Вдалеке от Майами

 

Константин Северинец, Витебск Лауреат премии «Лучшие строки «Флориды» 2008     ЗА БАЗАР ОТВЕЧАЮ      «Мой Париж – Витебск», - утверждал Марк Шагал, шагнувший в мировое изобразительное искусство с улицы Покровской нашего некогда заштатного губернского городка. Поэтому в эмблему международного песенногофестиваля «Славянский базар», который вот уже 15 лет проходит на берегах Двины, благодарные потомки вплели и знаменитый шагаловский василёк. Обычно в конце июля каждого года Витебск становится и Парижем, и Амстердамом, и Рио-де-Жанейро вместе взятыми. Ибо карнавал под названием «Славянский базар» собирает здесь едва ли не все языки и наречия мира со всех континентов. И целую неделю город поёт, пляшет, лицедействует, выпивает и закусывает прямо на улицах, в сквериках и парках, кутя напропалую денно и нощно. Крутясь репортёрской щепкой в водовороте крикливого вертепа, мне приходилось готовить материалы и для ТАСС, и для радио с телевидением, и для газет. Кое-что оставалось по тем или иным причинам «за кадром», не вмещаясь в отведённое эфирное время или не влезая на газетную полосу. Полистав давние странички репортёрских блокнотов, нашёл немало мимолётных впечатлений, показавшихся мне забавными и не лишёнными претензий на обнародование. А поскольку всем этим сценкам свидетелем был самолично, за базар, что называется, отвечаю.       По-армянски Ованес, а по-русски?   Услышанное когда-то в далеком студенчестве трепетное кавказское выражение задушевных чувств, нахальный газетчик решил использовать поводом к общению с Тамарой Гвердцители. --Цавет Танем, Тамрико! – решительно подступился он к обаятельной и общительной певице. – Не слишком ли плох мой грузинский? -- Что вы, молодой человек,-- рассмеялась эстрадная звезда. – У вас вполне сносный… армянский!   Новый Вавилон   Познаниями во французском решил блеснуть перед Мишелем Леграном заядлый славянобазаровский любитель автографов и сувениров. В знак благодарности за росчерк на полях фестивальной программки, пролепетал  с витебским прононсом: --Силь ву пле, маэстро! Прославленный музыкант виновато похлопал ресницами и вновь склонился над программкой, добавляя к уже написанному новый текст. -- Силь ву пле, буку! – опять захлебнулся в восторге провинциальный «француз». Вконец растерянный Легран бросил вопросительный взгляд в сторону переводчика. --Месье, наверное, хочет сказать «мерси»? – тактично предотвратил назревавшее «вавилонское столпотворение» учтивый толмач. --Во, блин, точно: мерси! –радостно вернулся в родную языковую стихию неосмотрительный «полиглот».       Неуловимый фрак   На одном из фестивалей Игорь Лученок «базарил» в ослепительно белом костюме. Облачался известный композитор в этот роскошный прикид исключительно по торжественным случаям. А поскольку таковых на «Славянском базаре» -- пруд пруди (а для председателя жюри конкурса молодых исполнителей тем более!), снимал его редко.  После одного из банкетов-фуршетов с начальством правоохранительных органов, с которыми у Игоря Михайловича сердечные отношения, как, впрочем, и с военными, торопясь на очередной, вконец замотанный маэстро вдруг не обнаружил на плечиках в шкафу дорогого наряда. Едва ли не вся витебская милиция была поднята по тревоге и сбилась с ног в поисках пропажи. А личный фрак песенника в это время беспечно прикрывал… спинку гостиничного стула, придвинутого вплотную к телевизору. Там его и обнаружили радостные оперативники.     Сплошная «Курочка ряба»   На чествовании победителей конкурса молодых исполнителей эстрадной песни четвёртого по счёту «Славянского базара» обладательница первой премии украинская певица Наталья Могилевская уронила хрустальную крышку «Золотого яйца», и та вдребезги разбилась. Председатель жюри, болгарская певица Йорданка Христова философски заметила: -- На счастье! Так оно и вышло. Звезда Натальи засверкала на небосклоне украинской эстрады ярко, ослепительно и звучно. Правда, казусы с призами продолжились. Получая «Хрустального слоника» за победу в хит-параде «Колесо фортуны», Наташа умудрилась отломать у него… корону!     Аранжировка с интерпретацией   -- Поют ли в Израиле русские песни,-- поинтересовались журналисты у некогда члена Союза советских писателей, а ныне директора международного центра юмора в Тель-Авиве Александра Каневского. -- Не то слово – горланят! – ответил юморист. – Только на иврит русские песни переводятся вместе с музыкой, потому и звучат с акцентом. Знаменитая строчка «там, в степи глухой, замерзал ямщик», к примеру, трактуется с учётом местных реалий: «а в пустыне той загорал араб…»     НЕ ПИШЕТ, НЕ ЗВОНИТ…   Где-то в середине 90-х прошлого столетия, когда я репортёрствовал на республиканском радио, снабжая новостями из Витебска популярные информационные программы того времени, на берегах Двины пел, плясал и озоровал очередной «Славянский базар». Вместе с коллегами по перу и микрофону приходилось с утра до ночи гоняться за эстрадными «звёздами» в надежде на эксклюзивное интервью. В первом же репортаже для утренних новостей «Кастусь Севярынец з Вицебска» проанонсировал ещё не состоявшуюся беседу с Софией Ротару в вечернюю передачу «Постфактум». Так принято. А что заявлено, подлежит безусловному исполнению, иначе – гнев начальства и локальный «кирдык» в виде лишения премиальных и последнего «китайского предупреждения» за обман слушателей. И тут выяснилось, что София Михайловна отказалась от любых контактов с прессой! --У неё серьёзные семейные проблемы, мама очень больна, - обрисовал ситуацию руководитель фестивального пресс-центра Михаил Шульман. – Она даже плановое «Рандеву со звездой» отменила… Не смогли посодействовать ни директор фестиваля Родион Басс, ни руководитель украинской делегации, народный артист Борис Шарварко, ни мой хороший знакомый поэт, драматург, переводчик Юра Рогоза, пожинавший в те дни славу автора текста популярнейшего шлягера «Америка-разлучница» и уже подступавший к сценарию телесериала «День Буржуя»… Наконец удалось выловить в амфитеатре администратора певицы. Тот согласился помочь, велел подождать у дверей гримёрки, но через пару минут со словами : «Извини, старина! – помчался по своим неотложным делам. Я уныло поплёлся по коридору навстречу редакторской головомойке. -- Хлопчик, ну чего тебе надо? – неожиданно окликнул со спины голос, который невозможно спутать с чьим-либо другим… …В артистической гримёрке, куда пригласила радушная хозяйка, пахло цветами, коньяком и конфетами. Мы присели за журнальный столик. Аромат букетов от многочисленных поклонников я обонял не спросясь, а вот коньячок под конфетку пригубил с любезного предложения. Не капризничать же перед «звездой»! «Хорошо сидим!» -- рвалось из души. Без косметики и других сценических прибамбасов маленькая, ладненькая, очаровательная гуцулочка выглядела по-домашнему просто, но с интригующим шармом. И улыбка у неё была добрая-добрая, без наигрыша. Поэтому и беседа меньше всего походила на интервью, хотя микрофон работал исправно. Слегка захмелев и окончательно обнаглев от искренности общения, напоследок попросил собеседницу спеть что-нибудь без аккопонемента, a capella, так сказать. -- Для наших радиослушателей! – пафосно воскликнул я. --Можно и лично, - не стала жеманиться «звезда». Не ручаюсь за точность транскрипции, но слова известнейшей песни моей молодости зазвучали так сердечно, как никогда: Червону руту Не шукай вечорами, - Ти у мене единий, Тільки ти, повір... Теперь, слушая Софию Ротару, льщу себя надеждой, что поёт она именно для меня. Ведь я, как никак, у неё – “единий”. Правда, не пишет, не звонит... Разве что иногда ручкой с телеэкрана помашет!