№ 4(16)
Апрель, 2002
Леонета Рублевская
МОЙ ЕВРЕЙСКИЙ ВОПРОС
Моя машина въехала во двор
Еврейского общества. Дежурный у ворот остановил флажком и подошел
к окну:
- Волонтир?
- Да. Собираюсь сегодня работать.
Далее последовала инструкция: где зарегистрироваться, где поставить
машину, где перекусить, а где – работать.
Вскоре мне вручили стикер с моим именем, праздничную майку и
указали на комнату, где дают небольшую консультацию всем, кто
в этот воскресный день дал согласие помочь Еврейскому обществу.
Ощущение праздника. Разноцветные плакаты, шары, флажки, и охранники
в парадной форме, и сами хозяева, которые расплывались в улыбке,
встречая каждого прибывшего сегодня на этот «Супер Сандей» -
«Супер Воскресенье»… Думается, такая торжественная обстановка
была не только здесь, в южном отделении Маями, а в каждом отделении
огромной организации Еврейского общества по всей Америке.
Я сидела среди других добровольцев, ожидая начала инструктажа,
разглядывала входящих, просматривала информацию, посвященную
этой акции, а сама думала…
Моя мама по национальности русская, отец – белорус. Родилась
я в Киеве и по жизни получилась украинкой – знаю в совершенстве
язык, люблю свой родной город и искренне переживаю за свою страну
по сей день. Кто я больше: русская? белоруска? украинка? А тут
еще вопрос: что привело меня сюда, в еврейскую организацию,
заставило по первому зову явиться и включиться в работу?.. А
ведь, наверное, то, что муж мой – еврей, и что разделила я с
ним его «еврейскую участь» по всей нашей совместной жизни и
потому здесь, на другой половине земного шара, те, кто нас встретили
в первый же день по прибытию в эту страну, включили сразу в
большую семью американских евреев, даже не спрашивая национальности
в паспорте.
И вспомнилось все до деталей, тот первый день, который начал
жизнь нашей семьи на земле США, в городе Майами.
…Шустрый молодой человек нашел нас в аэропорту и спросил: «Вас
кто-то встречает?» Он, очевидно, представлял иммиграционные
органы, ему нужно было быстро оформить для нас первые документы
и передать в руки родственников, которые и занялись бы нашим
приемом, а самому исчезнуть, так как часы давно уже показывали
конец рабочего дня.
«У нас нет родственников», - ответили мы, чем повергли его в
ужас. Он застыл на ходу, его глаза округлились и папка чуть
ни выскользнула из его руки.
Мы объяснили, что пока мы дома оформляли свои документы на выезд,
сестра нашего отчима в Майами умерла, а с ее сыном мы связь
потеряли. Но поскольку статус беженцев мы все же получили, наши
планы не поменялись. Вот мы и здесь, независимо от того, что
прервалась ниточка, соединяющая нас с американскими родственниками.
Сопровождающий еще раз взглянул на часы, еще раз пролепетал,
что его рабочий день закончен. И, подумав, добавил, что советует
нам побыстрее получить багаж и тем же самолетом возвратиться
на бывшую родину. Мы сразу поняли, что капиталистический мир
– это что-то такое, с чем мы еще совсем не знакомы…
Очевидно, парнишка, все же проникся нашим состоянием, потому
что попросил посидеть и подождать, а сам куда-то побежал звонить.
…Казалось, электронные часы в аэропорту, испортились: словно
кто-то, управляющий ими, специально держал переключатель, чтоб
не менялись цифры на табло, чтоб время не шло! И два часа, проведенные
на креслах в аэропорту в полной неизвестности, показались нам
вечностью. Мы сидели в зимних одеждах – в теплых пальто и шапках
- ведь улетали из Киева в декабре, который в тот год был особо
холодным - и не ощущали, что здесь, на самом юге Америки, температура
выше нашей летней киевской намного, не замечали, что вокруг
нас текла пассажирская масса в майках и шортах… 90-летний отчим
только расстегнул свое ратиновое пальто, а мама, которая была
чуть его моложе, развязала пуховый платок.
Мне и мужу уже было ясно, что надо включаться в действительность
и что-то делать. Мы не представляли, что нас здесь ожидает и
куда обращаться, тем более сегодня, в пятницу, в канун выходных
дней.
Но дальнейшее отбросило все наши тежелые раздумья… В какой-то
миг на нас обрушилась группа людей с цветами, улыбками и объятиями!
Мы только и слышали: «Добро пожаловать в Майами! Welcome to
Miami! Как вы себя чувствуете?» Еще не видя лиц, только чувствуя
обьятия и рукопожатия, мы поняли, что оказались в семье…
Люди из Еврейского общества доставили нас в квартиру, где было
все, чтобы начать новую жизнь. Потом мы узнали, что в нашем
приеме принимали участие четыре еврейские семьи из Майами. Это
они ссудили какие-то деньги для нашего приема, это они нагрузили
холодильник продуктами, это они заботливо уложили в коробки
тарелки и кастрюли, постельные принадлежности и одежду… У нас
оказалось сразу все – даже винтики для настенных репродукций
нескольких картин, вложенных сюда же.
Я и сейчас, хотя прошло столько лет, с благодарностью думаю
о людях, которые с такой заботой отнеслись к нам… И в первую
очередь, об Элизабет Франк. Это она подготовила наш приезд,
она чуть ли ни каждый день звонила нам, заставляя говорить по-английски
и узнавала, что нам нужно на данный момент. Элизабет оказалась
не просто представителем Еврейского общества, отлично исполняющим
свои добровольные обязанности, но просто очень добрым и и открытым
человеком. Наверное, ее знают много «русских» семей, поселившихся
в Майами, и многие благодарны ей за участие и помощь!
Все это всегда с нами, живет в нашей семье, и благодарность
наша людям, поддержавшим нас, велика. Мы еще не крепко стоим
на ногах в этой жизни, наша семья трудно проходила адаптацию,
но чувство благодарности к тем, кто помог нам в те первые дни,
всегда присутствует. Поэтому для меня лично участие в «Super
Sunday» – не просто акция, - ответная дань, долг чести.
Несколько часов у телефона и разговоры с нашими соотечественниками
– занятие не из самых легких и приятных. Я уже второй год участвую
в этой процедуре и поэтому знаю, что отнюдь не все горят похожим
чувством благодарности; у многих оно как-то притупилось за счастливые
годы в Америке. Жаль, что все так быстро проходит. Конечно,
не всем Jewish Federation помогло в таком объеме, как нам, но
то, что именно с помощью этой организации многие оказались здесь,
это точно. И именно это, очевидно, тоже не следовало бы забывать.И
все же, были такие, кто после первых же моих слов, проявили
готовность внести какую-то сумму на счет Еврейской организации.
50, 40, 30, 20 долларов – кто сколько мог.
Сумма не играла особой роли – важно было участие. Мне было очень
приятно разговаривать с некоторыми пожилыми людьми, которые,
как говорят у нас, были уже на пенсии, то есть получали пособие
от американского государства. Оно не велико, но обеспечивает
минимальный прожиточный уровень. И даже эти мои собеседники
перевели на счет какие-то деньги. Пять долларов выделила и одна
пожилая женщина, у которой парализован сын… Разговор с ней согрел
и меня, потому что в ее голосе было столько тепла! Возмутил
мужской голос в трубке – очень грубый: «Я делаю ремонт, мне
некогда с вами разговаривать! Мне некогда думать о вашем «Super
Sunday»!» Я знаю этого человека, он имеет довольно солидный
бизнес в Майами, и ему первому следовало бы «отстегнуть» какую-то
сумму! Не захотел, ремонт...
Я звонила и заполняла карточки. Вокруг, в большом зале, сидело
много людей, - все звонили, говорили на разных языках. Работа
кипела! Участвовали даже дети, которых родители прихватили с
собой. Для них тоже нашлось дело: они сортировали мелкие деньги,
которые собрали их ровесники в разных еврейских школах и передали
на «Super Sunday». Каждые полчаса в зале воцарялась на миг тишина
- была сводка: сообщалась сумма, внесенная в копилку. На 4 часа
дня, сумма перешагнула миллион…
Меня спрашивали по телефону, на какие цели пойдут эти деньги.
И я отвечала, что в первую очередь, на прием других евреев-иммигрантов,
которые, как и мы, найдут в Америке свой новый дом… Пойдут также
на миссию просветительства еврейства, на образование нуждающихся
детей, на помощь евреям в других странах…
Я ехала домой и слушала новости дня по радио. Сообщение о взрыве
возле синагоги в израильском городе потрясло меня… Это случилось
в субботу, когда семьи выходили из помещения после Шабата. Некоторые
из них так и не вернулись домой после вечерней молитвы… Погибли
взрослые, погибли и дети… Горе в семьях безмерное, и, я понимаю,
никакие деньги, не возместят детям родителей и родителям детей.
Но все же, я думала, что мой чек, выписанный сегодня на имя
Еврейского общества, поможет и моей совести найти утверждение,
что я тоже внесла какой-то, хоть и совсем небольшой вклад, в
огромнейшую человеческую миссию, которая призвана помогать людям…
Этому пониманию чужого горя и несению добра другим учат меня
люди из Jewish Federation.
