|
Исай Шпицер,
Мюнхен
«Не забывайте
меня...»
Фаина
Квятковская. Судьба как песня.
Имя Фаины Марковны Квятковской, уверен, мало
кому знакомо. И не только на Западе, но и в России, где она жила
долгие годы. Зато широко известны её песни: фокстрот «У самовара» и
танго «Аргентина». Уже более семнадцати лет, как автора этих песен
нет в живых, а мелодии и тексты, написанные её в далёких уже от нас,
тридцатых годах прошлого века, звучат на радио и телевидении. А
фраза «У самовара я и моя Маша» стала поистине фольклорной.
Я познакомился с Фаиной Марковной в последние
несколько лет её жизни в Ленинградском комитете профессиональных
драматургов, членами которого мы с ней состояли. Даже в те годы,
когда Фаине Марковне было за 70, она выглядела статной и красивой
женщиной.
К тому времени уже была опубликована в
официальной газете «Советская культура» статья, озаглавленная
«Полсотни лет «У самовара» - об удивительном долгожительстве этой
песни и судьбе её автора. Затем была статья в «Аргументах и фактах»
- «Украденная песня». О том, как в течение долгих лет авторство слов
«У самовара» приписывалось мэтру советского песенного творчества В.
Лебедеву-Кумачу.
В те послевоенные годы Фаина Марковна боялась
даже заикнуться, не то чтобы вступить в борьбу за свои авторские
права с любимцем советских властей. Тогда это было равносильно
самоубийству. Лишь в 1979 году (а Фаине Марковне было уже за 60) её
авторские права были восстановлены, и она получила возможность иметь
небольшую прибавку к своей скудной пенсии. Помогал ей небольшими
деньгами и Комитет драматургов, в последствие переименованный в Союз
литераторов. И я ежемесячно посещал Фаину Марковну дома, принося ей
эти деньги.
Коммунальная квартира, в которой она с мужем
занимала две небольшие комнаты, находилась в доме, что на углу улиц
Салтыкова-Щедрина и Восстания в Ленинграде. Этот старый дом давно
нуждался в капитальном ремонте – тёмный подъезд, обшарпанные стены,
лестница с перекошенными ступенями. Иногда мне дверь открывали
соседи, и я отмечал тогда, что они были весьма приветливы.
В комнатах у Фаины Марковны всегда было светло,
чисто и уютно. За чашкой кофе, который она очень любила, мы часто
беседовали о жизни и творчестве.
- Вы знаете, - говорила она, - вот сейчас я,
старая и больная женщина, но состояние радости и счастья не покидает
меня. Я прожила, хотя и непростую, но интересную жизнь. В молодости
в меня влюблялись. Мои песни живут и сейчас и по-прежнему радуют
меня. И вообще я везучая. Уже то, что я уцелела в годы войны, живя в
Варшаве, занятой немцами, о многом говорит. Меня спасла моя польская
фамилия, которую дал мне мой первый муж Квятковский, кстати,
польский офицер. А моя девичья фамилия – Гордон. «У самовара» я
написала в 1931 году, шестнадцатилетней девушкой, когда жила с
родителями в Польше, в Кракове. А сама я родом из Ялты.
Я спросил как-то у Фаины Марковны, в чём, на её
взгляд, состоит успех «У самовара», фокстрота с незатейливыми
мелодией и словами.
- Мне часто задают такой вопрос, - ответила она.
– Я думаю, что, прежде всего, – в юморе, который есть и в тексте, и
мелодии. И ещё – в ней так узнаваемо время – 20-30-е годы. Я ведь
написала жанровую песенку для одного кабаре. Правда, текст был
написан на польском владельцем этого кабаре Анджеем Власта. И вот
эта песенка вдруг стала очень популярной в Польше. В дальнейшем я
сделала несколько вольный перевод на русский язык, и эта песня
вместе с танго «Аргентина» вышла отдельной пластинкой, которая
распространялась в Риге. Там-то, будучи на гастролях, её исполнял
Пётр Лещенко. Вот и пошла песня гулять по свету.
Надо сказать, что музыку танго «Аргентина» по
мелодичности Фаина Марковна ценила выше песни «У самовара»
В 1934 году «У самовара» включил в репертуар
своего джаза Леонид Утёсов. Откуда ему было знать, что автор
фокстрота живёт где-то в Польше и что зовут автора Фанни Гордон.
Спросил я также у Фаины Марковны, как она
оказалась в Советском Союзе.
- Произошло это в 1945 году, когда я узнала, что
муж мой погиб. Я могла ехать, куда угодно, так как знала
французский, английский, немецкий языки. Но я рвалась в Россию, к
Сталину... Да, именно, к Сталину. Все его тогда боготворили. Меня
советские войска спасли от гибели - гестапо охотилось за мной, а
тут пришла свобода. Лишь спустя годы горький вкус этой «свободы» я
стала ощущать ежедневно.
Нельзя сказать, что Фаина Марковна жила
отшельницей в Ленинграде. Её приняли в профессиональный комитет
драматургов, навещали её представители польской общины в городе, к
ней приходили музыканты и исполнители, заказывали новые
песни.
Она работала и над музыкой к опереттам «Девушка
из Шанхая» и «Яхта любви».
Однажды позвонила ей Алла Баянова и пригласила на
свой концерт в Октябрьском зале. Я представил себе, что творилось бы
в зале, если б прославленная певица пригласила на сцену автора
песни, которую она только исполнила. (Песня «У самовара» тоже была в
репертуаре у Баяновой.) Но Фаина Марковна на концерт не пошла:
ступени этого концертного зала были слишком крутые для её больных
ног. И встреча автора песни и её исполнителем так и не состоялась.
В один из дней 1991 года я позвонил по телефону
в квартиру к Фаине Марковне. К телефону подошла соседка. Каким-то
приглушенным голосом она выясняла, кто звонит. А затем сказала, что
Фаина Марковна ночью умерла, умерла тихо, заснув вечером и не
проснувшись утром. Её муж умер тремя месяцами раньше.
На церемонии прощания с Фаины Марковной в
ленинградском крематории было чуть больше десятка человек: члены
Союза литераторов, племянница, несколько её подруг, соседи по
квартире. Они же, соседи, устроили и скромные поминки в комнатах,
которые занимала Фаина Марковна.
Я не знаю, кому достался архив Квятковской. У
меня же сохранились её членский билет с фотографией, подаренный ею
клавир с мелодией «У самовара» с текстом, переведённым ею на
английский язык, и газетная вырезка со статьёй о ней, на полях
которой Фаина Марковна написала: «Не забывайте меня, Исай
Моисеевич».
Что я и стараюсь делать.
|
