|
Oт рeдaкции. 20 oктября 2004 гoдa в Mинcкe былa убитa журнaлиcткa Beрoнкa Чeркacoвa, - тaлaнтливый прoфeccиoнaл и чecтный, принципиaльный чeлoвeк. B пaмять o нeй бeлoруccкиe журнaлиcты, ee друзья, издaли книгу “Kрacным пo бeлoму”, гдe coбрaны лучшиe oчeрки и cтaтьи, нaпиcaнныe в рaзныe гoды Beрoникoй. Нaшa рeдaкция рeшилa пoмoчь c рacпрocтрaнeниeм этoй книги, чтoбы xoтя бы чacтичнo пoкрыть типoгрaфcкиe рacxoды. Cтoимocть книги - $10. Приoбрecти ee мoжнo, пoзвoнив в рeдaкцию 305-343-2091.
B этoм нoмeрe мы нaчинaeм публикaцию oтдeльныx cтaтeй из книги Beрoники Чeркacoвoй.
Beрoникa Чeркacoвa
МНЕ НЕ ЖАЛЬ СВОЙ НАРОД
Вот уже много лет почти в каждом интервью, которое я брала у деятелей белорусской культуры, науки или искусства, задаю один и тот же вопрос – почему мы такие? Откуда в моем народе эта молчаливая покорность? Вечная готовность снести любую напасть от Чернобыля до «батьки»?
– Мне кажется, – ответил на этот вопрос пoэт Геннадий Буравкин, – что в национальном характере белорусов заложен парадокс, когда его лучшие качества порой трансформируются в худшие. Доброта переходит едва ли не в рабскую покорность, гостеприимство оборачивается тем, что белорус готов принизить себя ради какого-то пришельца, дисциплинированность превращается в холуйство.
Но мне же кажется, что белорусский национальный характер лучше всех определил Иван Мележ заголовком своего знаменитого романа: мы – люди на болоте, несмотря на то, что болото наше находится в центре Европы. И хата наша – всегда с краю, и пусть оно все там сгорит, лишь бы мой сарайчик цел остался. Представьте себе грузина, который стерпел бы пренебрежительное высказывание о его языке, или армянина, проглотившего непочтительное отношение к его национальной истории. Если вам окончательно встала поперек горла тяжелая белорусская жизнь, можете попробовать. У нас же оскорбление национальной гордости на самом высоком уровне считается хорошим тоном.
Может быть, истоки нашего терпения надо искать в том, что на протяжении долгих лет с нами успешно проводят сеанс гипноза, внушая одну и ту же мысль: мы, белорусы, самый мирный, самый добрый, самый терпимый, самый терпеливый и самый толерантный народ на свете. Расчет верен, народу это нравится. Кто ж станет возражать против того, что его называют хорошим? Ты попробуй скажи, что он плохой... Между прочим, не так давно все тот же доморощенный Кашпировский таки упрекнул свой народ в лени и нежелании работать. По идее надо бы возмутиться, но что-то не дает это сделать. Может быть, все та же вбитая в подсознание мысль о том, что мы – самые миролюбивые, самые толерантные, самые терпеливые... и так далее.
В классе, где учится мой ребенок, почти все мальчики на вопрос: «Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?» – ответили: «Милиционером». Уважаемое руководство МВД! Не спешите радоваться росту престижа профессии блюстителя правопорядка. Несколько несложных дополнительных вопросов показали, что пугающее единодушие детей вызвано отнюдь не стремлением охранять, беречь и защищать. Все проще: в детском сознании профессия милиционера ассоциируется со вседозволенностью и безнаказанностью. И виной этому не родители, которые создают неверное представление о человеке с «демократизатором» (кто забыл значение этого слова – добро пожаловать на ближайший митинг; после того, как вас перетянут резиновой дубинкой, – сразу вспомните), а сама милиция.
Из недавнего: маршрутное такси взмахом руки останавливает человек в милицейской форме. Стоимость проезда – 220 рублей. Новый пассажир усаживается где-то сзади и передает деньги. Шофер, не оборачиваясь, задает вопрос: «Кто передал 80 рублей? Проезд стоит 220». Ленивый голос с «камчатки» отвечает: «Это я». Шофер, не видящий этого «я», повторяет свой вопрос. «Я не понял – ты что, слепой?» – доносится сзади. А тут – и светофор. Разъяренный шофер поворачивает голову, и его желание восстановить социальную справедливость вмиг испаряется. И вправду, какой терпеливый народ! Толерантный, добрый, миролюбивый... В глазах сидящего рядом мальчика вижу нескрываемый восторг: вот вырастет и станет строить всяких там шоферов и прочих учителей, работяг и колхозников так же, как этот дядя в форме. И ведь будет. А работяги, учителя и колхозники будут терпеть и строиться, потому что они – толерантные и, правильно, терпимые и терпеливые. И так крепко загнали эти тезисы в национальное подсознание, что уже ни у кого не вызывает протеста терпимость по отношению к пьяному хаму, поливающему матом целый троллейбус, в котором едут женщины и дети. И никто не задается вопросом, надо ли относить к числу человеческих добродетелей терпение, проявляемое властями по отношению к подонкам, которые рисуют на стенах свастики и нагло рядом с ними пишут номер пейджера, через который все желающие могут пополнить собой ряды РНЕ?
Иногда мне кажется, что это именно про мой народ сочинили тот самый анекдот, в котором после команды начальства завтра не опаздывать на работу, поскольку всех будут вешать, раздается лишь один вопрос: а веревки с собой приносить или тут найдутся? Найдутся, ребята, можете не сомневаться, их приобретут за ваши же собственные деньги, как уже приобрели за них наручники, «черемуху», дизтопливо для БТРов, которые выходят в солнечный денек для охраны правопорядка на городские улицы, и за ваши, ваши деньги выплачивается зарплата блюстителям закона, количество которых в Беларуси уже давно перешагнуло рамки здравого смысла. И власти нашей, которая отдает приказы об использовании все тех же «демократизаторов», наручников и «черемухи» и вместо того, чтобы позаботиться о стариках и детях, строит ледовые дворцы, которые тут же становятся барахолками из-за дороговизны их эксплуатации, превращает нашу страну то в пугало, то в посмешище, зарплату платите тоже вы. А это уж точно можно расценить только как шизофрению, а не проявление свойственной белорусам доброты.
Выйти на площадь и потребовать человеческой жизни – страшно. В сегодняшней Беларуси – страшно вдвойне. Но если это чувство становится сильнее, нежели страх увидеть голодные глаза своего ребенка, преждевременно состарившуюся от унизительной нищеты жену, мать, умирающую от того, что нет денег на непомерно дорогие лекарства, то мне не жаль свой народ, поскольку он сам выбрал свою участь, по приказу сверху перепутав добро со злом.
|