Однако чувствовалось, что алкоголь из меня окончательно выветрился.

-          Вы хотите сказать, что я неудачник? – спросил я.

-          Ну а кто же вы ещё? – усмехнулся доктор. – С женщинами не общаетесь…

-          Я не говорил этого!

-          Да и так всё видно! – отмахнулся он. – Работаете плотником, за мизерную зарплату. Кстати, что вы производите?

-          Гробы.

-          Вот видите! Разве может быть гробовщик удачным человеком с позитивным взглядом на жизнь?

Я тяжело вздохнул.

-          Коммерцией не занимаетесь… - продолжал врач.

-          Вот ещё не хватало! – фыркнул я.

Доктор посмотрел на меня внимательнее.

-          Так вы что, не читали постановление Верховной Хунты Капиталистической Стабильности о том, что неудачниками следует считать всех, кто не занимается коммерцией?

-          Первый раз слышу про такое постановление, - сказал я. – И про хунту ничего не знаю.

-          Э-э-э, дорогой ты мой! – откинулся доктор на спинку кресла. – Да у нас тут всё гораздо серьёзнее!

Он надавил кнопку на столе, вошли люди, повязали мне глаза и увели в камеру.

-          Будем вас лечить, если получится… - услышал я последние слова доктора.

 

Лечили меня электричеством. Пять сеансов каждый день, по два часа. Во время сеансов электронный голос объяснял мне современное политическое состояние страны.

-          Вы живёте в Великой и Свободной Капиталистической России, стране позитива и успеха, - бубнил голос. – Стране улыбающихся детских лиц, стране успешных и состоятельных людей, стране мирa, света и добра. Вы должны признать, что были больны и помочь нам сделать вас современным и кредитоспособным человеком.

По ночам меня били охранники.

-          Ты против позитива, мразь?! – прикладывали они сапоги к моему лицу и бокам. – Ты против того, чтобы все были успешными и богатыми?! А, ублюдок?!

Через месяц я вылечился.

«Всё верно, - сидел в своей камере, улыбаясь. – Какой в жопу Советский Союз! Что за наваждение! Великая и Свободная Капиталистическая Россия – вот моя родина. Я хочу быть успешным! Я хочу быть позитивным! Я хочу быть кредитоспособным!»

Перед освобождением мне предстояла последняя процедура – Публичное Покаяние. Высокопоставленная комиссия во главе с самим Верховным Жрецом Капиталистической Стабильности должна была рассмотреть моё прошение и удовлетвориться моим Чистосердечным Унижением.

Церемония проходила под сводами Храма Успеха. Комиссия заседала за длинным столом, а Верховный Жрец – совсем ещё не старый мужчина – сидел посередине залы на троне.

-          Что же ты, Егорушка, - спросил он меня ласково, - неужели не любишь Родину нашу?

-          Прости, Красно Солнышко! – взмолился я о пощаде. – Бес попутал.

Верховный Жрец тяжело вздохнул.

-          Такие они, бесы… Ну, встань на колени, сын мой!

Я опустился на колени.

-          Отрекаешься ли ты, - зазвучал под сводами его голос, - от заблуждений, порочащих устои и порядки Великой и Свободной Капиталистической России?

-          Отрекаюсь! – дрожащим голосом произнёс я.

-          Признаёшь ли ты, что был болен, но излечился и готов служить обществу, вливаясь в него полноценным и кредитоспособным звеном?

-          Признаю!

-          Обязуешься ли ты чтить порядки добра и позитива, что главенствуют в Великой России, признавать власть Верховной Хунты Капиталистической Стабильности и лично мою – Верховного Жреца?

-          Обязуюсь!

Члены комиссии удовлетворённо качали головами. Верховный Жрец тоже был доволен.

-          Ты можешь идти, - сказал он мне.

Я поднялся с колен.

-          А всё-таки я помню Сейфуль-Мулюкова! – бормотнул я.

Меня не услышали. В залу вводили очередного исправившегося отщепенца.

 

Жизнь моя теперь в общем-то стабильна. Хожу по улицам, улыбаюсь, позитивен. Лишь по ночам Фарид Сейфуль-Мулюков, словно живой, приходит ко мне во сне и рассказывает об агрессивной политике Израиля. О, что за чудные мгновения! Помню тебя, Сейфуль-Мулюков! Верю в тебя, Фарид!

Увы, просыпаясь, я вижу вокруг совсем другое.

Снова устроиться плотником не удалось. Собираю бутылки.

 

 


Copyright © 2001 - 2007 Florida Rus Inc.,
Пeрeпeчaткa мaтeриaлoв журнaла "Флoридa"  рaзрeшaeтcя c oбязaтeльнoй ccылкoй нa издaние.
Best viewed in IE 6. Design by RusMagazine.US, Contact ashwarts@yahoo.com