Руcлит

Нина ГОРЛАНОВА, Пeрмь Нытье - дорога к слабоумию   Пушкин говорил: каждый должен выглядеть на свой возраст. Правда, мои дочери возражают: он не дожил до твоих лет, мама, - неизвестно, что бы он тогда сказал... А может, и хорошо, что не дожил? Толстой в старости выступил против Христа, а Маркес написал роман, где героине 14, а герою - аж 90 лет! Известная в Перми писательница в старости сошла с ума и уверяет, что все повести Юрия Полякова написала она - посылала их в редакцию журнала "Юность", а там... Но с другой стороны, Бунин вот преобразился! Он был скуповат, а когда получил Нобелевку, то раздавал ее направо и налево - помогал больным незнакомым людям и умер в нищете (за что награжден райскими кущами, я верю). Я родилась в 1947 году и ненавидела старпербюро (Политбюро). Мой отец - из раскулаченных, и он сумел мне передать нелюбовь к советской власти. Затем случилось вот что: мне в юности нагадали по руке, что я рано угасну умом (линия жизни у меня длинная, а линия ума - короткая). И я с тех пор начала бояться собственной старости. Но, как известно, нет другого способа продлить жизнь. И вот я сама оказалась в возрасте, когда нужны уже очки, но их забываешь положить в сумочку, и я всерьез обсуждаю с мужем вопрос: стоит ли хранить запасные очки в дупле нашего вяза под окном. Лучше в сумочке, говорит он. В сумочке - да, но я их достаю на почте и там оставляю... Конечно, это еще не тот возраст, о котором мне все время рассказывает приятельница, социальный работник. Ее клиент, которому за 90, на днях вручил ей медаль своей покойной жены. - Но медаль за труд во время войны, а я родилась после нее! - возразила она. - Я попрошу врача, чтоб он поставил у главврача круглую печать, и медаль будет действительна (для него высший авторитет - круглая печать главврача). А у соседки-старушки все пианино в фотографиях котят. Там фотографий сто, наверное. А мама подруги (ей 97) спрашивает у дочери каждый день: "Вы здесь кем работаете?" Но вот я чихнула - нога заболела! Утром потянулась - камень из почки пошел! В молодости такого не бывает. Купила в магазине килограмм колбасы и забыла его на прилавке. Но про колбасу ведь забыла, а не про совесть. Это так муж меня утешает. Говорит, что нытье - прямая дорога к слабоумию. Да Боже мой! Ведь не одни минусы у возраста! Ума-то побольше стало все-таки. И уже понимаешь, что черный юмор обэриутов не подарок. И разве раньше я могла написать то, что могу сейчас! Значит, годы прошли не зря, старость нужна. Нашему поколению вообще легче быть пожилым - все адреса в электронной почте, их нельзя написать неправильно - нажал кнопку, и все! И больше времени на общение с друзьями - в старости! А терпимость! Она появилась только недавно. Раньше я вообще не умела выносить соседей-алкоголиков, которые всю ночь на кухне что-то сжигают (включат газ под кастрюлей и тут же засыпают), а теперь что - вызываю пожарных, а потом спокойно молюсь и благодарю Бога за то, что все живы... И вот что: с годами я все сильнее ощущаю за плечами присутствие Ангела-Хранителя! Внук (трех лет) так любит деда, что сказал: Снегурочка была красивая, как дедушка Слава. А ведь внуки могут быть только в старости. Тем более правнуки. Так что и у тех, кому за 90, - все впереди! Стоит лишь поставить круглую печать главврача!   Яростные картежники (непридуманное)     Аметист предохраняет от пьянства, нефрит - от ядов, а от Андропова что? Есть такой камень, который предохраняет от Андропова? - я потрогала новые серьги с аметистом - подруга зашла за мной (на Феллини идти), и я должна же отметить ее новые украшения! Значит, это было во времена Андропова. Я имела счастие быть кормящей матерью. Но даже не во времена Андропова кормящая мать и Феллини - две вещи несовместимые у нас. Сеансов же мало, днем, в будни. То есть муж на работе, а как совместить время сеанса, перерыв между кормлениями и чтоб старшие дети уже пришли из школы?! А при Андропове все эти расчеты по минутам могли пойти крахом: хватали людей именно в кинотеатрах, ну а потом доказывай, что ты не должна быть сейчас у станка (у метлы, у штурвала). - Ха, а ты брызни в кэгэбэшника молоком из груди! - браво советовала подруга. Я стала бегать по комнате и пытаться брызнуть в нее струей молока - не получалось, потому что все только что скормила малютке. А вдруг в кино не получится тоже - спазм какой-нибудь?! Из детской со значком Державина на груди выбрела Даша. В свои два года она не смогла заколоть значок, а лишь насадила его на иглу, и бедный поэт, потеряв важность, перекосился. Но подруга оценила усилия маленькой женщины: - Молодец, Дашк, хороший поэт Державин! - Программа далеких предков в ней проснулась: собирательство кореньев и прочее. Она все прячет: конверты, спички, а потом нам выдает. При надобности. Значки писателей вот прибрала себе... Даша поискала глазами свою "сиделку" - посы­лоч­ный ящик. Она села на него и стала слушать маму и тетю-гостью. Даша мечтала так же научиться трещать без умолку, чтобы стать скорее взрослой. Как дети превращаются во взрослых? Сначала Даша думала, что надо все собирать и выдавать (спички, значки). А сейчас вдруг поняла, что надо научиться выговаривать слова. Но это очень трудно. Мама их, конечно, выговаривает, но все равно еще немного ребенок, потому что тетя-гостья учит ее жить. Значит, если учить всех жить, то раз! - и превратишься!.. - Про Маканина сказала? - спросила поучительно Даша у меня (у нее вышло так: "По Маканина сказаа?"). Я купила тогда сто книг Маканина, положила их на шкаф и всем друзьям предлагала (пропаганди­ро­вала). Но иногда забывала, и Даша решила подсказать. - Молодец, Дашк, хороший писатель Маканин, только пока не для таких вот, не для дашкообразных, а постарше, - подруга листанула книгу. Даша заерзала: опять она не стала взрослой! Что же нужно еще? Какова процедура-то превращения? Тут посылочный ящик, который обычно был добр и разре­шал Даше на себе сидеть, вдруг укусил ее гвоздем. Она решила немного его наказать и пнула. Он зацепил гвоздем ее платье в ответ. Даша стала с ним драться. - Что за шум, моя систер? - это пришел из школы брат Антон, который учит английский язык,  - значит, так надо становиться взрослее: сначала выговаривать русские слова, потом - английские. - Мама, а почему вы с папой никогда не играете в карты? - это пришла из школы Соня - с обидой на неполноценность родичей: у всех родичи как родичи, в карты играют. - Мне бы твои заботы, Сонечка, - пробормотала я, одеваясь. - Мусор вымыть, посуду вынести! - приказала я входящей Наташе как старшей. - Мама, купи карты! - попросила Соня. - Стул лучше купите Дашке - маленький, - поучи­ла подруга, - Девке нужно место под солнцем! - Ку! - обрадовалась Даша (то есть "стул"). Я в последнюю секунду сунула спящей малютке в рот соску, и мы побежали на Феллини, проклиная Андропова. Весь сеанс я ерзала, как Даша на посылоч­ном ящике: вдруг войдут проверять?.. А двери все стучали - сначала входили опоздавшие, а потом начали уходить заскучавшие. На "Амаркорде" они скучают! Но пока кэгэбэшников не было. Я на всякий случай попро­бовала брызнуть из груди молоком - ура, получилось! Успокоилась, но не надолго, ибо тема диктатуры Муссолини напоминала о родном Андропове. Но даже Муссолини не хватал в банях, а у нас в Перми провели облаву в сауне и выловили там важных администра­торов! Уволили сразу. Феллини мне показал, что человек при диктатуре не меняет своей сути, только форму меняет, как пластилин. Надо и мне выживать. Вот стул Даше куплю, маленький, "ку". После сеанса счастливая, что не схватили, что успела досмотреть, я пошла в мебельный и купила легонький маленький желтый стульчик. Еще успела заскочить в книжные и купила Даше "Муху-цокотуху" с известными иллюстра­циями Конашевича. Даша выползла мне навстречу на четвереньках, почти вся скрытая корзиной. "Черепаха ползет" - сказала она. А с кухни ко мне вышла наша кошка: на ней, черной, белый парик, значит, Даша помыла очередную куклу, волосы отпали, их кошке привязали. Я бегом в детскую: Агния лежит мокрая и холодная. Мусор не вынесен, посуда не вымытая! Старшие дети играют в карты! "Покрыла?" - "Давай!" - "Не даешь?" - "Подожди!" - Ку! - завизжала от восторга Даша и разбудила Агнию. Значит, и мне можно завизжать: - Ах, вы так! - начала я. - И-ы! На! - вступила Наташа со своим визгом. - Зажрись! - и она бросила карту чуть ли не в лицо Соне. - Свою любовь с первого взгляда! Какая еще любовь с первого взгляда? Во что они играют? Оказалось: Соня не может запомнить масти и зовет червей "любовь", а виней - "сердце со штучкой", бубей же вообще - "сияющие"! Это, конечно, интересно, но за хлебом-то почему не сходили? - Папа, может быть, зайдет по пути с работы, - предположил Антон и тотчас накинулся на Соню: - Дура! Разве можно говорить, сколько козырок! Где они такое слышат: зажрись, дура! Я кормила Агнию и уже находила в ее лице черты будущей картежницы. А Даша? Вот сейчас она стул свой обнимает, а вырастет - за карты схватится с такой же страстью! Даша же обнимала стул в замешательстве: она была с братом и сестрами в одной стае и понимала, что те играют, чтоб - раз! - и стать взрослыми. Это у них такой способ повзрослеть. Но и маму Даша хотела понять. Как это вдруг папа зайдет в булочную! Он же не знает дорогу оттуда домой. На днях он был в булочной с Дашей и сказал: веди меня - забыл дорогу. И она его за руку привела, своего папу. Ее ум пытался забраться между вещами: может, папа просто играл, что забыл? Он ведь только снаружи кажется взрослым, а на самом деле внутри мальчик, любит поиграть. Тем более, что мама его учит жить все время. Точно: папа менее взрослый, чем мама. - Я тебя побила! - сказала Наташа. - Бей второго, - отвечал Антон. - Подожди! Для Даши эти слова были магическими: если так говорить, то быстро можно повзрослеть. А это значит, что в булочную уже им ходить! - Идите за хлебом! - крикнула она своей стае. - Сама ... спать иди, - лениво отвечали ей из стаи. Она взяла стульчик, легла в кровать с ним и сразу заснула, прижимая к животу свое желтое сокровище, свое "ку". - Шестерка! - Подкидываешь? Не жаль? Я все возьму... - Как только в тебя все вмещается? - Все, выкрутилась. Даша, спя со стулом, думает, что она и во сне становится взрослее, растет быстрее, раз со стулом. А старшие, играя в карты, жадно желая быть взрослыми, уже не так трогают меня этим желаньем. Почему? И тут наконец пришел с работы муж. - Теперь я хожу! - сказала Соня. - Можешь забрать! - отвечал Антон. Муж вопросительно посмотрел на меня. И я ему сразу про мусор, посуду и булочную, а дети не сдаются: мол, мы про еду забыли - вам же выгоднее; кроме того, когда человек чем-то сильно заинтересован, он не болеет, сами говорили нам, вот мы и заинтересованы, так что от мусора не заболеем... пусть он себе стоит, и вообще - ум развивается от карт, да! Играем же, не бесимся, на месте сидим, пыль не поднимается, вон сколько выгоды, а вы!.. На свою беду мы развили их логический ум, вот теперь они нас и бьют аргументами и фактами. Соня вообще по-своему карты представляет: сердце со штучкой, сияющие, крест с кольцами - у нее целая вселенная тут, а не карты... Наташа напоследок сказала самое, видимо, для нее важное: - Судьба меняется все время? То она к Антону добрая, то нет. А уже ко мне... по-хорошему. Видно, она где-то есть, судьба! Живая... Муж решительно заявил: тогда дети должны становиться настоящими картежниками! Да-а... Насто­ящие днем спят, а ночами играют, чтоб никто не мешал. Я поняла его сразу: что ж, надо попробовать. - Дети! Сейчас ложитесь, а ночью мы вас разбу­дим играть. Они задумались: им хотелось быть картежниками, что ж... ладно. - Хорошо, - сказал им отец заботливым киношным голосом - даже им стало немного жутко, будто это был уже не он. - Сейчас ложитесь, а ты, жена, смотри, ходи на цыпочках, а то я тебя знаю - будешь тут бегать по хозяйству! Дети послушно легли, а через два часа, когда мы их разбудили, они встали очень охотно: впереди целая ночь такого удовольствия - игры! - Раздавай! - Ходи! - Давай козырку! - Такая простая!.. Значит, пошло. И мы с мужем легли почитать, но вскоре поймали себя на слушании тишины. Где дети? А они, оказывается, разбрелись, рассеялись по квартире. Соня пошла на кухню - пожевать, Антон заперся с книгой в туалете, а Наташа качала свое плечо и стона­ла: она так била козыркой, что чуть руку не вывихнула, видите ли! - Время теряете! - заботливо сказал им отец. - Так вы никогда не станете настоящими картежниками! Завтра днем можете пожевать и почитать, а ночью играть надо! Играть. Руку больно - терпи... Дети безропотно сели играть, хотя уже как-то без энтузиазма, а словно по обязанности. Скоро мы опять услышали полную тишину. Вышли: карты на полу, все спят. Стали будить, но они словно не слышат, решили побрызгать их водой, муж принес самой холодной воды из крана. Дети завизжали. Визг, выйдя из их здоровых глоток, встряхнулся и весело побежал будить Дашу. Дашины перепонки затряслись и разбудили ее. Она проснулась в хорошем настроении. Если б она была взрослой, то подумала б: почему у меня хорошее настроение? О, сегодня я встречусь со своим един­ственным дорогущим человеком. Скоро. Я еще не знаю его, но песня зреет. Ах, вот и он - тут, рядом со мною. И Даша наткнулась на родную ножку стула. Она хотела еще сильнее обрадоваться, но почувствовала, что в ней что-то захлопнулось, и радость, которая переполняла ее и должна была выходить наружу без всяких усилий, остается в теле и превращается в ядовитое что-то. Ее осенило позвать на помощь родителей, только она не знала, как назвать затруднение. И наконец придумала. Волоча стул за ногу, она встала и пошла в общую комнату. - Двери! - крикнула она матери. Мать отчаянно закричала ей навстречу (это я значит): бай-бай, доченька, иди спи дальше. - Двери носа! Мама! Закрыты! Двери в меня... - Какие еще двери? - Двери в Дашу. Закрылись. - Бай-бай, Дашенька! Старшие глядели с завистью: мол, вот свою люби­мую младшую спать посылают, а их - заставляют играть всю ночь! Муж скорее понял, в чем дело: сопли у девки - дышать не может. Я высморкала ее двери носа и больше всего на свете хотела сейчас хлопнуть дверьми своего сознания. Спать! Но муж подошел к сопящей Агнешке и стал трясти ее за распашонку: - Сознавайся: будешь в карты играть, когда вырастешь? Я показала ему кулак. Он лег и начал рассусо­ливать: Даша сейчас, как космонавт на незнакомой планете, - все ей в диковинку. В то же время она как древнегреческий мыслитель: одно слово на все! - Не зря подруга говорит... жалеет меня. - Почему? - удивился он. - Потому что ты - слишком избыточный человек, мол, как только я с тобою живу, она б не смогла... - А ей никто и не предлагает, - обиделся муж. В соседней комнате почему-то тишина. Я вышла. Все спят! Причем Антон держит еще карты в щепоти, веером, как будто бы хотел перенести их бережно в свой сон. Наташа лежит навзничь, будто павшая в битве за святое дело картежной игры. А с Сони карты еще продолжают грустно осыпаться, как осенняя листва с молодой ольхи. Следующий день был выходной. Муж ушел прогулять Агнешку, а старшие дети спали до десяти, всем своим видом показывая даже во сне, что они спят с полным правом - как истинные игроки (провели всю ночь за картами). Я поставила в духовку пирог, который почему-то вышел в форме "любви с первого взгляда" и тут встала Даша. Я читаю ей "Муху-цокотуху". - Муха-муха-цокотуха... - Ку! - восторженно крикнула дочь и показала на картинке стул. Я подумала: ее восхитил мир, в котором даже насекомые имеют свое место под солнцем, свою сиделку! Но насекомые ее совершенно не интересовали! Насекомые и Даша еще не так сильно познакомились. Как всякий влюбленный, она искала в мире черты близкого ей предмета. Она с замиранием оглядывала страницу и радостно трепетала, когда нашла родные черты стула. Вот спинка, вот сиденье, две передних ноги, есть две ноги сзади! Да, это стул. - Вдруг какой-то старичок-паучок... нашу муху в уголок... - Ку! Бах! Мама! Ку бах! - зарыдала Даша, увидев упавший стул, так крупно нарисованный Конашевичем. - Ах! Ой! Ку! Бах! Возможно, когда Даша увидела стул поверженным, она поняла про насекомых кое-что: они так сильно разбегались, что стул уронили. Каждая картинка была для нее ведь не картинкой (для нас это картинка), Даша думала, что это тоже жизнь, но как бы некормленая, которая съежилась. И вот в этой жизни произошла страшная история: кто-то ТАМ сильный подошел и "уронил" ее стул... Но, к счастью, на следующей странице картинки-жизни стул опять стоял на всех четырех ногах, и Даше захотелось ликовать и бегать, и угощать! Ведь все поправилось, стул на месте, гордо здоровый! Добро восторжествовало! Тут пирог с рыбой испекся, и его божественный запах стал тыкаться во все двери всех носов. Наши игроки проснулись и начали со злобой собирать карты. - А вы спите! - заботливо так сказала я. - Ночью играть вам. - Мусор надо вынести, - пробубнил Антон. - В булочную пойду, - сказала Соня. Но тут вернулся муж и заявил: в булочную он уже сходил, так что игроки могут спать дальше. Но дети все-таки поднялись, умылись, и Антон сразу понес мусор, даже не позавтракав. Чего это вдруг? А карты где? - Я... нечаянно их в мусорку уронил, - сказал Антон. - Стал ведро высыпать, а колода была в руке... в общем... упали. - А чьи это карты, кстати? Вместо мороженого купили? Ну, срочно идите новые возьмите! - А сегодня выходной - магазины закрыты, - радостно ответила Наташа.   * * * Еще пришло на следующий день письмо из журнала мне: мол, ваш роман не заинтересовал, но образ отца-труженика очень нужен. Времена-то были андроповские, а он хотел от литературы производственной тематики. "Помилуйте! - кричала я. - У меня там миф, конфликт, предательство, подтекст! А они просят кусочек про труд!" - "Ку!" отвечал муж кисло. "Ку!" - откликнулась Даша и прижала к себе книжку.