Вадим
Биндлер.
Прыжок
длинною в тридцать лет.
Для тех, кто не знает: Вадим Биндлер – заслуженный
мастер спорта по акробатике, неоднократный чемпион СССР и Европы,
абсолютный чемпион мира. Живет в Балтиморе,
штат Мэриленд. В этом году Вадиму исполнилось 50 лет. Так что
формально интервью можно приурочить к этому юбилею. Но фактически я
планировал сделать его еще тридцать лет назад.
Дело в том, что кроме тех высоких званий и побед,
которые я перечислил, есть у Вадима одна, выше которой нет и не
может быть ни у кого. Он первым в мире совершил тройное сальто на
дорожке. По большому счету достижение это можно приравнять к рекорду
первого покорителя Эвереста Эдмунда Хилари. Повторы будут, но
Биндлер и Хилари останутся всегда первыми. И еще. Как нельзя
взобраться выше Эвереста, так нельзя без специальных технических
ухищрений совершить четырехкратное сальто. Вот почему уже тогда,
тридцать лет назад, я, начинающий журналист, планировал встретиться
с Вадимом. Мы жили в одном городе, ходили по одним улицам, у нас
были общие знакомые, а тренер Вадима Георгий Трусов бывал у меня
дома. Больше того, Вадим тренировался и выступал за общество
«Трудовые резервы», а я работал в журнале «Рабочая смена», который
принадлежал тогда Госкомитету по профтехобразованию, т.е выходило,
мы даже трудились у одного работодателя... Но, как говорится, не
совпало. Поэтому, если угодно, это интервью у выдающегося прыгуна
современности – тоже своего рода прыжок. Через три десятилетия.
- Итак, Вадим, давайте вначале напомним нашим
читателям, что в 1888 году российский цирковой артист акробат
Иосиф(по афише –Алеша) Сосин совершил рекордный прыжок, исполнив на
манеже двойное сальто-мортале. Тогда это казалось совершенной
фантастикой. Не случайно рекорд Сосина продержался без малого –
девяносто лет. И покорил его советский спортсмен минчанин Вадим
Биндлер. Поскольку сам прыжок описывать весьма трудно, давайте
поговорим о том, что было до и после 2 марта 1974 года.
- Родился и вырос в Минске. Есть старший брат Илья и
сестра-близнец Лариса. Семья у нас спортивная. Отец был хорошим
фехтовальщиком, дома всегда лыжи, коньки, велосипеды. В 9 лет папа
привел нас с Ларисой во Дворец пионеров, где была секция акробатики.
Я был очень подвижный, точно пружина внутри сидела, так что папа
сделал правильный ход, только акробатика могла чуть ослабить эту
пружину. Тренер Георгий Кириллович Трусов заставил меня попрыгать,
поприседать и – записал к себе. А Ларисе предложил пойти на второй
этаж в кружок рисования. Она вначале обиделась, а потом выяснилось,
что Трусов угадал, ее рисунки потом даже на международных выставках
показывали.
- Вы сразу поняли, что акробатика – это «ваше все»?
- Нет, не сразу. Но мне нравилось прыгать. Нравились
те задачи, которые ставил тренер. И вообще я очень
дисциплинированный по характеру, а это помогало. Скоро мы из Дворца
пионеров переехали на Немигу в «Трудовые резервы». В этот зал я
ходил мальчиком, а потом юношей и взрослым мужчиной уже тренером
почти двадцать лет, но пропусков без уважительной, как тогда
говорили, причины, не было никогда.
- Вот-вот, Вадим, это то, что меня всегда
интересовало в людях, как вы, неординарных. Что все-таки главное в
большом результате: природные способности спортсмена, методика
тренировок, дисциплина и настойчивость, честолюбие и спортивная
злость?..
- Ну, давайте начнем с конца. Я – абсолютно не
тщеславный. Во мне отсутствует желание быть главным, лидером, стать
выше кого-то. Так что честолюбие и спортивная злость для меня – не
мотивировка. Какие-то природные данные, конечно. Я очень, резкий, во
мне есть то, что в спорте называют «быстрая сила», без этого в
прыжковой акробатике невозможно. Ну и, конечно, настойчивость и
талантливый тренер. Кроме того, мне нравился сам процесс занятий.
Мне никогда не скучно в зале. Поэтому я мог часами заниматься и не
уставал. А ведь длина тренировок и нагрузки все время увеличивались.
Вскоре мы уже занимались по 2,5-3 часа, а потом – больше, как здесь
говорят, “full time”, по 35-36 часов в
неделю, тренировки два раза в день, до школы и после...
- А в школе, как я понимаю, была передышка, чтобы
малость подремать?
- Примерно так. В 14 лет я выполнил норму мастера
спорта, и Георгий Кириллович стал меня готовить в большой спорт, а
тут уж, поверьте, не до жиру. Тогда же мы начали нарабатывать
тройное.
- Кто первый предложил попробовать сделать тройное
сальто, вы или Трусов?
- Трусов. Я крутился на лонже на батуте, тут он
говорит: «А ну-ка, подержи посильней группировку». Ну, я и подержал.
Вышло три. Вроде, как в игре. Начали тренироваться. Сначала на
батуте, потом – в яму. Георгий Кириллович очень хороший тренер. Он
плавно подвел меня, очень аккуратно. И за два года, шаг за шагом мы
освоили тройное сальто.
Впервые я выполнил его на соревнованиях в Киеве.
Самое интересное, что так чисто, как тогда, в первый раз, я больше
не делал тройное ни разу, хотя постоянно крутил его на соревнованиях
и показательных выступлениях с 74-го по 83 год.
- Первый раз, наверное, было страшно?
- Конечно, волновался немного, но не боялся, был
уверен в себе. Перед самым прыжком ко мне подошел один москвич из
судейской коллегии и громко шепнул в самое ухо: «Не бойся, Биндлер,
если покалечишься, откачаем, там у входа специально для тебя две
машины скорой помощи с донорами стоят». Очень он меня почему-то не
любил. Но напугать не смог.
- Итак, вы стали мировым рекордсменом, совершив,
можно сказать, невероятное. Сильно изменилась ваша жизнь?
- Нет, пожалуй. К тому времени я уже был мастером
спорта, чемпионом Союза среди юношей. Но после рекордного прыжка
меня пригласили в сборную страны, начал даже иногда выезжать за
рубеж, а это, если помните, было пределом желаний всех спортсменов и
артистов. В общем, хоть считалось, что профессионального спорта у
нас не было, я стал профессиональным спортсменом, получал
зарплату(ее называли стипендией) в 250 рублей, что по тем временам
были большие деньги. Продолжал тренироваться, ездил на соревнования
и на сборы, поступил в Минске в физкультурный институт. Потом
отслужил армию в спортроте, женился. Все, как у всех.
- Я думаю, что все-таки не совсем «как у всех».
Среди нас не так уж много чемпионов Европы и мира. А потому нам,
обычным людям, трудно представить, что ощущают уходящие из большого
спорта чемпионы.
- Не знаю, я расставался со спортом спокойно, без
слез и патетики. К тому же, внешне мало что изменилось: я, как и
раньше, ежедневно приходил в свой зал в «Трудовые резервы», только
теперь уже не тренироваться, а тренировать. Занимался с акробатами и
гимнастами до самого своего отьезда в Штаты в 87-м году. И здесь, к
счастью, я занимаюсь своим любимым делом, обучаю мальчиков и девочек
акробатике.
Понятно, что хороший спортсмен – не всегда хороший
тренер, но я стараюсь. К тому же люблю детей. Так что среди моих
учеников - победители и призеры чемпионатов Америки. И это, конечно,
приятно. Мы с женой, Ириной, много путешествуем по стране, хорошо ее
знаем и любим. Думаю, это правильно, если земле, на которой живешь,
которую любишь, можешь что-то дать в силу способностей.
Беседу вел Александр Росин.
Фотографии из личного архива Вадима Биндлера.
|