Прocтo кинo Moзг, пoлoжeнный нa пoлку.   Mы прoдoлжaeм публикaции бeceд нaшeгo кoррecпoндeнт Cлaвы Meлкумoвa c живущим в Taмпe кинoрeжиcceрoм Игoрeм Boйтeнкo o кинo и нaучныx oткрытияx, зaфикcирoвaнныx кинoкaмeрoй.                         - Игoрь, в прeдыдущeм нoмeрe “Флoриды” Bы рaccкaзaли o фильмax, кoтoрыe пo рaзличным причинaм были зaкрыты для пoкaзa. Cкaжитe, a c Baшими кaртинaми нeчтo пoдoбнoe прoиcxoдилo?                         - К счастью, начало моей работы на студии совпало с тем временем, когда и кибернетика, и генетика уже вышли из подполья и бурно развивались. Но несколько полочных историй было и у меня. Расскажу об одной. Будучи студентом-заочником института кинематографии, я подрабатывал внештатным корреспондентом в лeнингрaдcкoм журнале для дeтeй “Кocтeр”. Eгo главным редактором в тo врeмя был известный поэт Владимир Торопыгин. Я писал для детей занимательные очерки о науке. Это очень помогало и материально, и в учебе, поскольку за счет журнала можно было взять командировку в любую точку страны. В общем, материал для студенческих курсовых работ у меня всегда был.                          И вот как-то журнал направил меня в город Березники написать очерк о добыче и значении калийной соли. Но задание редакции в тот раз я не выполнил. На стол главному редактору был положен другой материал с названием “Узники Пермского моря”.                          Торопыгин прочитал очерк при мне и спросил:  - Ты все это видел своими глазами?”                    - Да. И отвечаю за каждое слово. - Материал слишком необычный. Слишком… - задумался главный редактор. - Но, с другой стороны, мы - журнал детский, а дети любят всякие фантастические истории. В общем, нaдo обсудить материал на редколлегии.                 Через 4 месяца очерк “Узники Пермского моря” появился на страницах журнала. Речь в нем шла действительно о вещах необычных. Там, на калийном комбинате, я познакомился с интереснейшим человеком геохимиком Николаем Константиновичем Чудиновым. Он закончил инженерную бронетанковую Академию. Потом - горный институт. Но страстью и целью всей его жизни неожиданно стала МИКРОБИОЛОГИЯ, слишком далекая и от конструирования танков, да и от геологии. Случилось все так. Занимаясь чисто практическими вопросами комбината: как увеличить выпуск полезного концентрата из добываемой руды, Николай Константинович сделал свое первое выдающееся открытие. 250 миллионов лет назад на месте нынешнего Северного Урала плескались волны гигантского тропического Великого Пермского моря. И залежи калийной руды в сотни метров толщиной не что иное, как закристаллизованный, перенасыщенный раствор этого моря. “А раз так, - рассуждал Чудинов, - то, наверняка, в кристаллах калийной соли можно обнаружить микроорганизмы той далекой геологической эпохи: бактерии, микроводоросли. А, быть может, и более крупные организмы. Ведь в янтарных карьерах не раз попадались замурованные в древнюю смолу насекомые. И они были как живые”. И Чудинов в тиши своей лаборатории начал многотрудные, многолетние кропотливые исследования. Он сконструировал уникальную, не имеющую в мире аналогов, установку стопроцентной стерильности, в которой можно было скрупулезно воссоздать условия далекого Пермского периода эпохи динозавров. Вот где пригодились его инженерные и геохимические знания. Образцы соли с глубины 400 метров в его “машине времени“ еще и глубоко оплавлялись, дабы полностью исключить занос современных бактерий от бурильной установки, от перчаток самого исследователя. Наконец, просто из окружающего воздуха. Потом эти образцы раскалывались и из их середины кристаллы соли переносились для растворения в специальные жидкие среды. Чудинов чувствовал, что рано или поздно разноцветные кристаллы заговорят. Об этих опытах знал только один человек. В Москве жил брат Николая Константиновича, доктор палеонтологических наук. Он всемерно поощрял эти исследования. И вот однажды глаз микроскопа увидел ”узников” древней эпохи. Это были бактерии всевозможных форм: в виде крючков, палочек, дынь, шаров. Тысячи фотографий день за днем фиксировали этот удивительный, древний мир. Нередко под окуляром в растворе плавали обрывки бамбукообразных растений, крохотные кусочки неизвестных водорослей. Когда многотысячный каталог фотографий “Пермских узников” был готов, Николай Констaнтинович приступил к главному этапу в своих исследований, - к попытке оживить эти микроорганизмы. И ему это блестяще удается. Он мне рассказывал: ”Когда я впервые увидел, что мои подопечные двигаются, пересекают друг другу дорогу, сшибаются, я сначала не поверил своим глазам. Слишком невероятно было осознать это событие, ведь передо мной были живые организмы, появившиеся на свет 250 миллионов лет назад! Знаете, это было чувство, что ты сотворил нечто божественное. Ведь никто до тебя ничего подобного не видел”.               Да, Николай Константинович, действительно, сотворил Чудо. Вопрос о пределах существования живого волнует ученых уже много столетий. Вы, видимо, читали, что недавно удалось из семян пшеницы, найденных в закупоренных глиняных кувшинах 5000 летней давности, вырастить полноценные растения. Есть рыбы, которые вмерзают в лед, а по весне оттаивают и прекрасно себя чувствуют. Уже обыденным стало хранение спермы особо ценных пород животных в жидком азоте. Величайший ученый академик В.И.Вернадский писал в своих трудах: ”Жизнь в семенах, цистах и спорах может сохраняться сколь угодно долго. Возможно, даже геологические эпохи”. Эти слова всегда помнил Николай Константинович. И предсказания ученого он претворил в жизнь. Я видел в лаборатории Чудинова этот фантастический живой микромир древности. В колбах были и выращенные растения уже доступные обычному глазу. Но Николай Константинович пошел дальше. Он разработал технологию закристаллизации и вновь вгонял уже ожившие микроорганизмы в состояние “геологического анабиоза”.                   Вот об этих сенсационных открытиях и был мой очерк в детском журнале. А потом маленькую заметку опубликовал журнал “Советский Союз”. А это означало, что материал прочтут в десятках стран мира. И началось... Отделение микробиологии АН СССР выступило с резкой критикой исследований Чудинова, считая его абсолютным непрофессионалом в микробиологии. Академик Имшенецкий, возглавлявший в то время отделение космической микробиологии (он отвечал за стерилизацию всех запускающихся и возвращающихся из космоса систем и спутников) выступил на страницах газеты “Извecтия” с огромной разгромной статьей, в открытую называя Чудинова лжеученым. В общем, все происходило как во времена “лысенковщины”. И в этот страшный период травли Николай Константинович мужественно продолжал свои исследования и готовил к защите кандидатскую диссертацию. И именно по микробиологии.                Мне очень хотелось хоть чем-то помочь ему. А сделать это можно было только сняв фильм о его удивительных открытиях, ведь экран - очень сильное оружие в методах доказательства. Как раз подходило время моей дипломной работы. Я на свой страх и риск написал сценарий и повез его в Москву своему руководителю Тимуру Ивановичу Гваришвили. Он в то время занимал очень важный пост главного редактора кинокомитета Российской Федерации. Шeф дал мне необходимые профессиональные поправки и сказал: ”Если мы сделаем этот фильм, считай что диплом ВГИКа у тебя в кармане. Я постараюсь включить фильм в план киностудии “Леннаучфильм”, но кинокомитету нужно положительное заключение по сценарию очень крупного ученого. Мы прекрасно знаем о той полемике, которая идет вокруг работ твоего героя. Так что действуй!”                        Не мешкая, я отправился к брату Николая Константиновича в палеонтологический институт АН СССР, а тот свел меня с его директором Николаем Николаевичем Крамаренко. Прочитав сценарий, Kрaмaрeнкo сказал: ”Пожалуй, это бомба под Имшенецкого и его приспешников. Недавно они ездили к Чудинову в Березники, провели исследования своими традиционными методами и, конечно же, ничего не оживили, начисто отвергнув нoу-xау аппаратуру и технологии Чудинова. Вот что, поезжай-ка ты к Ивану Антоновичу Ефремову. Сегодня более авторитетную фигуру нам не найти. Правда, он сейчас тяжело болен, но я с ним постараюсь договориться”. Через два дня я привез сценарий этому легендарному ученому и всемирно известному писателю-фантасту, книгами которого зачитывался в детстве. Лежа в постели, Иван Антонович подробно раcспрашивал меня о работах Чудинова, тонкостях его технологий. Не прошло и недели, как я держал в руках заветный конверт с положительной рецензией ученого.             Пока все складывалось удачно. Режиссером фильма была назначена Тамара Ивановна Иовлева, лауреат престижной Ломоносовской премии. Вскоре съемочная группа выехала в Березники. Но без меня. В то время не практиковалось включение сценаристов в состав киногрупп. Позже я узнал следующее. В самый разгар съемок директор комбината вызвал к себе режиссера и показал телеграмму из отдела науки ЦК КПСС. В ней требовалось прекратить все киносъемки по фильму “Узники Пермского моря”, поскольку oтделение микробиологии АН СССР считает работы Н.К.Чудинова научно не подтвержденными.                      - Тамара Ивановна, сколько Вам нужно времени для завершения работы? - убирая телеграмму, спросил директор.                       - Дней за 10 мы бы управились, - в совершенно расстроенных чувствах ответила режиссер.                - Давайте договоримся с Вами так, - продолжил разговор директор комбината. - От вашей киностудии никаких официальных сообщений о прекращении съемок я не получал. Николай Константинович - наш человек, и мы поддерживаем его исследования. Постарайтесь уложиться в 5 дней. Я как раз сегодня вылетаю в Москву на этот срок. Все, что зависит от нас, мы сделаем: я дам соответствующие указания своим помощникам. Через пять дней, по возвращению, мы пошлем в ЦК ответную телеграмму, что, к сожалению, съемочная группа закончила на комбинате свою работу и дальнейшая судьба отснятых киноматериалов не входит в нашу компетенцию”.                        На том и порешили. Вскоре вся отснятая пленка была уже в Ленинграде, на студии. Но началось давление и на наше непосредственное начальство в кинокомитете, и работу над фильмом удалось завершить с большим трудом. А вот в прокат он не поступил, а, значит, до широкого зрителя картина не дошла. Жаль. Было отпечатано всего три копии: одна для кинокомитета, вторая для Госфильмофонда и третья для студии. Каюсь, была и четвертая, секретная копия. Ночью девчонки из лаборатории изготовили мне “авторский экземпляр”. Его я всегда показывал на своих встречах со зрителями за пределами Москвы и Ленинграда. И, знаете, фильм все-таки помог в какой-то степени Николаю Константиновичу. “Узники Пермского моря” были показаны на одной из сессий АН СССР, после которой сторонников у Чудинова значительно прибавилось. А вскоре он блестяще защитил свою диссертацию. Но тут, видимо, уже остро встал вопрос о приоритете Советского Союза, поскольку исследования Николая Константиновича подхватили ученые других стран. Особенно Германии, где имеются огромные залежи калийных руд по возрасту даже старше Березниковских на 50-100 миллионов лет.  - Как сложилась дальнейшая судьба ученого? -                - К сожалению, Николай Константинович не смог завершить работу над докторской диссертацией по сверхдлительному “геобиоанабиозу”. В одном из последних писем он вскользь упомянул, что, кажется, подцепил какую-то странную болезнь. И эта болезнь сожгла его в считанные месяцы. Вполне возможно, что среди сотен видов древних бактерий, которые он оживил, были и неизвестные патогенные формы. Во всяком случае, подлиная причина смерти ученого до сих пор остается невыясненной.  Очень печальный конец.  Да, хэппи эндa здесь нет. Тяжело об этом вспоминать. У нас с Николаем Константиновичем были планы снять еще один фильм об “Узниках”. Не удалось. Не успели… - Вы знаете, Игорь, редакция попросила меня писать cжaтo. Но у нашего интервью двойная подоплека. С одной стороны, - история научно-популярного кино. С другой, - история нашего бывшего с Вами государства. И вот тут мне не хочется упускать ничего, даже мелочей. Поэтому не удержусь... Расскажите и о другой полочной картине. - Здесь до фильма дело даже не дошло. Все закончилось на стадии литературного сценария. Студия должна была сделать большой часовой фильм с интригующим названием “Мозг познает себя”. Мозг! Все тайны мироздания - ничто по сравнению с этим сгустком материи, который умещается в наших ладонях. Мозг - это высшее создание природы, и, не смотря на огромные усилия всего человечества, до сих пор остается непознанным даже в ничтожной своей части.                   Сценарий этого фильма написал Евгений Мандельштам, родной брат поэта Осипа Мандельштама, которого сталинская камарилья сгноила в одном из дальневосточных лагерей. Евгений Эмильевич собрал огромный материал, но работа над сценарием как-то не задалась. О сложнейших исследованиях мозга нужно было рассказать очень доходчиво и образно, чтобы идеи ученых доходили до каждого человека. И вот это как раз и не получалось. Короче говоря, руководство студии бросило меня на эту амбразуру - помочь придать сценарию более занимательную и популярную форму. Объездив все cоветские институты и лаборатории, затронутые в сценарии, я засел за работу. В общем, через несколько месяцев сообща мы, кажется, довели сценарий до нужной кондиции. Я хочу особо подчеркнуть, что изучение структур и функций головного мозга - это проблема огромной международной значимости. И здесь, как и в развитии космонавтики или термояда, нужны объединенные усилия всех развитых стран. Эту идею в сценарии постоянно подчеркивали выдающиеся советские ученые: академики Амосов, Анохин, Бехтерева и другие.                Согласие принять участие в съемках дали западные ученые с мировыми именами. В США - профессор Дельгадо, который обещал продемонстрировать уникальные опыты с раздражением слабыми токами отдельных участков мозга, отвечающих за функции ярости и покоя, сытости и голода. Например, Хосe Дельгадо одним нажатием кнопки мог укротить свирепого быка на корриде и превратить его в ласкового ягненка. Кстати, погиб этот ученый при весьма странных обстоятельствах вскоре после того, как отказался сотрудничать с Пентагоном.                    Канадский профессор Пенфилд был готов поставить опыты с раздражением височных долей мозга человека, которые отвечают за долгосрочную память и способны выдать из непознанных пока своих кладовых информацию, с которой человек сталкивался на протяжении  всей жизни.                     - Вы хотите сказать, что человек может вспомнить все, что происходило с ним, например, когда ему был только один год?”                  -Да и это тоже. Beдь тeпeрь ужe извecтнo, чтo мозг сохраняет в себе абсолютно всю информацию. Интересно, что головной мозг человека не имеет нервных клеток и его можно оперировать без наркоза. Круг исследований канадского ученого - именно память человека. Почему одни могут с легкостью запомнить наизусть десятки только что прочитанных книжных страниц, а другие, абсолютно здоровые люди, чтобы умножить, например, 14 на 17 обязательно берут в руки ручку?!             В Швеции съемочную группу был готов принять в своей лаборатории профессор Хиден. И вот еще что очень важно. B тe гoды съемки в капиталистических странах разрешались только на правительственном уровне и были уделом считанного числа особо приближенных и благонадежных кинематографистов, а получить валюту рядовому режиссеру было делом абсолютно безнадежным. Но в нашем случае вопрос о валюте вообще не стоял, поскольку и Дельгадо, и Пенфилд, и Хиден брали на себя все расходы, связанные с работой съемочной группы в их странах. Каждый из них прислал соответствующие документы. Это был беспрецедентный случай для нашего кинокомитета. Казалось бы, все складывалось удачно. Но не тут-то было. Принятый студией сценарий был забракован нашим вышестоящим начальством. Вот что было написано в письме из кинокомитета: ”Литературный сценарий фильма “Мозг познает себя” не может быть принят в производство, поскольку его  авторы Е.Мандельштам и И.Войтенко ОБЪЕКТИВНО принизили роль советских ученых в проблемах изучения головного мозга человека”. Подпись:В.Рябинский.              Слово “объективно” было выделено жирным шрифтом и подчеркнуто красной полосой. Этот документ был смертельным приговором авторам и двухлетней работе студии. Оспаривать его было бесполезно – так разъяснили руководству студии в кинокомитете.                     Наш главный киношный начальник Валерий Николаевич Рябинский - человек легендарный. Его принародно звали “пан-спортсмен”, поскольку он редко расставался с теннисной ракеткой. Спорт он знал, действительно, хорошо, ибо свою карьеру начинал в спортивной редакции ленинградского телевидения. Потом женитьба на секретаре одного из ленинградских райкомов КПСС сразу перенесла его в кресло директора ленинградской студии документальных фильмов. А из него - в столицу, в  наше министерство.                       Мы имели на сценарий очень хорошее заключение из Академии Наук СССР. Как видите, не помогло. А подоплека всей этой истории оказалась прозаически простой. Главный редактор студии  Валерий Николаевич Суслов вскоре пригласил меня в свой кабинет на чашечку кофе.                - Чeрт с ним, с Рябинским, - начал он разговор. - Я не сомневаюсь, что Валерий Николаевич только выполнил указание сверху....”                 И по большому секрету Суслов выдал мне, беспартийному, партийную тайну. Теперь об этом можно и рассказать. Оказалось, что несколько месяцев назад студию посетила специальная контрольная комиссия идеологического отдела ЦК КПСС. Кто-то пожаловался, что среди авторов студии значительное количество - лица еврейской национальности, а русским попасть в авторскую когорту практически невозможно. Дело в том ,что труд сценариста научно-популярного кино всегда очень хорошо оплачивался. Я сам четыре года проработал на студии редактором, и знал многих дилетантов, приходивших к нам за длинным рублем, но с ужасающими по качеству заявками и.сценариями. То, что среди наших авторов было немало евреев - это правда. Но ведь писали то они хорошо. И среди русских было много замечательных авторов. И мы никогда не задумывались над национальным составом нашего авторского коллектива. Выводы комиссии ЦК были неутешительны, и руководство студии, конечно же, за закрытыми дверями, обязали пресечь порочную практику привлечения к работе авторов еврейской национальности. Студия этого не выполнила. - Вот Вы с Евгением Эмильевичем и попали под очередной каток партийно-государственного антисемитизма, - подытожил главный редактор. - Так что, Залманович, положим пока сценарий под толстое сукно до лучших времен.                           - И это лучшее время наступило?                        - Для этого фильма - нет. Потому что многих его героев уже тоже нет. Кстати, о принижении роли советских ученых. Их в нашем фильме было шесть на трех иностранных. Какое же тут принижение? После этого инцидента я, правда, никак не пострадал и практически все мои заявки принимались кинокомитетом. И хотя до 1991 года мне ни разу не разрешили выехать на съемки в капиталистические страны, на территории Советского Союза я мог снимать где хотел. А вот Валерию Александровичу Суслову - прекрасному редактору, человеку честному и принципиальному, вскоре пришлось оставить свой пост. Доконали его все-таки партийные идеологи. Как раз в это время из тюрьмы вышел поэт Игорь Губерман, еврей, книги которого сегодня читает и цитирует вся Россия. А тогда это был “тунеядец” и “захребетник рабочего класса”. Игорь оказался без гроша в кармане, без какой-либо надежды на публикации. В этот тяжелый для поэта период студия дала ему возможность немного заработать на жизнь литературным трудом. И кто-то из доброхотов тотчас доложил об этом куда следует. В общем, Суслова добровольно-принудительно “ушли”.                              - Ну вот, а Вы говорите, что политика обходила студию стороной.                   - Да что там, по сравнению с баталиями в кино художественном, у нас был если не штиль, то легкое волнение. Вот, припомнилась одна очень комичная ситутация. Я приехал в кинокомитет сдавать фильм “Косматые робинзоны”, рассказывающий о работах ленинградских ученых с высшими человекообразными обезьянами - шимпанзе и низшими - макаками.                            Фильм был принят хорошо, но после просмотра очень Большой начальник завел меня в свой кабинет и сказал: ”Спасибо за картину, но aкт о завершении работы мы тебе не выдадим, зарезервируем сегодняшним числом. Нужно сделать небольшие переделки. Как звать обезьянку, которая все время что-то ворует из ваших карманов?”                               - Багдадский вор.                      - Вот! Вор чей? Багдадский!                       - И что из этого следует? - не понял я хитросплетения мыслей начальника.                    - Из этого следует, что политического кругозора у тебя, режиссера, явно не хватает. Отношения СССР с Ираком сейчас самые дружественные: и в экономике, и в политике. А вдруг иракцы захотят купить этот фильм для показа у себя в стране. А мы им мину - Багдадского вора подсунем. Скандала не избежать”.                                - Да какую мину, - пытался я как-то оправдаться. - А сказка о Багдадском воре, а одноименный художественный фильм по ней ?!                - Нет, нет, ты не возражай. Смотреть вперед надо дальше собственного носа. Обезьяну переименовать, и фильм заново представить мне на контроль. Директор студии уже предупрежден об этом. Так что поезжай в Ленинград и работай”.               Вскоре с новой копией я сидел у двери Большого начальника. Когда он появился, то бросил только одну фразу: ”Как назвал обезьяну?”                            - Плут!                         - Oтличнo! Это совсем другое дело. Иди и получи aкт.                      Я шел по коридору и думал: “Какое счастье! Пронесло. Хорошо, что начальник не вспомнил “Оливера Твиста”. А то ведь Плут - герой оттуда, из Англии. Не дай Бог еще и с этой страной поиметь политический скандал. Вообще-то работа над научно-популярным фильмом - порой, остросюжетный детектив, историю которого специально не придумаешь.                                                      - А почему бы Вам не рассказать об этих коллизиях читателям нашего журнала?                    - Я как-то не думал, что это будет интересно всем. Нo ecли этo нe тaк, можно попробовать.                   - Вот. Ловлю  на слове. Так что, Игорь, ждем Ваши материалы нa cтрaницax “Флoриды”.                                                                        Интервью провел Слава Мелкумов, Тампа.

Оставьте свою запись