Mиxaил Лaндeр, кaпитaн дaльнeгo плaвaния, Maйaми.

Лaурeaт прeмии журнaлa “Флoридa” 2003 г.

Месть Будды

Последнее время меня преследует навязчивая мысль: все, о чем я писал или рассказал ... было в прошлом веке.

Вообще-то с природной точки зрения это нормально, нo не укладывается в голове –  живу в двух столетиях.

Но я благодарен судьбе за прошлое, именно то прошлое сделало меня таким, кем я есть сегодня.

Те далекие уже годы остались для меня навсегда близкими. Писать, в основном, я стал в новом веке. Слово «писать» как писатель, каким меня называют,  для меня весьма нескромно, по мне ближе слово «рассказчик». Для этогого вначале надо было наблюдать и запоминать, что я всю жизнь и делал. Всегда я следовал древнему штурманскому правилу: «Пишем то, что наблюдаем, а чего не наблюдаем, того и не пишем» Поэтому я и пользуюсь для рассказов теми действительными случаями, которые происходили со мной в моей жизни. Иногда сюжет мне подсказывают сохранившиеся предметы и тогда из цепкой памяти всплывает все интересное, связанное с этим. Вот и сейчас я обнаружил старый японский брелок «нэцке» - толстопузый бородатый  мужичек с огромной головой, со свитком и книгой в руках  и иероглифом  «катами» - память. Эту крохотную фигурку мне подарили в  первое посещение  Японии в порту Кобэ. Нэцке(netsuke) – это крохотные, ручной резьбы фигурки из слоновой кости, изображающие разных божков, выдуманных  людей или животных. Все фигурки имеют эффект «кривого зеркала» - части тела непропорциональны . Дорогие нэцке сделаны из слоновой кости,  подешевле - из самшита или черного дерева. Потихоньку я их стал собирать и с годами собрал неплохую коллекцию. Но с одной из фигурок, вернее, фигуры  в человеческий рост, я проплавал несколько лет вместе в одной каюте.

А дело было так. Отпраздновав десятилетие  своей капитанской должности, мне предложили контракт на чешский пароход. Я очень удивился, ведь Чехословакия сухопутная страна и какое она имеет отношение к мореплаванию? Оказывется имеет. Морские перевозки очень выгодная отрасль в экономике и чехи создали свою «контору» в Гамбурге, купив по дешевке с десяток старых пароходов. А так как у них своих морских кадров небыло, они контрактовали специалистов через разные судоходные компании. Так я попал на старый грузовой пароход «Республика», построенный в Японии, плававший у китайцев и перекупленный чехами. И было это в прошлом веке, в конце шестидесятых. В Москве я получил гражданский загранпаспорт, в Праге, взамен советского, получил  гражданина Чехословакии и в Гамбурге, взамен последнего, паспорт моряка «Чеховфрахта»         . Для несведущих поясню: каждый моряк любой страны имеет паспорт моряка – seamen’s book - единый международный документ, дающий право его владельцу беспрепятственно посещать любые порты мира. Паспорт моряка выдается капитаном порта взамен общегражданского по специальному письму судоходной компании. Пока я оформлял все документы, наступил вечер и  на пароход я попал затемно. «Республика» стояла в районе Рипербана и заканчивала погрузку. Прежде чем подняться на борт, я прошелся по причалу вдоль борта, с носа до кормы, осмотреть свое будущее владение. Это был обычный «фрахтер», т.е. классический четырехтрюмный грузовик  на десять тысяч тонн груза с надстройкой посреди корпуса. Матрос-поляк провел меня в каюту капитана. В приемной меня встретил маленького роста китаец с замотаной толстым шарфом шеей и осипшим голосом.

Его английский был такой, как мой китайский. Я с трудом разобрал что он перегнал этот пароход из Дайрена и что раньше он назывался «Мацзу», в честь богини морей. Он на этом пароходе четыре года, но китайская компания продала этот пароход чехам. Он сделал несколько рейсов, но эта холодная Балтика не для него, он часто болеет и к тому же весь китайский экипаж списался и заменен европейцами, но самое важное – ушел повар-китаец. Капитана звали Чжу-Чен.

Он еще долго щебетал на смеси английского с китайским. Я попросил у него судовую роль (crew-list) чтобы посмотреть список экипажа. Такого интернационала я себе не представлял. Рядовой состав еще куда ни шло – матросы и мотористы - в основном поляки и югославы. А вот комсостав – сборная Европы: старший помощник (chief-mate) - норвежец  Иельсен, второй, он же грузовой помощник(super-cargo) -  швед Бергенсон, третий штурманский (navigation) - немец Виттгофт, четвертый (office-manager) – огненно-рыжий поляк Хелевский. Радист – чех. Все механики – немцы. Ну, думаю, вот это я попал, погнался за длинным рублем. Знал бы – не подписывал контракт. Но обратной дороги нет. Капитан-китаец  собрал весь комсостав, я познакомился, прошелся по их заведованиям – вроде все нормально, пароход ухожен, чисто, на мостике порядок, все приборы новейшие –немецкие- недавно установлены. Немного успокоился. Груз – какие то сеялки-веялки на Тунис, и по дороге заход в Бордо – догрузить на палубу трактора. Вернулся я в каюту капитана примерно в три часа ночи. Капитан Чжу-Чен приготовил стопку бумаг для подписи, малюсенькие бутербродики-канопэ и «ханшин» - китайскую водку с резким запахом.. И вдруг, в углу каюты, у другой двери, я увидел огромную, с мой рост, фарфоровую статую Будды или китайского монаха. Я спросил Чжу-Чен  как же он собирается вынести это изделие? Капитан замахал руками и прощебетал целую тираду, из чего я понял, что эта фигура  -  дух парохода,  установлена она еще при постройке и вмонтирована в палубу. Ее снять невозможно и  даже думать об этом  нельзя – иначе пароход постигнет несчастье. Это фигура известного китайского мореплавателя Чжен-Хэ, жившего при династии Мин с 1371 по 1434г. Посмотрите эти два иероглифа, продолжал капитан Чжу-Чен, это  « фо »(будда) и  « кай »(море). Если хотите чтоб ваше желание исполнилось - бросьте в рот Будды коротенькую записку и вы меня вспомните. Уже начинался рассвет, когда пришел второй помощник и доложил что погрузка закончена и буксиры у борта. Я распрощался с капитаном Чжу-Чен – оказавшимся интересным рассказчиком и, кажется, стал понимать его английский. Проводив его к трапу, я спросил почему нет судового врача. А зачем? – удивился он – посмотрите в буфет, там в баночках разные травы и книга на английском, все баночки под номерами и соответствуют номеру болезни в книге. Мы пожали друг другу руки и я поспешил на мостик.

Буксиры вывели «Республику» на середину Эльбы и мы последовали на выход в Северное море. Через пару часов  вышли в открытое море и взяли курс на Ламанш. Начались обычные морские будни как и на других десятках кораблей. Слегка покачивало. Я спустился в каюту и услышал странный мелодичный звон, исходивший из чрева статуи. Кроме этого, Будда в такт качке покачивал головой и водил глазами. Его фарфоровое лицо было как живое,  одежда и детали были так тщательно выполнены, что пуговицы и нитки казались реальными, а руки с прожилками казались теплыми. Я нахлобучил на него свою фуражку и накинул на него пальто. Звон немного затих, но  в такт качке продолжался. Я отворил дверь спальни и обомлел – никакой мебели, вместо кровати одна цыновка, куча подушечек и синее фланельное одеяло. Туалет вообще был азиатского типа без унитаза. Вот это я попал, Пошел спать в приемную на диван, но сон уже улетел. Я отправил срочное радио судовладельцу о своих претензиях. Про Будду я молчал – хрен с ним, пусть стоит в приемной,  в спальне его не слышно, да и я тоже, как моряк, суеверен. В Бордо прилетел представитель судовладельца и выслушал мои требования. Пока нас грузили привезли и установили приличный спальный гарнитур. Сложнее было с туалетом  - понадобились сварочные роботы и замена плитки. Но и это успели. Вобщем, в рейс я уже вышел в весьма комфортных условиях.

Даже Будда перестал меня раздражать и дружески подмигивал, Позднее по звукам его колокольчиков, не выходя из каюты, я определял состояние погоды. Еще в Бордо наш агент привез и раздал бесплатно экипажу четырехязычный словарь Сольмана в картинках. Я о нем слыхал ранее, но держал его в руках впервые. Ах какая это прелесть! Мы лучше стали понимать друг друга. Этот разговорник и сейчас сохранился у меня. Он и тогда стоил недешево – 27 долларов.

На обложке надпись: “ Don’t say a word. Just point to the pictures, they speak fluently. Each picture is numbered in four languages, so here you can”

Там было предусмотрено все - от ниток до форменной фуражки.

Мой буфетчик – филипинец – благодаря этому словарю прекрасно сервировал стол для гостей. Раз в неделю он мыл Будду теплой мыльной водой, тщательно протирал фланелью все складочки и при этом пел свои песенки а Будда благодарно позвякивал. Иногда приходил кто-нибудь из экиапжа и опускал в Будду записочки с пожеланиями. Так было заведено при старом капитане и эта традиция продолжалась. Несмотря на  разноликость и разнохарактерность экипажа, работалось удивительно легко,  без всяких партсобраний и дурацких соцобязательств. В отличие от советских порядков и  бдительного ока помполита, члены экипажа ходили в город по одному, а не стаей во главе со старшим, время увольнения не ограничивалось, ходили куда хотели.Но за все время моей работы на «Республике» не было ни одного случая пьянства  или опоздания. Контрактная система очень дисциплинирует. Меня очень удивило, что к членам экипажа свободно прилетали  жены и их можно было брать в рейс до следующего порта. У нас в Союзе такого не было. Когда на второй год своего контракта я написал и отправил через консульство письмо в Москву, то меня вразумили, что советским законодательством выезд жен моряков за границу не предусмотрен и советуем по этому вопросу прекратить переписку. Но записку я  Будде бросил. Помогли мне судовладельцы «Чеховфрахт». Они прислали моей жене приглашение посетить Прагу, через ОВИР Мурманска она получила загранпаспорт, а в Праге ей сделали чешский паспорт и  она прилетела в Лиссабон. Ну как тут было не вспомнить капитана Чжу-чен! Когда жена увидела Будду, то сначала обомлела, потом всплеснула руками и он тоже радостно закачал головой. Ее восхищению небыло предела.Она немедленно потребовала снять с его головы мою фуражку.

Разве ему здесь место? – говорила она – его надо вынести на всенародное обозрение и подарить ленинградскому эрмитажу, это же шедевр восточного фарфора. Но я ей повторил всю историю, которую мне поведал китайский капитан. В заключение я заметил, чтобы снять Будду с места надо разобрать пол каюты и нижнее помещение.

«Вот увидишь, - сказала она, - следующий капитан унесет Будду или в лучшем случае, продаст его музею». Кто знал что через несколько лет ее слова будут пророческими или, как говорят, накаркала.

Я проплавал на «Республике» три с половиной года, потом мне полагался полугодовой отпуск. Чего мы только не перевозили – пшеницу и рельсы, станки и калийную соль, шерсть и лес.

Посетили все порты Средиземноморья и ближнего востока.

Заходили в  Коломбо, где индус-факир за несколько часов при помощи змей очистил наш пароход от крыс. За все это время сменилось в экипаже всего несколько человек. Дважды еще ко мне прилетала жена и обнималась с Буддой, как с давним приятелем. Но время летело и мой контракт подошел к концу. В Союзе тем временем стали подготавливать целиком контрактные экипажи от матроса до капитана, и, конечно, с помполитом и советскими законами. В один из дней я получил радио, что при заходе в Калининград нас ожидает докование,

техническая инспекция и смена экипажей. Помниться, это было в конце ноября, на мой день рождения. Шел дождь со снегом. На борт поднялась группа людей во главе с знакомым агентом «Чеховфрахта».

Знакомьтесь - сказал он – ваша смена, вам дается трое суток на передачу, рядовой состав прибудет утром. Мой сменщик оказался намного старше меня, угрюмым, с лицом в оспинку. Вопросы задавал глядя в блокнот, от ужина отказался. Мне не нравятся люди, прячущие взгляд. Я предложил ему придти утром – к этому времени все документы будут на столе. Утром мой сменщик пришел с помполитом, буфетчик накрыл завтрак. « Капитан – спросил меня  труженник партии  – вы не боялись плавать с чуждыми элементами?, ведь у них свои законы и привычки, а вы советский человек». Я посмотрел на него, как на идиота. Нет,- говорю,- меня не перевербовали.  Капитан глупо улыбался. Выпить я им не предложил. «А это что еще за чудище? – спросил помполит, увидев Будду – сувенир для мурманского музея или начальству за выгодный рейс?»  «Если хотите – заберите его себе, сказал я, - по инвентарной книге он нигде не числится, как и спальный гарнитур, и оставлен мне старым капитаном» К концу дня, сдав дела новому капитану, я уехал в гостинницу, где устроил прощальный ужин своему экипажу. Мы очень тепло попрощались, сделав фотографии на память.Через несколько дней мне понадобились копии некоторых документов. Я приехал в порт. «Республика», стояла у заводского причала, высоко задрав свой пустой корпус. Матрос на подвеске подкрашивал название, под которым проглядывали старые иероглифы. Вахтенный, хорошо пахнувший сивухой, провел меня к капитану. В каюте стоял мат и шум. Несколько судовых «умельцев» вытаскивали из постамента Будду. Пол был разобран, мастика выбита, оголились ступни Будды на массивных болтах, привареных к огромной металлической тарелке на стальной палубе. Глаза Будды провалились – видимо сначала пытались снять с шарнира голову и его сломали, голова перекосилась и не качалась.

«Зачем же вы так,  - сказал я капитану, -  ведь это варварство, неужели нельзя было пригласить толковых специалистов?»                  «Пожалуста не вмешивайтесь, здесь командую я, - оборвал меня капитан, – забирайте ваши копии и вы свободны»                                    . В это время принесли горелку чтобы срезать болты. Меня охватил ужас – ведь нагрев металла фарфор не выдержит. Так оно и случилось: с треском по колено отвалились ноги Будды, рассыпавшись на сотни кусочков и он повис на привязанных канатах. Из туловища высыпались дюжина колокольчиков, куча сложенных записок и обломок маятника. «Умельцы» гоготали. У меня было ощущение присутствия на средневековой  публичной казни живого человека.

«Кретины» – громко сказал  я и, хлопнув дверью, покинул пароход.

Весь день меня преследовал Будда с перекошенной головой и пустой глазницей. Вечером я улетел домой в заснеженный  Мурманск.

На вопрос жены, как там Будда, я махнул рукой и долго об этом не рассказывал. Ну кто поверит,  что среди моряков-балтийцев были такие варвары да еще под руководством капитана. Прошел месяц и вдруг меня вызывают в службу безопасности мореплавания. Начальник службы капитан Алёхин, рекомендовавший меня чехам, разливает по рюмкам коньяк и поздравляет меня с днем рождения. Спасибо, говорю я, но только мой день рождения был в ноябре. А ты почитай, сказал он и дает мне  аварийную сводку: «в Бискайском заливе при неизвестных обстоятельствах затонул пароход «Республика» с грузом апатитовой руды. Пароход принадлежал «Чеховфрахту», но с советским экипажем под командованием капитана Тесленко. Португальскими спасателями обнаружен один труп, доставленный в советское консульство для опознания и два спасательных круга. Причины выясняются. На связь выходил регулярно. Предполагается  внезапная подвижка груза в штормовых условиях и опрокидывание». Так что, с тебя причитается, - сказал Алёхин. Вот тут то я ему и рассказал притчу о Будде. Так и сейчас – подержал в руках нэцке, единственную, сохранившуюся из всей коллекции,  и всплыла из памяти история фарфорового Будды.