№ 2(26)
Февраль, 2003
НА ИЗЛОМЕ ВЕКОВ--АНТОЛОГИЯ
НОВОЙ РУССКОЙ ПОЭЗИИ
Ведущий, заведующий отделом поэзии журнала - Леонард
Сторчевой
Выпуск 4
ОЛЬГА КОЛЬЦОВА
Профессиональный редактор и выпускница факультета
журналистики МГУ, Ольга Кольцова печаталась в ряде российсих
и американских русскоязычных изданий. Наряду со своими стихами
публиковала переводы из Китса, Киплинга, и Уайльда. Своей стихотворной
техникой Кольцова опровергает распространённый тезис o том,
что качество стихосложения определяется оригинальностью рифм
и размера. Простые рифмы y поэтессы не есть дань классики; они
помогают сосредоточиться на образе и делают метафоры более выразительными.
Образы же Кольцовой кинематографичны, хотя не без влияния постмодернизма,
а по ритмичности её стихи приближаются к песенным текстам.
* * *
Отдохни, отдохни, этот путь –
как по осени – стынет и стонет,
как немая осенняя жуть,
как коряга – плывёт и не тонет
по реке, меж пустых берегов,
через чёрную даль, через морось,
нагишом – ни следов, ни шагов,
сажей жидкой, забывшей про скорость.
Повинуясь – без чувства вины,
как от Бога, от вздоха, от взмаха, –
мановенью иной тишины,
ты на путь этот вступишь без страха.
Мир – крылом, мир вбирая – зрачком,
глубиной всеохватного ока,
ты оставь его тихо, молчком.
Он далёко, далёко, далёко…
* * *
Кровь вечерняя над городом шумит,
Отражается в холодной мостовой.
Небо серое заковано в гранит,
Нам о небо разбиваться не впервой.
В эту тьму, где чёрный дыбится фонарь,
Оплывает полуночная свеча.
Пляшет красная рубаха палача
В красных полосах. И жирно пахнет гарь.
За высокой монастырскою стеной
Спят три века кряду тяжкие кресты.
Но могилы предрассветные пусты
Со своею нераскаянной виной.
Не свечные, но могильные огни, –
Окунает месяц в омут рукава.
Бедный путник, лучше в сторону сверни,
Кровь вечерняя – недобрая листва.
* * *
Открывается дверь – не из дома, не в дом, не во двор.
Открывается дверь, устремляется лестница в небо.
Там, где шорох дождя и невнятный ночной разговор,
Звёзды падают вниз, прожигая одежды Эреба.
Темнота темноты, как больная податлива плоть.
Прокажённому только с профаном беседа понятна.
Воду в ступе толочь, несусветную глупость молоть
В час полночный, когда с лунным светом сливаются пятна.
Бал окончен, свеча догорела, остыла зола.
Только урна да пепел – и вот прокажённый не страшен.
Стыдным запахом сладким ночная сирень отцвела.
В вечность тянется плющ, разрушая величие башен.
Роза, дикий шиповник, колючая мета времён.
Лепестки в сердцевину веков, словно в чашу роняя,
Ты горишь, опаляя пожаром ночной небосклон,
От зловонного дыма костров небеса охраняя.
Может быть, от проказы излечит нас только чума.
Над цветком голубым распластается синяя птица.
Опустевшую землю так явственно видно с холма.
Только б в этом полёте не сбиться с пути. Не разбиться.
