Стивен
Лесней(Станислав Селезнев),
Санни Айлс, Флорида
МОИ РИМСКИЕ КАНИКУЛЫ
(Отрывок из книги
«Прогулки с инопланетянином»)
С Римом меня связываю
особые «отношения». Когда я эмигрировал в семьдесят четвёртом году
из ещё не начавшего «перестраиваться» Советского Союза, судьба
занесла меня, как и многих других тогдашних эмигрантов, в Рим. Моя
мама и брат выехали из Союза на два месяца раньше, и теперь мама
дожидалась моего приезда в Риме, живя в дешёвом пансионе на скромное
пособие толстовского Фонда.
Когда я впервые увидел
римские улицы, направляясь в мамин пансион, расположенный в районе
главного городского вокзала Стационэ Термини, они показались мне
немного тусклыми и запущенными по сравнению с блестящей Веной, в
которой провёл перeд
этим две недели. Но это было только первым и, к счастью, ошибочным
впечатлением. Потому что скоро я убедился: этот город не имеет себе
равных по архитектурному разнообразию и своей особой,
притягательной античной красоте.
Большинство старых жилых
домов в Риме похожи друг на друга.
Они выкрашены, как правило, в
выцветшие терракотовые тона разных оттенков. Их прямоугольные окна
вытянуты в высоту и снаружи снабжены деревянными или железными
щелевыми ставнями всех цветов и оттенков. Архитектура этих домов
выражена в основном в надоконных портиках, подоконниках и нависающих
карнизах крыш.
Как я убедился в
дальнейшем, старые римские дома каким-то образом хорошо гармонируют
как с древними развалинами, так и со средневековыми храмами,
фонтанами и скульптурами города, выполненными в стиле ренессансного
барокко Все это придает городу невероятное очарование и некое
благородство.
Я разыскал маму в
небольшом пансионе синьоры Маравильи, состоявшем из одной огромной
квартиры на четвёртом этаже старинного, тоже тёмно-терракотового
жилого дома на виа Наполеоне
III. Квартира была
разделена на десяток крошечных комнатушек, заселённых, в основном,
русскими эмигрантами, ожидающими виз для отъезда в Америку.
До моего приезда мама уже
прожила в Риме почти три месяца.
За это время она осмотрелась,
обзавелась знакомыми и даже начала подрабатывать немного в
университете, тренируя в произношении аспирантов, изучающих русский
язык.
С первых же дней жизни в
пансионе, в маминой комнатушке, куда я вселился, поскольку свободных
комнат у синьоры Маравильи пока не было, я начал совершать
пешеходные и автобусные вылазки в город. Обычно, с момента подачи
документов в американское посольство и до получения визы проходило
около месяца, иногда немного дольше. И за это время хотелось увидеть
всё, что возможно.
Что я знал о Риме перед
приездом сюда? Почти ничего. Только самое общеизвестное из
школьных учебников и литературы: о республике и Сенате, о римских
императорах и их завоеваниях, о Колизее и гладиаторах, о семи
холмах, на которых построен Рим, о Палатине и Капитолии, о
Ватикане, о соборе Святого Петра и о зарождении христианства...
Теперь я понемногу узнавал реальный нынешний Рим, живой город –
музей, с его суматошной жизнью, толпами туристов, с вездесущими
переполненными зелёными автобусами, на которых при желании можно
было добраться куда угодно в городе и даже за его пределы. Я сразу
же купил всего за три тысячи лир (меньше трёх долларов), месячный
проездной билет, годный на все автобусные маршруты, и вооружившись
туристской картой города, начал совершать паломничества к известным
и не очень известным местам Рима.
К моему приезду мама уже
была полностью влюблена в Рим и жила ежедневно пополняющимися
впечатлениями от Вечного города. Постепенно и я всё больше подпадал
под его очарование.
Наш пансион находился в
десяти минутах ходьбы от Пьяцца Република – круглой площади с
фонтаном посередине, том самом, где прикорнула поспать принцесса
(Одри Хепбёрн) из кинофильма «Римские каникулы». С двух сторон
площадь была охвачена полукруглыми аркадами, под которыми скрывались
витрины дорогих магазинов и небольшое кафе со столиками на панеле и
самодельной эстрадой прямо под арками слева от проезда на виа
Национале. По вечерам на эстраде музыканты играли популярные
итальянские мелодии, танцевали туристы, а местные певцы исполняли
тогдашние шлягеры, неаполитанские песни, а иногда и арии из опер,
чаще всего из «Тоски» Пучини и «Паяцев» Леонковалло.
Мы приходили под аркаду
Пьяцца Република по вечерам послушать музыку и просто подышать
вечерним римским воздухом. Под арками висели большие шарообразные
застеклённые фонари, почти не дававшие света и игравшие больше
декоративную роль. На столиках горели свечи в стаканчиках, а эстрада
освещалась небольшими прожекторами со сменными цветными стёклами,
закреплёнными прямо под арками. Всё это совместно с мелодичными
звуками музыки создавало настроение, и оттуда не хотелось уходить.
Денег на сидячие места за столиками в кафе у нас, конечно, не было,
и мы подбирались где-нибудь сбоку поближе к эстраде и стояли так
иногда целыми часами, наслаждаясь музыкой и удивительным уютом,
исходящим, кажется, от самих камней великого древнего города.
Ещё ближе от нашего
пансиона находилась знаменитая римская католическая церковь Санта
Мариа Маджоре, похожая на дворец в стиле римского барокко.
Пологие ступени с трёх сторон вели к
огромной приподнятой паперти, выложенной простым узором из тёмных и
светлых плиток перед пятью гигантскими входными дверьми в храм.
Возле фасада
церкви, в центре площади, возвышалась каннелюрная колонна метров в
сорок высотой, увенчанная скульптурой Марии с Младенцем. Внутри
церковь состояла из огромного, великолепно отделанного зала –
базилики, по обеим сторонам которой шли две величественные мраморные
колоннады, отделявшие её от боковых нефов. В притворах у самого
входа расположены деревянные скамьи, где было удобно назначать
встречи вне пансиона, если в этом возникала необходимость. Церковь
Марии Маджоре все в Риме хорошо знают, потому найти её не составляло
труда.
Когда я впервые оказался
на площади перед собором Святого Петра, то был заворожен величием и
совершенством всего его архитектурного ансамбля и в особенности
четырёхрядной колоннадой Бернини, как бы заключающей в объятия всю
площадь с обелиском и двумя великолепными фонтанами, один из
которых был тоже работы Бернини. Светлый купол собора, видимый с
любого возвышенного места в городе, отсюда с площади казался
грандиозным и как бы парящим в воздухе над храмом. Сам собор
поразил меня своей величиной и совершенством архитектуры, а так же
великолепием внутренней отделки и обилием скульптурных шедевров.
Побывав в нём, хотелось возвращаться сюда вновь и вновь, чтобы
открывать для себя каждый раз всё новые и новые его детали и
подробности.
Я бродил по римским
Форумам между камнями древних развалин и немногими всё ещё
стоявшими колоннами и арками, большинство которых были возведены
ещё до рождения Христа. Я гладил руками шершавые их бока и старался
представить себе, как всё это выглядело двадцать с лишним веков
назад… Сам факт, что древние колонны всё ещё стояли, заставлял
проникаться мыслью о связи времён, о реальной «вечности» этого
города.
Природа Рима тоже в
какой-то степени способствовала этому чувству вечности. Гордые,
«античные» римские сосны и пинии со своими голыми, искривлёнными
стволами и как бы стелющимися в ширину кронами, здесь и там
оживлявшие развалины, подчеркивали их реальность и постоянство.
Разумеется, в первый же
месяц по приезде в Рим я побывал во всех его известных из истории и
литературы местах, в том числе в загородной Вилле
D’Este
в Тиволи и на красивейшем, окружённом невысокими горами озере
Албано, над которым возвышаются постройки и купола летней папской
резиденции Кастельгандолфо.
Время шло, и Рим нам
нравился всё больше и больше, и не хотелось расставаться с ним. И
уже не так тянуло в Америку, где ждала полная неопределённость…
Очень хотелось остаться в Риме навсегда. Но мы понимали, что без
документов и ходовой специальности это практически невозможно, и что
все наши бумаги должны придти из голландского посольства в США… Тем
не менее, мы хитрили, стараясь оттянуть наш отъезд. Мы подавали
прошения поочерёдно в посольства разных стран: в канадское,
французское, австралийское, ново-зеландское и даже в
южно-африканское, зная заранее, что нам откажут, поскольку
учитывался мамин совсем не юный возраст и моё морское образование,
которое нигде в то время не пользовалось спросом. Но каждый
очередной отказ приходил через полтора - два месяца, и до получения
очередного отказа нас не торопили с отъездом.
Вскоре я тоже начал
немного подрабатывать, обучая правильному произношению студентов,
изучающих русский язык, чуть позже брат прислал нам из Америки
немного денег из своих первых заработков, и мы расширили маршруты
наших поездок на всю Италию. Таким образом, мы сумели объездить
почти всю страну, - увидеть её неповторимую живописную красоту и
влюбиться в неё на всю оставшуюся жизнь.
Я увидел Венецию,
Флоренцию, Неаполь, остров Капри и озеро Комо. Мы побывали в
предгорьях итальянских Альп, в Генуе и Милане. Мне всё здесь
нравилось, всё привлекало и звало остаться…
Разумеется, за время наших
«римских каникул» я много раз побывал во всех общеизвестных местах
Рима: и в Пантеоне, и в Колизее, и в Ватикане, и на Английском
кладбище у Пирамиды, где похоронены два друга, английские поэты Китс
и Шелли, и в других дворцах, храмах и галереях, куда только был
доступен вход простым смертным.
Но самыми «римскими» моими
воспоминаниями остались те вечера на круглой площади Република, и
ещё опера «Аида» в Термах Каракаллы, на которую мне посчастливилось
однажды попасть.
Когда-то Термы Каракаллы
были самыми большими и роскошными общественными банями древнего, ещё
императорского Рима. Как описывают справочники, в их ваннах и
бассейнах могло купаться одновременно до шестисот человек. Они были
не только банями, но и местом, где собирались и общались римляне,
как занимавшие достаточно высокое социальное положение, в тогдашнем
обществе, так и просто свободные люди.
Теперь от Терм остались
почти бесформенные развалины, среди которых, между двух опор
когда-то рухнувших гигантских арок, была сооружена театральная
сцена, а на примыкающем к Термам пустыре установлены трибуны для
зрителей. Здесь расположен самый большой в мире оперный театр
под открытым небом.
Вот так наши «римские
каникулы» растянулись более чем на одиннадцать месяцев. И признаюсь,
это были самые лучшие и интересные месяцы в моей жизни. Я настолько
тогда привык, прикипел к Риму, к его старинным домам, соборам,
улицам и площадям, фонтанам, статуям, дворцам и паркам, что первое
время в Америке мне было тоскливо и немного грустно без них,
несмотря на нескончаемые хлопоты по устройству жизни на новом месте
и новые, сильные впечатления от великой страны и Нью-Йорка. Я
испытывал настоящую ностальгию по Риму и Италии ещё очень, очень
долго. В какой-то мере, это продолжается даже теперь…
Фото Александра Росина
Книгу «Прогулки с
инопланетянином» можно скачать или купить на Сайте:
www.lulu.com/content/1218510
|