Экcклюзив

Baлeрий Прoкoшин, Oбнинcк, Рoccия

«Киевские лавры» разделили пополам

С 15 по 19 мая в Киеве проходил первый Международный поэтический фестиваль поэзии «Киевские лавры-2006». Его организатором стал один из самых талантливых и ярких поэтов своего поколения Александр Кабанов, а генеральным спонсором – журнал культурного сопротивления «ШО».

1

      В первый же день Киев удивил двумя вещами. Нигде на улицах практически не было слышно самостийной мовы. Лишь в лучшей столичной гостинице «Украина» персонал изъяснялся на этoм экзотическом для нac суржике. А еще безумно вежливые водители. Даже там, где не было светофора и «зебры», они все равно пытались уступить дорогу.
   Торжественное открытие «Киевских лавров» проходило в столичном Доме учителя. Было много гостей, прессы и естественно – самих участников: число поэтов, принявших участие в фестивале, перевалило за сотню. На открытии, кроме чтения стихов, были объявлены первые победители «КЛ-2006». Приз оказался не только оригинальным, но и достаточно символичным: cтaтуэткa - два поэта, восседающие за одним столом, которые легко разделяются на две равных половины. С украинской стороны половина награды досталась А. Кичинскому из Херсона. С российской – легендарному А. Цветкову. B середине 70-х пoэтa выдворили из СССР, oн проживает сейчас в Праге и работает на радио «Свобода».

Открытие закончилось грандиозным фуршетом. Когда мы остались в достаточно узком кругу, Саша Кабанов уговорил меня что-нибудь прочесть из новенького. «Степь» я написал за три дня до отъезда в Киев. Стихотворение заканчивалось строчками: «Нам нынче не нужны ни Чехов, ни Набоков/ Мы в степь уйдем с толпой обрезанных пророков/ Кенжеев круче всех – из тех, кто не по лжи/ Ербол, скажи./ Поешь: всё степь да степь – без выхода и входа,/ Любовь к родной земле страшнее, чем свобода./ Окаменела соль в заплаканных глазах,/ Прости, казах». «Эх, обидел казаха», - то ли в шутку, то ли всерьез отозвался Кенжеев и посетовал. – Я сейчас живу на три страны: в Канаде – скучно, в США – дорого, в России – страшновато. Вот и мотаюсь то туда, то сюда, то в Канаду».

   Кстати, сам Кабанов еще до начала фестиваля поклялся на сале, что не прочтет ни одной своей строчки. И слово сдержал. Даже на полночных посиделках у кого-нибудь в номере, где клятва организатора фестиваля как бы теряла свою официальную силу.

2

   Второй день фестиваля начался с переклички, так называлась программа «Украина-Россия-транзит». Традиционное мероприятия, где российские и украинские участники вперемежку читали стихи. Штыпель, Галина, Остудин, Василькова, Херсонский, Ямакова, Сульчинская, Грязов, Коровин, Токарева, Поляков, Кручик, Зарахович, Легеза… Если первая перекличка прошла, как по маслу, то на второй - в Доме актера произошла небольшая литературная провокация со стороны некоторых украинских поэтов в адрес России. Я на это мероприятие не попал, но говорят, им достойно ответили свои же, харковчане - Дмитриев, Евса и Минаков.

   Ближе к вечеру народ собрался в книжной кофейне «Бабуин» - одно из популярных мест у киевской литературной молодежи. Здесь выступали И. Кормильцев, написавший все тексты для популярной группы «Наутилус Помпилиус», Витухновская и москвич А. Родионов. Зал был набит под завязку: дым коромыслом, а вино рекой. Необузданная публика всё время куда-то рвалась. Но эти трое ее зануздали и взнуздали. Илья был азартен, по-прежнему современен, а в каких-то местах и по-хорошему коньюнктурен. Слушать стихи Алины больше 10 минут – тяжкий крест. Поэзия дна, маргинальности и разрушения. Она с царской презрительностью извлекала из животов беременных органические бомбочки и кидалась ими в толпу. А потом так же царственно – пригоршнями – рассыпала в подставленные ладони молодой публики автографы.

   Родионов «проповедует» не столько бумажную поэзию, сколько звучащую, то есть, предпочитает чтению авторское исполнение. Он то в стиле рэпа, то речитативом, то посредством пения обращался к слушателям. И глас вопиющего со сцены был услышан. «На зеленой линии! На зеленой линии!» - скандировали из зала. Андрей порвал публику, как Бобик грелку, и бросил к своим ногам. Московским Ван Гогом окрестили его в Киеве (и не только из-за дефекта уха) за внешнюю схожесть с прототипом.
   Несколько фестивальных дней заканчивались поэтическими марафонами. О, это отдельная песня! Когда к свободному микрофону имеет доступ любой пиит, то гениальность и графомания – две вещи вполне совместимые. Например, на первый же такой вечер попыталась записаться виртуальная жена Пушкина – то ли медиум, то ли сумасшедшая. А миловидная молоденькая поэтесса вдруг начала читать со сцены такие матерные стихи, что махровый охранник заведения залился краской стыда по самое некуда. Киевский андеграунд в лице бомжеватого мужичка с подбитым глазом начал читать о Родине, но с середины бросил, потому что за столиками «очень громко п…лят».

   Марафоны завершались заполночь. Мы возвращались по почти пустынному Крещатику в надежде купить спиртное. Киев – удивительный город: утром здесь с трудом можно найти что-нибудь горячее, а ближе к полуночи не найдешь горячительное.

   Вообще, пили в Киеве немерено – и на фуршетах, и свое. Мой сосед по номеру А. Поляков из Симферополя, вселяясь, предупредил: «Я хороший, от меня никакого беспокойства». И это правда, мы с ним практически не совпадали: когда я бодрствовал – он «отходил» и наоборот. Да, пили много, но еще больше читали стихов.

3

   Все выступления начинались после обеда, а до этого можно было отсыпаться, опохмеляться или гулять по столице. Киевляне вполне отзывчивые люди. На вопрос, как пройти туда-то или туда-то, охотно показывали нужное направление, добавляя мелкие подробности, где свернуть или сократить путь. Кто-то даже пытался рисовать в воздухе схему, а некоторые предлагали и проводить до места. Но денег у нас было в обрез.

   По-моему, самый мощный поэтический дуэт состоялся на лит.площадке «Квартира Бабуин», где выступали мой сосед по номеру А. Поляков и С. Кекова из Саратова. Оба лауреаты престижной премии «Москва-транзит». Светлана – любимица толстых журналов, ее стихи, особенно последних лет, не выходя за рамки библейских ценностей, будто пропитаны всеми христианскими ценностями. Кстати, в день своего выступления Кекова попала в аварию. Томная красавица Леся Тышковская, сидевшая за рулем задрипанного «москвичонка», въехала в зад б/ушного BMW, и Светлана сильно ударилась головой о лобовое стекло. Она даже собиралась на следующий день уехать в свой любимый Саратов, но к счастью, осталась до конца фестиваля.

   Любвеобильный Поляков, мартовским котом льстящийся к любой особи женского пола, в стихах оказался не по-юношески серьезным, мудрым, философичным. И ни одного теста конкретно про любовь. В общем, сильные настоящие стихи, без всяких дураков.

   Выступление тройки мета-метафористов несколько подпортил самый талантливый из них. В середине 80-х их небольшая группа прославилась на всю страну – И. Жданов, А. Парщиков, А. Еременко… В 1985 г. Парщиков даже стал лауреатом премии Андрея Белого. Нынче их слава померкла. Жданов признался, что уже давно не пишет, новых стихов Парщикова в периодике тоже не встретишь. Зато оба занимаются фотографией.

   Я и сейчас считаю, что Жданов был наиболее талантливый, но как человек – разочаровал. В тот вечер на сцене стоял большой, злой, избалованный ребенок: малейший шум выводил его из себя, а если он сбивался, то все равно был виноват кто-то из сидящих в зале. Он то собирался уходить, то решал остаться. Большую часть времени, выделенную на троих, Иван угрохал на себя любимого. Тонконогов мне потом рассказывал, что несколько лет назад, будучи в творческой командировке в Мурманске, ему довелось жить в одном номере с Иваном. К концу второй недели совместной жизни Дима начал вынашивать план покушения на великого мета-метафориста.

   Ни в примeр cвoeму тoвaрищу, Парщиков был постоянно трезвым, он даже пива не пригубил. В отличие от него же Алексей читает несколько однообразно, его лучше всего пробовать с листа. Примкнувший к ним А. Чернов не столько мета-метафорист, сколько просто талантливый поэт, активно пишущий и издающийся.

   Б. Кенжееву пришлось выступать в кофейне «Бабуин». Я думал, что он не справится с растревоженным ульем, но Бахыт хитрый. У него есть большой цикл ироничных стихов, которые он пишет под псевдонимом Ремонт Приборов. Вот им-то Кенжеев и приголубил публику, даже срывал аплодисменты. На вечер А. Цветкова «Шекспир отдыхает» я не успел. Очевидцы уверяют, что выступление лауреата «Киевских лавров» было бесподобным. «Огонь в очах и обнаженность речи, - сказала про Цветкова одна из слушательниц. – Шекспир в этот вечер, действительно, отдыхал».   

   Вместе с Шекспиром решил отдохнуть и Тонконогов. При гостинице «Украина» есть бар «Вельвет», где после полуночи девочки крутятся на шесте и танцуют канкан. Вот Дима и завалился в «Вельвет», чтобы «схавать чего-нибудь горячего». Официант бара, глядя на загадочного посетителя, который попросил «чего-нибудь погорячей», оценил ситуацию по-своему. И через полминуты Тонконогова окружила стайка ветреных киeвлянoк, предлагающая на выбор набор сексуальный утех. Как он вырвался из бара, Дима помнит плохо, но теперь при слове «вельвет» его рука тянется к невидимой кобуре с пистолетом.

4

   В предпоследний день для участников фестиваля была организована поездка на теплоходе по Днепру. Естественно, с чтением стихов. Только называлось это модным нынче словечком слэм. Это тот же поэтический марафон, только продажный, ведь поэзия здесь отступает на второй план, а на первый выходят диджейские способности автора. Чем круче он заведет публику своим выступлением, тем больший куш и отхватит, потому что за полученное удовольствие зрители расплачиваются своими кровными.

   В своей заметке М. Бородин пишет, что слэм – это дело молодых, а не интеллигентов-хлюпиков. Самое смешное, что в финал вышли именно интеллигенты-хлюпики - А. Ефимов и А. Штыпель, присыпанные российскою пылью. Тогда как по закону слэма молодняк должен был их сбросить с теплохода «Эльбрус» еще при отплытии. Но победил Штыпель, отхватив за свое выступление тысячу гривен.
   Причалили к острову, а вскоре официанты начали разносить дымящийся шашлык.

   К сожалению, не обошлось без инцидента. Метаметафорист Жданов явно нарывался, цепляясь то к одному, то к другому. То, что в свое время задумал на мурманской земле россиянин Тонконогов, воплотил в жизнь украинский хлопчик с революционной фамилией Ульянов-Левин. Когда Иван предложил дать Толику «по харе», тот с готовностью снял очки и… Не скрою, это было красиво. Ульянов подпрыгнул, обхватил Ивана за плечи и лбом точно попал не в глаз, а в бровь. Ошеломленный Жданов рухнул на стол и успокоился.
   Собрались отплывать, и тут выяснилось, что пропала юная поэтесса Яна Токарева. Кричали в рупор, гудели в трубу – бесполезно. Некоторые стали с опаской посматривать на недоеденный шашлык. Позже выяснилось, что девушка, выйдя на остров, в задумчивости прошла его насквозь, села на другой пароход и уплыла в Киев.

   А закончился фестиваль на «Острове ветра» совместной акцией с местными художниками. Читать стихов уже никому не хотелось. Пили вино, закусывая булочками. Саша Кабанов раздавал подарки – журналы «ШО» и фирменные футболки с тем же названием. Перед отъездом мы постояли на берегу вечернего Днепра, кидая в него всю оставшуюся мелочь: чтобы вернуться в Киев еще раз.