Руcлит  Владимир Шуля-Табиб,, Нью-Йoрк. Прости меня, ковбой, но...   Итак, вдоль по дороге скакал ковбой. Куда и зачем? Неважно. Вы ведь не хуже меня знаете: в начале любого вестерна по пыльной дороге скачет ковбой. Разумеется, если это правильный вестерн, а не новомодные изыски, когда ковбой едет в лимузине по Пятой авеню в Манхэттене.           Короче, где-то там, на Всё Ещё Диком Западе, по дороге скакал ковбой. Вы видели Юла Бриннера в ”Великолепной семёрке”? Наш был точь-в-точь как он. Мужественный, добрый, явно богатый, иначе – на что бы он жил? Пасти коров или делать какую-либо иную работу ему было некогда: мир на Всё Ещё Диком Западе был очень несовершенен, и всё время приходилось кого-нибудь спасать. Бандитов было намного больше, чем шерифов, да и разницу между ними не всегда так уж легко определить... Впрочем, возможно, наш Хороший Ковбой просто грабил этих бандитов и Плохих Ковбоев, чем и пробавлялся между спасениями кого ни попадя. Благо, Плохих Ковбоев тоже хватало... Путь Ковбоя лежал в гору. Это – условие непременное, поскольку даёт возможность увидеть бандитов издалека, в то же время не раскрывая своего местонахождения. Спасать кого-либо на равнине значительно труднее, поэтому Хорошие Ковбои всегда ездят там, где есть горы или, хотя бы, холмы. Кому нужны лишние трудности?           Посмотрев с горы вниз, ковбой обнаружил знакомую картинку: пятеро бандитов напали на дилижанс, захватив в плен и ограбив сидящих внутри. Судя по тому, как часто в вестернах грабили дилижансы, совершенно непонятно, кто и зачем в них ездил? Не проще ли было эти деньги, которые всё равно попадут к бандитам, пожертвовать какой-нибудь церкви или общине, ну, на худой конец, просто пропить или проиграть в покер? Всё какое-то развлечение! Правда, возможно, удовольствие быть спасённым Хорошим Ковбоем превышало наслаждение проигрыша в карты Плохому Ковбою, но...У нас нет официальной статистики, и мы не знаем, как часто Хороший Ковбой успевал вовремя.            В этот раз наш появился даже чуточку раньше, поэтому, присев на корточки за чахлый кустик, закурил“ Мальборо”. Во-первых, потому что наступила рекламная пауза: “Настоящий ковбой всегда курит “Мальборо” и не боится рака лёгких: он умирает только от пули!” Во-вторых, определить правильное время спасения – дело тонкое: выше всего ценится спасение в Последний Момент! Ибо у спасаемых может остаться иллюзия, что в Предпоследний Момент они и сами могли бы спастись! В этом случае услуги ковбоя  выглядят несколько навязчивыми, что ли... И опоздать нельзя: убитый священник не успеет отпустить грехи, да и изнасилованная девушка вряд ли испытает столь же большую благодарность, как сохранившая невинность! Я уже не говорю о случае, когда бандиты успели пропить-прогулять отобранные деньги: в этом случае спасение просто теряет смысл для всех участников драмы.           Докурив, ковбой аккуратно закопал окурок, веточкой заровнял землю сверху: не дай бог, появится потом какой-нибудь Шерлок Холмс или, хуже того, следователь Пафнутьев, не отмажешься ни в жисть! Это сами они могут шмалять направо и налево, а ты, если Простой Ковбой, изволь дождаться, пока противник выстрелит первым!           Наш ковбой ждать не собирался: мало ли что – вдруг один из бандитов раньше тоже был Хорошим Ковбоем? Тогда ведь и попасть может! Поэтому, вскочив на коня, выхватил один из кольтов и поскакал вниз с горки, в ураганном темпе стреляя от бедра в сторону бандитов. Возможно, вы удивились столь бесшабашной (чтобы не сказать – безмозглой) атаке? Зря. В вестернах количество патронов в шестизарядном кольте, в зависимости от сюжета, колеблется от десяти до пятидесяти и больше. И закончиться патроны могут только в самом конце, причём одновременно с Главным Бандитом. Потому что Главного убивать из пистолета неинтересно: его надо задушить голыми руками, или насадить на вилы, или кнутом загнать на скалу и сбросить вниз. Первые два бандита рухнули замертво сразу, поэтому их внешность описывать не стоит. Оставшиеся трое были весьма живописны: двое – типичные киномексиканцы, смуглые, усатые, высокие и широкоплечие (Господи! Да во всём Мехико cрeди миллиoнoв малорослыx и кривоногиx таких найдётся, может быть, с десяток!) в огромных сомбреро, расшитых куртках и широких поясах. Впрочем, чтобы не вызывать излишних симпатий, все эти одеяния изрядно засалены, грязноваты, местами порваны. Третий, Главный Бандит, среднего роста, кряжистый, белокожий брюнет с черной бородой и усами. Если бы не ковбойская одежда и стетсоновская шляпа с заломленными полями, его можно было бы принять за хасида. А в это время один из бандитов успел выхватить револьвер и в упор выстрелить в нашего ковбоя. Разумеется, он промахнулся, но наш герой повис вниз головой и на скаку выстрелил из-под коня и... А вы что, сомневались? Ну, конечно же, попал! Причём прямо в дуло револьвера бандита! Один из пленных, старый, но ещё крепкий Негр подскочил, связанными руками вцепился в повод лошади, остановил её и подставил плечо нашему Ковбою. Тот легко вскочил назад в седло, пнул ногой под зад Негра(чтобы не думал, старый осёл, что Хороший Ковбой может вывалиться из седла случайно. В это время “проснулся” второй бандит. Стрелять ему, видимо, было не с руки, потому что он выхватил мачете и бросился на Ковбоя. Если вы заметили, бандиты и прочие враги никогда не нападают на Главного Героя одновременно, что сильно могло бы осложнить его задачу, а спокойно ждут, пока он уложит предыдущего, чтобы подставить свою наглую рожу под мощный апперкот строго в порядке очередности. Однако в данном случае бандит, не добежав до цели двух шагов, споткнулся о прелестную ножку, вовремя подставленную захваченной в плен Блондинкой, и растянулся в пыли. Блондинка бросилась к Ковбою: “Эй, парень, будь другом, дай я стрельну! Дай кольт, блин, ну пожалуйста!” В ответ Ковбой шлёпнул её слегка пониже спины: ”Приляг, отдохни, бэби, не путайся под ногами! Сейчас я с ними договорю, а потом уделю внимание и тебе. Мы найдем лучшее занятие, чем стрелять по этим мешкам с дерьмом! Нaши мужские игры не для тебя, детка!” После чего мгновенно выхватил из внутреннего кармана и мeтнул в прaвый глaз лeжaщeгo бaндитa нoж.. Правда, не совсем понятно, зачем доставать нож, когда в руках есть револьвер? Если из благородства (ну не может Хороший Ковбой выйти с кольтом против мачете!), то тогда почему он метнул нож в лежачего? Которого не бьют? Впрочем, не бьют – не значит, что не режут... И вот, наконец , кульминация: Главный Бандит против Главного Героя! Два всадника вихрем носятся друг мимо друга, периодически вздыбливая коней и посылая “в молоко” пулю за пулей. Наконец это надоедает даже режиссёру, патроны в обоих кольтах заканчиваются, соперники спешиваются, и начинается рукопашная. Понятно, что у Бандита – никаких шансов, после очередного удара подкованным сапогом в голову с поворота он падает, наш Герой с хрустом сворачивает ему шею. Враг побеждён! Впрочем, кто бы сомневался... К Ковбою подскакивает ещё один участник драмы, ранее не востребованный сюжетом ввиду полной непригодности к сражениям и прочим развлечениям Всё Ещё Дикого Запада. Даже странно, как он сюда попал... Это – молодой, очень стройный, узкоплечий молодой человек с нежно-розовой кожей, девичьим румянцем, томным взглядом и с соответствующими внешности манерами поведения.  - О, Ковбой! Как Вы прекрасны! Я, видите ли, – свободный художник! Я хотел бы Вас писать! Возможно, обнажённым, или полу... Это был бы шедевр! Мы могли бы начать в любое время! О-о-о! Получив сильнейший пинок сапогом в тощий вихляющий зад, Художник растянулся в пыли и от бессилия заплакал. Ковбой брезгливо вытер сапог пучком пожухлой травы, отвернулся и галантно предложил даме согнутую крендельком руку. И... Вы ждали хэппи-энда, господа? А кто вам его обещал? Я? Ничего подобного! Фильм здесь бы и закончился, а жизнь... Наша история только начинается! Во-первых, дама с негодованием отвергает руку, т.е. с криком: “Отвали, подонок!”, - просто-напросто отдергивает её, попутно пытаясь влепить Герою пощёчину другой! Ковбой с изумлением смотрит на нее, ибо обычно Спасенные Дамы не отвергают и более конкретные предложения. И вот тут-то он замечает совершенно невероятную деталь: наша героиня – не Блондинка! То есть, не совсем Блондинка. Но и не Брюнетка! И даже (Господи, спаси и сохрани!) – не Рыжая! И определить, Хорошая она или Плохая – невозможно! Она – то ли Блоннетка, то ли Брюндинка, через прядь меняющая цвет волос. Здесь бы нашему герою крепко призадуматься, ибо мелирование – явление совершенно из другой жизни, где в салоне не пьют и не дерутся, а перекрашиваются и стригутся. Впрочем, он даже называется “Салон”, а не “Салун”, как у порядочных людей. А, стало быть...           Но Ковбои задумываться не умеют, хотя иногда и морщат лоб (в основном, при игре в покер). Поэтому, поставив блок против неловкой попытки оскорбления действием, наш герой пытается повторить попытку более настойчиво, сочтя предыдущее новомодной формой кокетства. Дама возмущена до предела, что проявляется в лексике, где самое ласковое выражение, которого удостоился Ковбой, это: ”Выродок вонючий!“ В дело вмешивается последний участник драмы, Скромный Священник. Описывать его мы не будем: все Скромные Священники выглядят примерно одинаково, а в конфессиональных различиях мы не очень-то сильны. Ну не мулла, не раввин – и ладно!  - Сын мой, остановись! Ты и так уже натворил много из того, что не поощряется Богом! -         О чём Вы, святой отец? Я спас вас от бандитов!  - Ты, сын мой, убил пять человек, чтобы спасти четверых. Впрочем, до осознания неправедности этого ты ещё не дорос. Время твоё ещё не доросло. Подойди ко мне, возьми меня за руку и закрой глаза. Да не бойся, ничего плохого я тебе не сделаю.  - Бояться? Вас?! – У Ковбоя глаза от удивления чуть не выкатились из орбит. – Да я... Ковбой подскочил к Священнику, схватил его за маленькую сморщенную ладошку, закрыл глаза и почувствовал, как он падает куда-то вниз, ветер свистит в ушах... и т.д., и т.п. Вы когда-нибудь пользовались Машиной Времени? Нет? Какая жалость!           Когда Ковбой открыл глаза... Ну, что вам сказать? Когда-то он слышал от кого-то, что есть на свете сумасшедший город – Нью-Йорк, но думал, что это – просто пьяная болтовня. Как это – тысячи людей на улице одновременно? Это же, если нечаянно выстрелить – Гражданская Война начнётся!           Людей было гораздо больше – наверное, миллионы. Они спешили, неслись во всех направлениях, при этом все одновременно говорили на самых разных языках, были одеты в совершенно невообразимые одежды, на головах у многих творилось такое, что Ковбой не назвал бы причёской даже после третьей бутылки виски! В ушах, носах, бровях, как у мужчин, так и у женщин, торчали многочисленные металлические серёжки. Частенько определить возраст или даже пол было невозможно. Надо всем этим морем движущихся тел нависали огромные билдинги. Назвать ЭТО домом – язык не поворачивается. Дом – это место, где живёт одна семья. Ну, две-три... В Крайслер–билдинге, например, можно было бы запросто поселить два-три города из тех, где побывал за свою жизнь Ковбой. Пассажиры дилижанса во главе со Священником целеустремлённо пробивались куда-то в этом муравейнике, пока не остановились перед зданием с надписью на фронтоне:” .....   суд”. Какой именно суд, Ковбой разглядеть не успел, так как читал медленно и по складам. -         Святой отец! Какого дьявола! Вы что, собрались меня судить? - Не богохульствуй! И вообще, веди себя прилично! Здесь - не прерии. А судить тебя надо, иначе ты никогда не поймёшь, как вы там живёте, какие вы все ещё дикие! Да-да, не только индейцы, а вы все.           В огромном зале суда было прохладно, народу толпилось много, но никто не галдел, говорили тихо, почти шёпотом, кого-то ждали. На Ковбоя смотрели, как на диковинную зверушку, но вопросов не задавали и пальцами не показывали. Кто-то мягко, но настойчиво подёргал Ковбоя за рукав. Обернувшись,  наш герой обнаружил невысокого, полного, лысоватого молодого человека в сером костюме и белой рубашке с плохо повязанным, ярким галстуком.  - Здравствуйте! Если вы не против, я – ваш адвокат. Меня зовут Дэн Краун. У вас есть чем оплатить услуги защиты? -         Какой защиты? От кого? Да и денег у меня здесь нет!  - Не волнуйтесь! Вы имеете право на бесплатную защиту тоже. Хотя, честно говоря, я бы предпочёл платную. Бесплатные пирожные обычно обходятся дороже. О’кeй! Я просмотрел ваше дело. Я думаю, если вы признаете себя виновным по основным пунктам, мы сможем сослаться на незнание вами закона в связи с неграмотностью и тяжёлым сиротским детством.  - Какое, к дьяволу, сиротское детство?! Xoтя, клянуcь, c тaким пaпaшeй, кaк у мeня, лучшe ocтaвaтьcя cирoтoй!  - Тише, молодой человек! Доказать всё равно никто ничего не сможет, давно было, больше ста лет назад, свидетелей нет в живых! А сиротой быть для суда всегда выгоднее, ибо плохие родители были у многих, этим никого не удивишь! У меня, например, отец был алкоголик, а я – юрист. Впрочем, если честно, он был очень не бедный алкоголик, и всё пропить не смог, нам, его детям, тоже немало осталось... Так что, решено – вы сирота! -          Какой сирота? На фига? Я – невиновен! Я же их спасал! Вы что, охренели тут все?  - Вы виновны в дискриминации женщины, вы её оттолкнули и не признали её равное право на борьбу с преступниками! Вы ударили ногой афроамериканца! -         Кого-кого? Это ещё что за чудо такое? -         Человек с черным цветоми кожи. -         Да? Значит, белые – европоамериканцы, а жёлтые -  азияамериканцы?            - Не умничайте, вы – не в той ситуации! После многих лет дискриминации слово “негр” признано унижающим человеческое достоинство. Как и слово” чёрный”. Белых и жёлтых это не касается. -          Господи! И это столько болтовни из-за какого-то старого негра?  - Вот только за слово “негр” вы можете сесть в тюрьму! Это – расизм! А ещё вы оскорбили молодого человека с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Слава Богу, среди спасаемых не было инвалидов, а то вы бы умудрились унизить все возможные меньшинства!  - Да что вы все тут, с ума посходили, что ли? Неужели судья не поймёт, что я – нормальный человек и всё сделал, чтобы этих идиотов спасти?!           - Да, но спасая, вы не имели права их обижать, даже нечаянно! Вот если бы все они были нормальными белыми мужиками, не принадлежащими к демократической партии, тогда, пожалуйста, сколько угодно! И кстати о судье: она – женщина, афроамериканка, хоть и со светлой кожей, и, (между нами, я её давно знаю) она – лесбиянка. Ну и, разумеется, демократка с леволиберальным уклоном. Так что у вас нет ни единого шанса! -         Но почему мне дали такого судью? Т.е. такую? Это же несправедливо!  - А вы как хотели? Всё правильно, ведь иначе вы, т.е. БЕЛЫЙ, МУЖЧИНА, да ещё и  ГЕТЕРОСЕКСУАЛ могли оказаться невиновным! Завтра же вся страна вышла бы к Капитолию, причём белые демократы – впереди. Они всегда борются за права всех остальных против самих себя.  -         Встать! Суд идёт! Эта формула, как и сам судья в длинной чёрной мантии были Ковбою знакомы: пожалуй, единственное, что не изменилось в мире. Правда, присмотревшись, Ковбой определил, что судья –  действительно женщина, с очень короткой причёской и без макияжа. Всё остальное о ней Ковбой уже знал. Обвинение обличало, защита что-то невнятно вякала, публика возмущалась и ненавидела преступника. Поэтому наш герой смирился с участью, надеясь бежать из-под ареста где-нибудь по пути в тюрьму. И вдруг... -         Защита просит уважаемый суд выслушать свидетельницу Донну Чипс.  - Ваша честь! Я подтверждаю, что прабабушка подсудимого рассказывала моей прабабушке, что, когда он, т.е. она, была маленькой, родители, не желая иметь четвёртую дочь, сделали ей операцию по изменению пола, теперь она – это он. Стало быть, подсудимый – трансвестит! Прабабушки уже умерли, но я всё помню точно! Зал замер. Ковбой  взревел и попытался прыгнуть через перегородку, адвокат с охраной с трудом успели его перехватить.  - Молчи, дурак! – прошипел адвокат. – Это я придумал. Это – твой единственный шанс! Трансвестита они посадить не посмеют, это – тоже меньшинство! Причём меньшее, чем все остальные. А в споре любых меньшинств меньшее всегда невиновно перед большим. Это – главный принцип развитой демократии! Можешь ещё попробовать принять ислам, защищать права бедных мусульман сейчас тоже модно, но поверь моему опыту: трансвестит лучше! Прости меня, Ковбой, но другого пути на волю у тебя нет.           Ковбоя затошнило, его начало распирать изнутри, он закрутился волчком, рухнул на землю и...           Он лежал на продавленной узкой кровати на втором этаже салуна “У одноглазого Джо”. Голова раскалывалась, во рту с трудом ворочался сухой распухший язык.           “Да, – подумал Ковбой – литр виски на голодный желудок – многовато... Не стоило бы. А уж какая хренотень после этого снится... Впрочем, пора! Опохмелиться и - в путь”.             Вдоль по дороге скакал ковбой. Куда и зачем? Неважно. Вы ведь не хуже меня знаете: в начале любого вестерна по пыльной дороге скачет ковбой. Как и в начале рассказа, дoрoгa Ковбоя лежал в гору. Посмотрев с горы вниз, ковбой обнаружил знакомую картинку: пятеро бандитов напали на дилижанс, захватив в плен и ограбив сидящих внутри. Присев на корточки, Ковбой покурил, зябко передёрнул плечами, сплюнул, пробормотал что-то типа: “Шли бы вы все...”, вскочил на лошадь и поскакал. В противоположную сторону.