Виктория Измайлова, г.Чита

Снегурочка

Если б не вздорный Светкин характер, может, хозяйка еще и подождала бы, хотя чего уж тут ждать – три месяца не платили за квартиру. Рудник, где работали отцы обеих девчонок, закрыли за нерентабельностью и родители денег давно не присылали. Несколько раз с оказией отправляли продукты, но существовать приходилось в основном на стипендию, а на нее не зажируешь. Даже домой на каникулы нынче ехать было не на что. И все-таки, если бы не Светка, хозяйка бы, наверное, разжалобилась и они, по крайней мере, не оказались бы на улице в самый канун Нового года. Наташка всегда побаивалась Светки и немного завидовала ей. Та со школьной скамьи была взбалмошной и дерзкой, открытой и деловой, своего добивалась чаще нахрапом, а чуть что – могла вспылить и наговорить столько, что мало не покажется. Вот и в этот раз пока Наташка оправдывалась и извинялась, Светка, оскорбившись пренебрежительным тоном хозяйки, припомнила той и обшарпанный потолок, и трещину на раковине в кухне, и неисправный холодильник. Предложение сесть на пороге в любимом ширпотребовском платье и, как мастер Тыква, караулить свою гнилую халупу, предварительно подавившись буржуйскими накоплениями, стало для хозяйки последней каплей и через полчаса, потраченные на лихорадочные сборы, девчонки с пятью чемоданами стояли на автобусной остановке и решали как и, самое главное, где жить дальше. Выруливать из ситуации решила, как всегда, Светка, тем более, что она чувствовала все же за собой какую-никакую вину. Вломившись в переполненную маршрутку с последними двадцатью  рублями в кармане, она рванула на другой конец города к своему бывшему парню, с которым поссорилась еще в начале семестра опять же из-за своего длинного языка. Наташке она клятвенно пообещала минут через двадцать приехать на такси, велела караулить чемоданы, ждать и надеяться, что не перевелись еще на земле добрые и отзывчивые люди, роли которых на данный момент предстояло сыграть бывшему Светкиному парню и его родителям.

Сначала Наташка ходила и приплясывала вокруг чемоданов, то и дело поглядывая на дорогу, где, как ей казалось, вот-вот должна была появиться в спасительной машине Светка, но та как в воду канула. Потом, в надежде увидеть кого-нибудь из знакомых, она всматривалась в лица прохожих, только знакомых у нее в городе было мало, а попросить о помощи кого-то из этих торопливых чужих людей она не решалась. Всем им точно было не до нее, ведь до Нового года оставалось всего ничего. Да и о чем она могла их попросить? Забрать ее к себе вместе с чемоданами? Позвонить? Но она даже не помнила номер Светкиного сотового, а ее собственный давно разрядился.

Часа через два Наташка не то что замерзла, а попросту начала коченеть. Ноги уже ничего не чувствовали и силы для ходьбы вокруг чемоданов иссякли окончательно. Бросить их было нельзя хотя бы потому, что в них лежала куча библиотечных книг, сдвинуть с места в одиночку – невозможно, идти – некуда, Светка все не ехала, солнце давно зашло. Наташка села на чемодан и приготовилась умирать. Умирать, тем более в Новогоднюю ночь, совершенно не хотелось. Ей стало ужасно себя жалко и она, наконец, разревелась в коленки.

– Тепло ль тебе, девица? Тепло ль тебе, красная?

Наташка подняла совершенно безумные заплаканные глаза. Перед нею, склонившись, стоял высокий незнакомый человек в костюме Деда Мороза. Красная бархатная шуба в бисерных узорах, что называется, с иголочки, обшитая по краям не ватой, а белым мехом, огромные валенки, седая длинная борода, здорово смахивавшая на натуральную, – всё честь по чести, настоящий Дед Мороз.

– Вы от Светы? – прошептала Наташка, старательно отметая мысль о злодеях-богатеях, похищающих с улиц бедных девушек для жестоких развлечений и людоедства.

– Нет, я не от Светы. Я сам по себе. Света не приедет, она помирилась со своим молодым человеком и сейчас вся семья празднует их помолвку.

– Откуда вы это знаете?!

Человек усмехнулся в усы и взялся за чемоданы. За его спиной стоял небольшой серенький фургончик с грубо намалеванными по бокам снежинками и зайцами.

– Я все про всех знаю. Мне положено. Дед Мороз все-таки. Вставай, садись в кабину. Замерзнешь тут. Поторапливайся давай, у нас еще дел полно и все срочные.

Наташка встала и пошла, скорее, за чемоданами, к которым чувствовала себя как бы привязанной, Дед Мороз этот самый уж слишком споро их в фургончик загрузил и ничего не оставалось, как садиться с ним в машину, ведь неровен час уедет вместе с чемоданами неведомо куда, что тогда Светке и библиотекарше говорить?

В освещенной кабине стало видно, что человек в костюме Деда Мороза совсем не молод, лицо у него было доброе, серьезное, все в морщинах, только глаза зеленые, юные, и Наташка немного успокоилась. Старик достал откуда-то из-под ног видавший виды китайский термос, большую зеленую чашку, налил горячего чая и протянул ей.

– На-ка вот, пей, не бойся. С сахаром и лимоном. Только тебе сейчас чего-то покрепче надо. Погоди, сейчас коньяку плесну маленько. Ты пей, согревайся. У нас еще полчаса в запасе есть.

Наташка пила чай меленькими глоточками и приходила в себя.

– Тут дело вот какое. Я бы тебя, конечно, мог и к Светке увезти, только это далеко, а я, понимаешь, на работе. Самая работа у меня сегодня. Да и не до тебя им сейчас. А мне позарез помощница нужна. Снегурочка у меня заболела, мороженого переела и простудилась. Согласишься Снегурочкой поработать? А утром я тебя пристрою куда-нибудь.

Наташка беспомощно пожала плечами и, давясь, чаем, замотала головой. Она всегда смущалась в присутствии публики и даже на праздниках в детском саду не могла толком рассказать ни одного положенного стихотворения.

– Да не переживай ты! – Дед Мороз засмеялся. – Всё получится! Там и не требуется ничего особенного. Тут у меня костюм есть. Сейчас переоденешься и поедем.

Костюм оказался удивительно хорош и сидел на Наташке, как будто по ней шили. Шапочка из голубой норки и ярко-голубая бархатная шубка с такой же оторочкой, сплошь расшитая маками и колокольчиками из стразов и шелка. Даже сапоги точь-в-точь подошли, белые, меховые на шпильках, тоже в стразах и такие теплые, что Наташкины ноги, наконец, окончательно согрелись. Мороз удовлетворенно осмотрел ее, и они поехали.

Это была самая счастливая и сумасшедшая ночь в Наташкиной жизни. Перед ней открывались любые двери, дети бежали ей навстречу и держали за руки. Гостеприимные хозяева старались получше угостить, а красивые молодые люди – поцеловать в щечку. И тут и там звучали тосты, поднимались бокалы с шампанским, а после снова мчались мимо заснеженные фонари, окна, освещенные изнутри гирляндами и свечами, мерцающие рекламные огни, снова мелькали перед ней новые лица, восторженные и счастливые – детские, женские, мужские. От выпитого шампанского кружилась голова, Наташкина обычная стеснительность чудесным образом улетучилась, неожиданно для себя она вспомнила все новогодние песенки и стишки, которые когда-либо слышала, и лихо отплясывала в кругу восхищенных зрителей, пела и декламировала, нисколько не смущаясь незнакомых людей. А Дед Мороз – о, это был самый настоящий Дед Мороз! – он сыпал прибаутками и хохотал, запрокинув голову, подбрасывая на руках ребятишек, в одном доме он бренчал на гитаре, в другом – играл на пианино, в третьем – гудел на губной гармошке, и повсюду – повсюду! – он дарил подарки. Словно фокусник, он извлекал из огромного серебристого мешка разряженных в пух и прах говорящих кукол, клетки с поющими канарейками, аквариумы с сонными черепахами и хомячками, деревянных лошадок и плюшевых мишек, машинки и даже игрушечную железную дорогу, чудесные толстые книжки с картинками, каждая из которых наверняка стоила полкоролевства. Да что там! Он раздавал телевизоры и выигрышные билеты, горшки с цветущими розами и цикламенами, лекарства, которые обязательно должны были вылечить самых тяжелых больных, счастливые платья, в которых всегда должно было везти, кошельки, в которых не должны были переводиться деньги, а в одном доме из мешка выпрыгнула большая грязная лохматая дворняга, которая, оказывается, потерялась полгода назад. И всё семейство с дикими воплями бросилось ее обнимать!

И где бы они ни были, мчались ли в машине, поднимались ли по бесконечным лестницам, плясали ль среди ребятни, Наташка чувствовала рядом руку Деда Мороза, чувствовала его поддержку, надежность и доброту. Никогда в жизни у нее не было такого. Даже когда она маленькая гуляла с отцом в парке, она всегда боялась, что сделает что-то не то и отец рассердится или ему не понравятся кто-то из людей вокруг, и его настроение испортится. Но Дед! Это было что-то! Он просто не мог рассердиться и чего-то не понять. Ему даже не надо было ничего говорить – ни о тревогах, ни о том, как она, Наташка, была ему благодарна. Она просто чувствовала, что он – знает.

Перед рассветом их машина остановилась у небольшого трехэтажного дома сталинской постройки. Дед Мороз перенес Наташкины чемоданы на площадку второго этажа в третьем подъезде и сказал ей: «Звони!» Она автоматически нажала на кнопку звонка, ведь за эту ночь она делала это десятки раз, и обернулась. Рядом никого не было. И на ней, на Наташке, не было уже голубой бархатной шубки, а была ее потертая искусственная дубленка. Не успела она разочароваться и расстроиться, как дверь открылась и на пороге появилась маленькая седенькая старушка с высокой прической. Она сказала: «Ой! Снегурочка! Ну, заходи, заходи! Давай чемоданчик-то! Комната для тебя уже готова!»

Они занесли Наташкины чемоданы в скромную, но очень уютную и чистую комнатку, цена за житье в которой оказалась смехотворно маленькой. Потом они знакомились и пили чай с творожным печеньем. Старушку звали Татьяна Семеновна, она была одинокой учительницей на пенсии и давно мечтала поселить у себя какую-нибудь милую девочку-студентку. Когда Наташкины глаза сами собой стали закрываться, Татьяна Семеновна отправила ее спать.

Часов в шесть в дверь позвонили, и Наташка пошла открывать. На пороге стоял симпатичный молодой человек с букетом роз и большим подарочным пакетом. Наташка предложила ему войти.

– Я – Сергей! – Представился он и как-то очень знакомо улыбнулся. – Я учился у Татьяны Семеновны. А Вы, наверное, Наташа? Меня просили Вам кое-что передать.

Он протянул ей небольшой конверт. В конверте лежала серебряная брошка в виде снежинки и записка. «Внучка моя Снегурочка! Ты самая замечательная помощница, какую я только мог пожелать! За труды вот и тебе мой подарок – брошка эта непростая, а волшебная. Когда тебе встретится человек, с которым тебе захотелось бы провести рядом всю жизнь, приколи ее на платье. Вас минуют все печали и разлуки, а ваша любовь – никогда не потускнеет. Твой Дед Мороз».

В большой комнате Татьяна Семеновна накрывала на стол. Розы уже стояли в голубой фарфоровой вазе, а Сергей выкладывал подарки – шампанское, торт «Полет», апельсины, яблоки и какие-то лекарства, которые привез из заграницы. Они снова все вместе отмечали наступление Нового года, пили шампанское и ели торт. Сергей пригласил Наташку в кино на вечерний сеанс, она пристально посмотрела ему в глаза и согласилась. Глаза у него были зеленые. Собираясь в кино, она приколола на платье серебряную снежинку.