|
Некий молодой ученый отдыхал на морском курорте вместе с Лaндaу ,
а того постоянно окружали представительницы прекрасного пола, к коим он имел
слабость. В один погожий день этот товарищ возмутился: "Лев Давыдович, почему у
вас все какие-то женщины, женщины?.. Поговорить не о чем! Глупо…" На что Ландау
ответил: "Когда мне нужен ум, я иду к академику Гинзбургу ". Полвека спустя так
же поступили прочие московские евреи, пришедшие в мocкoвcкий Еврейский
культурный центр на Большой Никитской, гдe состоялась встреча с нобелевским
лауреатом, академиком Виталием Лазаревичем Гинзбургом.
Вечер оформил в формате ток-шоу популярный телевизионный ведущий
Владимир Соловьев.
- По роду своей
деятельности я часто общаюсь с ходячими трупами. Они выглядят как люди, но
занимаются политикой, а там давно все умерло. Я говорю с ними, а у них глазки
не горят. Когда же я беседую с Гинзбургом, я не знаю, сколько ему лет! Он вечно
молод, он легкий, остроумный, и вы в этом убедитесь.
Bедущий настроил всех на "абсолютно провокационные речи академика Гинзбурга",
который "не может по-другому, потому что мысли нельзя приказать быть
политкорректной, иначе она не будет мыслью".
Прямая связь с Бoгом
"Для oчeнь важно, чтo академик Гинзбург стал лауреатом Нобелевской премии,
потому что в этом есть справедливость, – говорит Соловьев. – Мы являемся тем
самым народом, который сказал: "Несите слово и евреям и не евреям, человечеству
в целом". Гинзбург в первую очередь не еврей, а великий человек. А то, что он
дожил до Нобелевской премии, в этом есть принципиально важный момент: за
праведную жизнь воздается при жизни. И в этом есть колоссальная справедливость,
стимул для всех тех, кто живет праведно, занимается своим делом, вне
зависимости от того, какие деньги он получает, что он выслуживает. Он служит
своему Бoгу – науке, и не важно в этот момент, верит он в Бoга или нет, важно,
что он живет праведно".
Первым слово взял человек, за именем которого, как выразился
ведущий, "скрывается все", – директор российского отделения "Джойнт" Шмуэль
Кесслер.
- У меня есть подарок господину Гинзбургу. Я бы хотел его вам показать, но
поскольку он так красиво завернут, я его вам не покажу, а просто расскажу.
Внутри находится шофар, который прибыл из Израиля, из музея в Иерусалиме. Шофар
– это один из способов общения с Бoгом. Господин Гинзбург атеист и,
по-видимому, в синагогу не ходит, и не молится, и общаться с Бoгом не может.
Есть очень хороший способ общения с Бoгом – через шофар. Почему мы выбрали
именно этот символ? Дело в том, что евреи разговаривают непосредственно с
Бoгом, у них нет посредника – ни Мохаммеда, ни Христа. Прямая связь. И Бoг
возвращает евреям тоже прямой связью. Когда Бoг хочет показать, что Он еще с
еврейским народом, Он наделяет людей еврейской национальности особенными
способностями, гениальностью. Это тот самый случай. Поскольку одна связь от
Бoга к господину Гинзбургу состоялась, то для осуществления обратной связи мы
дарим этот шофар.
В лице избранных детей Его под гром аплодисментов предстал
академик, лауреат Нобелевской премии, обладатель всех мыслимых и немыслимых
наград, кроме звезды Героя Социалистического Труда, любимец народа и нации
Виталий Лазаревич Гинзбург.
- Уверяю вас: Нобелевская премия этого не стоит!
Взяв бразды правления в свои руки, как и подобает лауреату,
ученому, Виталий Лазаревич построил свое выступление в форме лекции, которая,
правда, состояла из двух частей – информационной и провокационной.
- Когда я читал Нобелевскую лекцию, я как-то не заметил, что два часа стоял –
стоять я еще могу… Слышно хорошо? У меня вообще-то громкий голос, и я могу его
форсировать. Я хочу рассказать немножко о Нобелевских премиях, так как люди
недостаточно знают, да и есть, что рассказать, а потом я хочу прочесть часть
своей автобиографии и некоторые комментарии к ней.
(Мы приводим избранные отрывки из речи нобелевского лауреата.)
Комплекс неполноценности
Нобелевский лауреат должен, во-первых, произнести Нобелевскую
лекцию, во-вторых, написать автобиографию. Мне не хотелось этого делать: я уже
много раз писал, в разных местах. Но это уже в последний раз, тем более мне уже
88-й год, и поэтому, решив, что больше уже не буду, я написал довольно большую
автобиографию. Лекция и автобиография являются копирайтом, принадлежат
Нобелевскому комитету.
Я пишу очень откровенно, такой стиль других, может быть, даже
покоробит. Но мне нечего терять, кроме своих цепей. И это имеет некий резонанс,
например, по поводу Израиля. Я хотел бы прочесть кусок из автобиографии,
касающийся еврейского вопроса.
План Гинзбурга
"Как еврей я не могу и здесь не остановиться на "еврейском
вопросе", хотя так мне и не вполне ясно, почему этот совсем небольшой,
многострадальный народ оказался в фокусе мировой политики. Для понимания
дальнейшего должен сделать несколько замечаний. Евреи сохранились как нация, не
ассимилировались, как принято считать, в силу приверженности иудаизму, тому,
что считали себя избранной нацией. Я атеист и интернационалист, т.е. не считаю
никакой народ "избранным", в частности не считаю, что евреи лучше, скажем,
арабов. Еврейского языка (ни иврита, ни языка идиш) я не знаю; кстати, жалею об
этом, но нет у меня способностей к языкам, а мой родной язык русский. Казалось
бы, я должен был ассимилироваться. Но это совершенно не так, я даже помыслить
никогда не мог и не могу об отречении от своего народа. Каковы причины? Сам
хорошо не знаю и не понимаю. Конечно, существенны семейные корни, кое-какие
еврейские традиции в семье были. Не менее существенен антисемитизм. Хотя я
непосредственно от него не пострадал, но "жидом" и меня называли. Я уже не
говорю о временах, когда после войны у нас расцвел государственный
антисемитизм.
Так или иначе, в силу этих и, возможно, каких-то других мне
непонятных причин (а вдруг дело в генах, их роль до конца еще не ясна), я
являюсь, так сказать, носителем еврейского национального чувства. Это отнюдь не
национализм, ибо под национализмом я понимаю или мнение о превосходстве "своей"
нации, или, по крайней мере, стремление оправдывать и защищать "своих".
Категорически отрицаю наличие таких чувств. Напротив, самым ярким проявлением у
меня еврейского национального чувства являются стыд и негодование, когда я
сталкиваюсь с евреем-негодяем и, вообще, отрицательной личностью. Одновременно
меня радует, если достойный человек является евреем. Так, я очень рад, что
Эйнштейн был евреем, да и немало других выдающихся людей. Не вижу в этих
чувствах ничего постыдного. Стыдно устраивать "своего" за чужой счет, стыдно
прощать "своего" мерзавца. А гордиться "своим", я имею в виду евреем, хорошим
человеком мне не стыдно. Вместе с тем объяснить и как следует понять эти свои
чувства не могу...
Я разразился вышеизложенным частично для того, чтобы пояснить,
почему интересуюсь Израилем и его судьбой. Очень рад, что существует
государство, где наконец-то евреи не являются меньшинством, часто гонимым и
униженным. Вместе с тем, многое мне там не нравится. Не в порядке важности, но
не могу не отметить клерикализм. Синагоги в истории евреев играли большую роль
не только как молитвенные дома, но и как центры общины. Поэтому можно в Израиле
понять какую-то государственную поддержку религии. Но все хорошо в меру. Не
вижу оправдания отсутствию, во всяком случае, в ряде мест, общественного
транспорта по субботам, да и ряда других и, иногда, более важных ограничений
или следствий религиозного характера. Тем самым атеисты дискриминированы. Еще
важнее отсутствие всякого единства в стране, наличие очень большого количества
злоупотреблений преимуществами демократии. Но об этом можно особо поговорить:
демократия – замечательная вещь, но недаром Черчилль говорил в свое время, что
демократия отвратительна, но, к сожалению, мы не придумали ничего лучшего.
Приходится терпеть. Поэтому, как я считаю, само существование государства
Израиль находится под угрозой, а его ликвидация была бы новой катастрофой типа
Холокоста. Пишу об этом здесь, хотя и сознаю, что, быть может, это неуместно,
ибо возмущен поддержкой Арафата и его банды со стороны антисемитских и
одновременно прогрессивных "левацких" сил Запада. И дело здесь вовсе не в моей,
якобы, антиарабской позиции. Сталин и Гитлер решили бы палестинскую проблему за
48 часов. Уничтожили бы или Израиль, или, что менее вероятно, Палестинскую
автономию, депортировали бы неугодное население куда-нибудь подальше. В
цивилизованном мире такое "решение", конечно, недопустимо. Мое мнение состоит в
том, что нужно и можно иметь два совершенно изолированных государства. Все,
знающие уроки истории (например, историю "дружбы" католиков и протестантов в
Северной Ирландии), или видевшие по телевидению пляшущие толпы палестинцев всех
возрастов при показе по тому же телевидению терактов 11 сентября, унесших жизнь
тысяч невинных людей, не могут питать никаких иллюзий насчет дружбы и любви
между палестинцами и израильтянами. Точнее, допускать в обозримом будущем такую
возможность (или делать вид, что они ее допускают) могут только совершенно
безмозглые банкроты, добившиеся в свое время пресловутых соглашений в Осло.
Поэтому убежден в невозможности в настоящее время дружественного
сосуществования Израиля и государства Палестина. Выход, на мой взгляд, один –
полная изоляция этих государств друг от друга. Это невозможно при сохранении
большинства израильских "поселений" на палестинской территории. Их нужно
убрать, и это не вопрос права. Один израильтянин говорил мне, что земля под
"поселениями" не была аннексирована, а была куплена. Тем лучше, но из этого
лишь следует, что можно пытаться "разменять" поселения на землю арабов, живущих
в Израиле. Эти израильские арабы – единственное подлинное препятствие к полному
разделению двух государств. И здесь я делаю примечание насчет религиозного
вопроса, о том, что Иерусалим является центром трех религий и этот вопрос можно
решить совершенно независимо. Кроме того, необходима непроницаемая "стена",
разделяющая два государства. Совершенно недопустимо использование палестинских
рабочих на территории Израиля. Такое использование, как приходилось слышать,
мотивируется гуманистическими соображениями, якобы заботой о бедных арa бах. На
самом деле, как я думаю, многие израильтяне не хотят делать "черную" работу, а
своя рабсила, несмотря на безработицу, дороже или недоступна. Палестинцы же,
работающие в Израиле, не могут не ненавидеть своих богатых хозяев, и это
источник дополнительного антагонизма. История ввоза черных рабов в Америку
могла бы чему-то научить. А о палестинцах должны заботиться их собратья в
богатых арабских странах.
Вопрос же о Голанских высотах представляется мне совершенно надуманным. Я сам
там был и видел развалины большой древней синагоги. Почему же это "исконная
сирийская земля"? Сирия напала на Израиль, была разгромлена и потеряла
Голанские высоты. Сирийского населения на этой территории нет, ее потеря –
плата Сирии за агрессию. Почему те, кого такое положение возмущает, не требуют
возвращения Германии Кенигсберга и окрестностей, переименованных в Калининград
и Калининградскую область? Таков результат нападения Германии на СССР, и никто,
в том числе и немцы, не собирается его пересматривать. Меня, между прочим,
возмущает, что части Восточной Пруссии и Кенигсбергу присвоено имя Калинина,
этого ничтожества, лизавшего сапоги Сталину, сославшегo в концентрационный
лагерь ни в чем не повинную жену того же Калинина.
Я реалист и уверен, что вышеизложенный "План Гинзбурга"
осуществлен не будет и только вызовет злобу и возмущение псевдодемократов и
"миротворцев". Что же, это их дело, мне же хотелось высказать свое мнение,
пользуясь свободой слова".
- Вот, что я написал. Этoт тeкcт был опубликован в израильской
газете "Вести", в приложении "Окна". На него появились какие-то отклики, в
разных местах. Поэтому я написал дополнение.
Post Scriptum
"Отрывок из моей Нобелевской автобиографии, помещенный в
"Окнах", если не сопроводить его пояснениями, может быть неправильно понят. В
самом деле, в том отрывке я высказываюсь довольно дерзко и в каком-то
менторском, поучительном стиле. Между тем, я вовсе не являюсь сторонником
такого стиля. И надеюсь, что из автобиографии в целом это ясно. Например, в
этой автобиографии до того, как коснуться еврейского вопроса, я пишу: "Всегда
помню строку из песни известного барда Александра
Галича (кстати, его настоящая фамилия Гинзбург, но мы не родственники):
"Бойся единственно только того, кто скажет: я знаю, как надо". Ленин, Гитлер и
Сталин "знали, как надо", и это знание стоило жизни миллионам людей. Если бы я
даже знал, "как надо", то все равно не мог бы повлиять на ход истории. Но,
главное, я не знаю, "как надо". Какое-то мнение имею, но это совершенно разные
вещи быть уверенным в своей правоте, и несмотря ни на что, осуществлять свое
"знание" или иметь мнение, понимая, что оно может оказаться ошибочным.
Конкретно, в опубликованном отрывке я высказываю свое мнение, но понимаю всю
сложность проблемы.
"План Гинзбурга", будем условно так говорить, хотя я, конечно,
ни в какой мере не претендую на оригинальность и авторство, этот план, с моей
точки зрения, не более чем желаемое, оптимальное решение в данной ситуации.
Особенно важен вопрос о поселениях. Именно он является, видимо, объектом
яростных споров в Израиле. Здесь я должен пояснить, что с моей стороны дело не
в антипатии к поселенцам, отрицании их прав и чистоты их помыслов, речь идет о
том, что поселения, отделенные от территории собственно Израиля, в сегодняшних
условиях не могут существовать без вооруженной защиты, но это означает
бесконечную войну. В поселениях живет, насколько я знаю, двести–триста тысяч
человек, а во всем Израиле, кажется, около четырех миллионов. Так почему же это
подавляющее большинство должно тратить огромные деньги и, главное, проливать
кровь ради защиты поселенцев? Почему это справедливо, а перемещение поселенцев
в безопасные места несправедливо?
Наконец несколько суждений о либералах, миротворцах и т.п. Я
принимаю, что среди них немало, быть может, даже большинство людей
прекраснодушных, добрых, благородных, но все эти прекрасные чувства и качества
не должны заслонять разум, мешать пониманию реальной жизни человеческого
общества. Для понимания этих реалий нужно не забывать уроков истории. Правление
же коммунистов и фашистов позволяет познакомиться с такими уроками в почти
неограниченном числе случаев. Слепота, безответственность, преступная наивность
– вот характерные черты мнoгиx прогрессивных, либеральных левых интеллектуалов
XX века.
Могли бы наши современники чему-нибудь научиться, усвоить
элементарные уроки истории. Но нет! Поддерживают явного бандита Арафата,
уличенного в казнокрадстве, лжи, организации террора, оправдывают, по сути
дела, террористов – всех этих талибов и шахидов, которых якобы колонизаторы,
империалисты-сионисты вынуждают делать свое черное дело. Да что говорить!
Разумеется, я не думаю, что среди палестинцев нет нормальных, мирных и
порядочных людей. Но конкретная ситуация такова, что, как я убежден,
рассчитывать на мир и дружбу между евреями и палестинцами в массовом масштабе
могут только люди, совершенно лишенные здравого смысла и разума.
Понимаю, что, скорей всего, американцы, не говоря уже о
европейцах, не дадут израильскому правительству действовать решительно – и
будет идти бесконечная кровавая склока, конкретный характер этой склоки
зависит, очевидно, от ситуации в мире и особенно в ближневосточном регионе. Но
даже в случае умиротворения Ирака не представляю себе, как удастся навести
порядок в Сирии, Иране и Палестинской автономии. Любые уступки Арафату и ему
подобным только ухудшат ситуацию и обернутся новым жертвами. Разве сторонники
этой обанкротившейся политики, уступок и соглашательства не должны отвечать за
свои действия?"
- Как связана физика и политика? Наверное, политика занимает
какое-то особое место? Почему Нобелевская автобиография оказывается поводом для
высказывания политической позиции?
- Если вы хотите узнать человека, надо его расспросить. Я бы задал ему
четыре вопроса. Первое: его мировоззрение, отношение к религии. Второе: его
политическое лицо. Третье: его профессиональные качества, способности. И
четвертое: его личные качества. Меня удивляет, поражает, когда корреспондент
спрашивает: "Какие человеческие качества вы цените больше всего? На что вы
потратите деньги, если получите, скажем, Нобелевскую премию?" Все отвечают:
"Ясно, какие человеческие качества больше всего ценятся: скромность, верность и
т.д." "Что я буду делать с деньгами? Ну, конечно, на добрые дела отдам, вместо
того чтобы еще один особняк себе построить". Вывод один: на такие вопросы
человек отвечать не должен. И я в своей автобиографии пишу, что не намерен
говорить, что люблю и не люблю, потому что всякий понимает, что хорошо и плохо.
Человек может говорить правду, но это фальшиво звучит. Поэтому на мой последний
вопрос отвечать не нужно. А на первые три – нужно. В двух словах могу сказать:
я материалист и атеист. Я сторонник демократии, демократии и еще раз
демократии. Tоталитарный строй доказал в XX веке в лице Ленина, Сталина, Мао
Цзе-дуна, Гитлера, что он всегда скатывается к произволу, убийствам. Что
касается профессионального вопроса, на это отвечает сама Нобелевская премия.
Николай Михалев , sem 40
|
