На следующий день после испанских взрывов – в парижском метро при
въезде нашего поезда в тоннель в свете фар неожиданно показалась группа
вооруженных полицейских с фонариками. Подтянутые, с озабоченными лицами, они
по-киношному выпрямились, как будто отдавая честь проходящему поезду и нам,
пассажирам, ради безопасности которых они и залезли в этот темный тоннель.
Кто-то из моих соседей по вагону рассмеялся. Но тут же раздался серьезный голос
диктора: «Месье, дамы, мадмуазели! Просим вашего внимания! Будьте бдительны и,
обнаружив любой незнакомый предмет в вагонах или на перронах метро, немедленно
сообщите машинисту!»
Для борьбы с современным мировым терроризмом в
его самой гнусной – исмаилитской форме, надо понимать, что это вирусная
инфекция, а не нашествие слонов. Надо знать генетический код этого вируса и не
путать его с политическими лозунгами. В лабораторной тиши надо выяснять, как
инактивировать заразу, а не орать на перекрестках об «оранжевой угрозе», мешая
гражданам спокойно жить.
Научное познание терроризма – это, увы,
познание его «духа», его идеи и идеологии, а именно такого рода занятие
считается прагматическим Западом ненужным. Чтобы понять терроризм, надо стать
террористом, надо так войти в роль, чтобы захотелось себя взорвать, а Америка
все более взрывается от жира, все более поклоняется гамбургеру и все менее
понимает ближайшие Мексику и Канаду.
Бороться с исмаилитским терроризмом нужно не
при помощи регулярной армии и какого-то сверхоружия, а при помощи плаща и
кинжала. Нельзя оставаться знакомым объектом для террористического вируса –
надо меняться и мутировать быстрее его. Нужны не трафаретные и лобовые методы,
нужна принципиальная асимметрия, полный отказ от тех устоев, на которых и
паразитирует смертоносный штамм. К этим устоям принадлежат такие институции.
как политическая корректность, свобода слова, рационализм и прагматизм, принцип
презумпции невиновности, принципы прав человека и индивидуальной
ответственности. Я говорю страшные вещи, но с террористическим вирусом нельзя
бороться иначе, чем опережением: в гнусности – так в гнусности.
Мне, например, совершенно не понятно, каким
образом семья Бен Ладенов живет и процветает, а их отпрыск вершит зло, почитая
себя за ангела смерти? Если шахид идет на смерть – ясно, что ему своей жизни не
жалко. А жизни его родных и близких? Терроризм не может стоять в ряду других,
пусть самых ужасающих преступлений – это явление не уголовного, а мистического
характера и бороться с ним общепринятыми нормами нельзя, бессмысленно, как
пытаться убить вирус кувалдой.
Корни нынешнего «исламского» терроризма идут к
такой средневековой разновидности его, как исмаилизм, который имеет более
глубокий источник в виде манихейства, агрессивного отрицания материи и
материального мира. Исмаилизм является исламом ровно в той мере, в какой Остап
Бендер был гроссмейстером: он мимикрирует под религию, маскируется ею, будучи
дефинитивным сатанизмом и отрицателем Творения Божия. Есть понятные мотивы в
этой страшной доктрине, которая живет в человечестве, как его солитер:
несправедливость мира, жестокость, глупость и зло материальной жизни вызывают в
пассионарных душах стихийный протест. Раз Бог создал ТАКОЙ мир, раз Он допустил
ТАКОЕ, значит Бог-Демиург – это зло, а мир подлежит уничтожению – такова логика
тени, отрицающей свет. Адептам исмаилизм предстает глубокой верой, только
настроенной критически к некоторым шаблонам религиозного предания. Посвященным
открывалась истина: Бога нет. Религия отрицания имела много личин: альбигойцев,
богомилов, катаров, павликиан; ныне это ваххабизм, талибанизм и десятки
всевозможным маскировочных «измов», которые заботливо культивируют в йеменских
и аравийских медресе. Как бороться с этим? Закрыть все медресе или открыть их
для контроля!
Нельзя Западу бороться с терроризмом, думая об
индексе Доу-Джонса. В какой-то мере эта война отрицает принцип свободного
рынка, для которого любой шорох на ветке оборачивается падением акций и
экономическими болями. На подобную реакцию сильно рассчитывает террорист, и
подобная реакция сама по себе есть его профит.
Нельзя с утра до ночи показывать по
телевидению кадры развороченных вагонов – это радость и услада террориста, это
его расчет – ради этих кадров он старается. О террористических актах надо
умалчивать и выдавать скупые – военные, фронтовые – сводки. Надо затушить
пропагандистский эффект от терактов – тогда их смысл пойдет на убыль.
И главное – не бояться и тем более – ничего не
менять в нормальной жизни обществ. Terror – в переводе с латыни «ужас», и
именно это жало надо вырвать. В мире за год в авиакатастрофах умирает где-то
порядка 600 человек, что намного больше жертв террора. Еще больше людей умирает
от гриппа и падения на голову кирпича. Не стоит выдавать террор за некую
опасность для человечества, это – рядовое мелкое зло, коим, увы, пронизан этот
мир, его светотень.
Вся опасность террора – в терроре, страхе,
который он порождает, выдавая себя за ужасного Вельзевула, пока шурует в темной
кладовой. Включи свет – и он превращается в жалкого бесенка, исходящего в
зеленую вонь. Только надо включить свет.
Тенгиз
Гудава, Руccкaя Гeрмaния.
Публикуeтcя нa прaвax члeнcтвa в клубe 5/6(1/6-)
|