Memory

 

Борис Соркин, Москва   Эдди по имени «Царь»   Эдди Рознер (так он называл себя на американский манер)- настоящее имя Адди, Адольф - родился 26 мая 1910 года в Варшаве в очень состоятельной  семье. Отец, Игнаций Рознер, имел гостиничный бизнес и постарался дать сыну лучшее образование. С детства мальчика учили на скрипке лучшие варшавские педагоги, а потом отец отправил его в Берлин к великому Карлу Флешу, под руководством которого Адди и закончил Берлинскую консерваторию. Виртуозное владение скрипкой осталось у Рознера на всю жизнь. И так же на всю жизнь сохранился безупречный берлинский диалект немецкого языка, что потом спасло ему жизнь.  Но об этом поже. В Берлинской косерватории действовала норма: каждый музыкант должен играть, кроме своего инструмента и фортепиано, ещё на третьем инструменте, не родственном этим двум. Рознер выбрал трубу, и выбор оказался счастливым. К окончанию  консерватории он играл одинаково профессионально на скрипке и трубе.  Тогда же Адди увлёкся и джазом, эта  "эпидемия" охватила всю Европу.  На вопрос, почему он стал не скрипачом, а трубачом, Рознер шутливо отвечал: "Мани, золотко, мани; я заметил, что трубачам больше платят". Уехав из Варшавы со скрипкой, Адди вернулся с трубой и новым другом на всю жизнь.  Друга звали Луи Маркович. Луи - колоритная личность: полиглот (4 или 5 языков), утончённый джентльмен и чемпион Берлина по боксу в среднем весе. Кроме того, Луи прекрасно пел и играл на гитаре, его "коронкой" было исполнение тирольских песен-йодлей. Вернувшись домой, Рознер собрал джаз-оркестр и стал выступать в ресторане отеля, принадлежавшего отцу. Красавец, изысканый щёголь, отличный музыкант - он скоро стал известен и популярен. К томе же он начал сочинять песни, быстро становившиеся шлягерами.  Друг Луи стал солистом оркестра, своим голосом и блестящими манерами он прекрасно дополнял Рознера.  Но пришёл 1939 год. Германия и СССР разделили Польшу. Варшаву оккупировали немцы.  Рознера и Марковича арестовали, как евреев, и должны были отправить в концлагерь.  Польские евреи хорошо знали, как в Германии относятся к их соплеменникам, и понимали, что ничего хорошего ждать не приходится.  Арестованных поместили на третьем этаже здания школы, а во дворе выставили охрану.  Ночью Адди и Луи сумели открыть окно и спрыгнули на оказавшуюся внизу кучу мусора. Когда они пробрались к забору школьного двора и начали перелезать, их заметил часовой и крикнул: "Стой! Кто там?!" Вот тут то и помог Рознеру его берлинский диалект.  Он ответил часовому с произношением настоящей берлинской шпаны: "Ты что, мать твою..., своих не узнаёшь?  Хотим в город, польских девок пощупать!"  Часовой заржал, а друзья перевалились через забор и удрали.  Долго по ночам они пробирались болотами и лесными тропами на восток, дошли до Буга, переплыли и оказались на советском берегу. В Западной Белоруссии (бывшей Польше) имя Рознера было хорошо известно, и местные власти охотно предоставили ему возможность творческой работы, но с условием - принять советское гражданство. Выбора не было, Рознер и Маркович это условие приняли.  Вскоре усилиями музыкантов возник государственный джаз-оркестр Белоруссии. Оркестр с успехом выступал и оставил записи на граммпластинках, а даже Рознер стал заслуженным артистом  БССР. По окончании войны Рознер заявил властям о своeм желании вернуться на родину. Реакция властей была резкой: "Ты - советский гражданин, родина у тебя одна - Советский Союз, а если ты считаешь своей родиной другую страну, то ты предатель".  А где место предателям советской родины в те годы знали все. И уехал музыкант Эдди Рознер вместо Варшавы в Магадан.  Начальство лагеря, куда он попал, сообразило, что такого заключeнного лучше использовать в качестве артиста, а не рабочего на золотодобыче. Ведь офицерам, их жeнам и солдатам охраны нужно  "культурное обслуживание, а московские артисты до Магадана добираются редко.  Да и не так уж много в стране подобных артистов.  Рознер собрал из заключeнных музыкантов джаз-оркестр и выступал в лагерях для персонала охраны. Это спасло ему жизнь - на Колыме умирали очень скоро. После смерти Сталина многие стали возвращаться из лагерей. Вышел на свободу и Рознер.  В Москве ему опять разрешили создать эстрадный оркестр, и опять начались гастроли, записи, опять пришёл успех.  Пик славы настал, когда оркестр Рознера снялся в фильме  Эльдара  Рязанова "Карнавальная ночь". Рознер замечательно играл и сочинял эффектные шлягеры, но аранжировок для оркестра не делал, для этого у него в оркестре всегда были особые специалисты.  С ним работали последовательно такие мастера, как Даниил Браславский, Юрий Саульский, Генрих Ляховский. В середине 60-х в оркестр Рознера перешла группа музыкантов из Ленинградского оркестра Иосифа Вайнштейна, среди них были Г.Гольдштейн, К.Носов, С.Стрельцов.  С ними пришел блестящий аранжировщик Виктор Долгов. Он принес дух настоящего американского биг-бэнда.  Обработки Долгова джазовых стандартов поражали виртуозностью и мощным драйвом.  Примерно в эти же годы произошла страшная трагедия. Автомашина с Рознером попала в катастрофу, 2 или 3 пассажира погибли, Рознер выжил, но получил перелом челюсти и потерял все зубы.  На некоторое время он полностью вышел из строя.  Кто когда-нибудь держал в руках трубу, знает, что значат для трубача зубы.  То, что произошло потом, я не могу назвать иначе, как подвиг.  Рознер заново научился играть на трубе, применяя так называемую  "бесприжимную постановку", то есть без опоры на зубы. И снова стал играть прекрасно. Я с пришёл в оркестр Рознера осенью 1967 года, когда он решил  "смягчить" жанр и вернуться к европейскому симфо-джазу. Рознер добавил к биг-бэнду 8 скрипок, альт и виолончель. Пришли хорошие исполнители с опытом игры в симфонических оркестрах. Привлекало имя Рознера и более высокий уровень оплаты.  В оркестре было несколько ветеранов, работавших с Рознером много лет - И.Просенков(1 труба), М.Фурсиков(1 тромбон), - но большинство оркестра составляли молодые музыканты, пришедшие на смену  "ленинградцам".  Первым надо назвать Александра Пищикова, блестящего тенориста-виртуоза и отличного импровизатора. Второй яркой звездой был тромбонист Володя Богданов, тоже прекрасный импровизатор. Он проработал в оркестре недолго - женился на Нине Бродской и вместе с ней уехал в Америку.  Но ему на смену пришёл совершенно фантастический тромбонист из Казани Саша Сухих. Что он делал на тромбоне, не поддаётся описанию!  Кроме Томми Дорси, я ничего подобного не слышал. В 1968 приехал из Риги очень хороший пианист и чудесный парень Лёня Зеликсон.  Он тоже интересно импровизировал в манере Б.Эванса. К сожалению, он так же проработал недолго, - через год уехал с женой в Америку.  На смену ему пришёл Коля Левиновский из Саратова, и привёл с собой весь свой квартет  "Аллегро"  с виртуозным барабанщиком Витей Епанишниковым. Аранжировщиком оркестра в это время был Ярослав Янса, трубач-импровизатор из Питера. Впрочем, ветераны оркестра тоже не зря ели свой хлеб.  Трубач Ваня Просенков  "свистел" по верхам не хуже, чем М.Фергюссон или Д.Эллис, но только не импровизировал. Певцы-солисты часто менялись, но постоянно работали Наташа Заболотная, Вида Вайдкуте, Лёва Пильщик и бессменный Луи Маркович.  Я не музыкальный критик и не историк советского джаза, а потому, сославшись на Википедию, перечислю тех из будущих звезд нашей эстрады, кто прошел школу Рознера. Это композиторы и аранжировщики Юрий Саульский, Владимир Терлецкий, Даниил Браславский, Алексей Мажуков, Владимир Василевский, Владислав Кадерский, певицы Майя Кристалинская, Капитолина Лазаренко, Нина Дорда, Мария Лукач, Ирина Бржевская, Нина Пантелеева, Лариса Мондрус, Нина Бродская, Гюли Чохели, Жанна Бичевская, а также Эмиль Горовец, Владимир Макаров, Лев Пильщик, Бедрос Киркоров, Салли Таль, Ирина Подошьян, Тамара Кравцова, Камилла Кудрявцева, Анастасия Кочкарева, Вида Вайкуте, вокальные квартеты «Аккорд» и «Четыре Ю». Наконец, пришло время рассказать о самом Эдди Рознере.  Уильяма Бэйси называли  "Каунтом" (графом). Эдварда Эллингтона называли  "Дюком"(герцогом). Эдди Рознера музыканты нашего оркестра называли  "Царём". И это было точное определение. В быту Рознер был спокойным, вежливым, приветливым человеком, у которого невозможно заподозрить тиранические склонности.  Но когда он выходил на эстраду, весь оркестр, и весь зал, и весь город становились толпой его подданных, его верными рабами. Это был великий шоумен.  Одно его появление на эстраде было праздником. Как он выходил, как играл, как дирижировал, как представлял публике солистов – всё это было великолепным спектаклем. Иногда случалось, что оркестр выезжал на гастроли, а Рознер задерживался в Москве по административным делам. Концерты шли по полной программе, на высоком профессиональном уровне, всё как будто в порядке, но, как говорил Райкин, не то.... Но вот через два-три дня приезжает Рознер, концерт идёт по той же программе, на том же уровне, а в зале - праздник. Потому, что на сцену вышел Рознер.  Иногда случалось, что Рознер был  "не в форме", не было сил играть (ведь не молод уже), но он выходил на  эстраду со своей фирменной улыбочкой, клал трубу на рояль и не прикасался к ней за весь концерт ни разу.  И, представьте, публика уходила после концерта с уверенностью, что они  СЛЫШАЛИ  Рознера. Такова была сила его артистического гипноза.  Кончался концерт, и  "царь"  опять становился спокойным, вежливым, приветливым человеком, интересным собеседником, любителем девушек и хорошего коньяка.  В 1970 году я покинул оркестр Рознера. Основная причина была в том, что я всерьез увлекся аранжировкой, а соперничать с Долговым и Янсой пока ещё не мог. А тут Леня Зеликсон предложил вместе перейти в Московский мюзик-холл, где тогда аранжировщиков не было.  Кроме того, Рознер явно старел, его карьера близилась к концу, а  с его уходом оркестр неизбежно должен был исчезнуть. Не могло же быть оркестра Рознера без Рознера!  Так и произошло через год, или даже меньше после моего ухода.  Покинув эстраду, Эдди Игнатьевич год или два жил в Москве тихой жизнью пенсионера, а потом уехал в  ФРГ, где ему полагалась пенсия, как жертве фашизма, и компенсация за утраченное семейное имущество.  Прожил он в Германии недолго, сказались нелегкие послевоенные годы, многолетняя работа  "на износ". Но главное, как мне кажется, не способность «царя» оставаться без искусства, без публики и любимого джаза. Ведь он всю жизнь работал на эстраде, в лучах прожекторов, в славе.  И вдруг - стоп...  Вот и сердце остановилось.      На снимке: Оркестр Эдди Рознера на гастролях в Самарканде в 1969 г.  Снято на фоне мавзолея Тимура Железного.  Второй слева - Эдди  "Царь".  Фото автора