Руcлит Mиxaил Meeрcoн, Aвeнтурa. Я  -  Шприц !   Данила Васильевич Шприц был потомственным эскулапом. Его дед и отец с незапамятных времён служили армейскими лекарями и происходили из обрусевших немцев. Вот и он сам стал полковым врачом и даже целым майором. Человек незаурядный и независимый, он являлся единственным старшим офицером в части – не членом партии и всяких там общественных организаций, игнорировал собрания и, как ни странно, всё это сходило ему с рук, а военная карьера его не интересовала – и так предел! Он вообще был каким-то особенным. В отличие от остальных офицеров, размещавшихся по квартирам, жил в собственном доме на окраине города, занимался огородничеством и цветоводством, на его небольшом участке росли диковинные огурцы и помидоры. В подвале дома он хранил всякие варенья, соленья и маринады, бутыли с ягодными и фруктовыми настойками, сушил грибы. Говорили, что и самогончиком баловался, но это факт не проверенный и к делу отношения не имеет. Был он гурманом и гостеприимным хозяином. Любил угостить самодельными яствами, водились и деликатесы, - он в них знал толк. Однажды к командиру полка примчался возбуждённый начальник тыла – солдаты селёдку есть отказываются, мол воняет она сильно. Дурной какой-то запах. В общем, почти по «Броненосцу Потёмкину». Послали полкового врача разбираться. Тот вернулся с блаженной улыбкой на лице. - Я эту бочку покупаю за наличные. Это дорогие анчоусы – редкостный деликатес. Ума не приложу – как они к нам попали. Инцидент исчерпан. Аминь.                                                  Кроме всего прочего, Шприц был заядлым филателистом, участвовал в многочиcленных выставках и даже получал награды. Он обладал несколькими дорогими раритетами, чем очень гордился. О марках мог говорить бесконечно, а знал он очень много интересного. Прoфессиональная его деятельность сложной не была. Лечил всякие прoстуды да вскрывал фурункулы. А при сложностях – возил пациентов в гарнизонный госпиталь. Главными его заботами были кухня и отхожие места. Тут он пощады не давал. Требовал и добивался идеальной чистоты. Не давал спуску и симулянтам. Обмануть его было практически невозможно. Он всех «насквозь видел» и освобождения от службы давал исключительно редко. Однажды в полк приехал командир дивизии генерал-майор Третьяк – пожилой служака с заскоками и чудачествами. Когда-то, в конце тридцатых годов, во время cоветско-японского конфликта млaдший пoлитрук Иван Третьяк водрузил красный флаг на сопке Заозёрной, за что и заслужил геройское звание и всенародный почёт. Ныне престарелый комдив уже заканчивал службу. Совершал он внезапные «налёты» в части, посещая их без предупреждения, – это было его любимым занятием и называлось – «выехать в войска». В штабе он находиться не любил. С грамматишкой у него были проблемы и речь была сильно «украинизирована», что вызывало тихие усмешки у подчинённых. Например, произносил он ХельсИнки с ударением на втором слоге, или ОслО на последней букве. Выдавал и другие шедевры. Бывали случаи, когда Третьяк путался в дорогах, если ехал самостоятельно, без адьютанта. Тогда, чтобы гeнeрaл не заблудился, выставляли по пути его следования солдат с флажками – маяков. Однажды он подъехал к такому воину и спросил: -                                                                               Ты маяк? -                                                                               Нет, я узбек, - последовало уточнение солдата среднеазиатского призыва. Генерал поехал дальше, вполне удовлетворённый ответом. В тот день, о котором пойдет речь ниже, он внезапно появился на нашей проходной. Дежурный запоздало выскочил навстречу и заорал: «Смирно!» Я, кстати, припомнил отрывок из армейского эпоса тех времён:           «Чуть завидит генерала,             Заорёт во всё орало,             Что в отсутствие его             Не случилось ничего!» Генерал жестом остановил офицера и вернул на место. -                                                                               Я тут сам разберусь! Вы свободны! Все знали дурные привычки Третьяка – первому встречному он давал задания, зачастую невыполнимые и нелепые. Например, встретив дирижёра оркестра, заставлял музыкантов вместо репетиции заниматься уборкой территории, а полковых писарей – белить забор. Правда, потом генерал забывал об отданных распоряжениях и никогда не проверял выполнение. Вот и сейчас, услышав крик дежурного по части, все постарались скрыться с глаз долой и самым нахальным образом разбегались кто куда. На пути комдива оказался лишь полковой врач майор Шприц. Отдав честь, он стоял прямо перед Третьяком и оказался его лёгкой добычей. - Возьми своих людей и займись ремонтом проходной, понял? Здесь вот стенку ПОЩЕКАТУРИТЬ надо, понял? - Товарищ генерал, я то понял, да слово есть штукатурка, а не щeкатурка, и вообще это дело не моё, - сказал Шприц. Генерал насупился и, не заметив медицинские эмблемы на погонах майора, продолжал: - Ты ещё мало ШТЕЙ солдатских похлебал, чтобы мне замечания делать, понял, выполняй! Не штей, а щей, - заявил Шприц, - Я каждый день пробу снимаю, так что наелся этого блюда достаточно, а штукатурить – дело не моё. -А ты ХТО?! – уже не на шутку разъярился Третьяк. Лицо его приняло багровый оттенок. - Я - Шприц, - ответил Шприц. -                                                                               СПРИ-ИЦ ?!!! – завопил генерал. Дальше было совсем плохо. Генерала перекосило от злости. Правда, в это время из штаба выскочил командир полка и подбежал с рапортом. - Что у тебя теперь офицеры клички завели?! – кричал генерал. - Я ему вколю этот сприц в задницу. Долго помнить будет. Строгий выговор ему! Служебное несоответствие! (Взыскания он раздавал всем и раньше, правда, тут же забывал кому и за что). Разъяснять что- либо было бесполезно. Третьяк развернулся и кинулся через проходную вон. Шприц спокойно пожал плечами. - Медицинский случай, - произнёс доктор невозмутимо,- Стрессовая ситуация и старческое слабоумие, - поставил он диагноз и направился к лазарету. С тех пор внезапные посещения частей с разносами комдив прекратил и вскоре ушёл в почётную отставку. А майор Данила Шприц ещё долго служил полковым эскулапом, оправдывая свою лекарскую фамилию.