TOP

«Никто не забыт и ничто не забыто»

Ольга Фёдоровна Берггольц
3 [16] мая 1910 г. — 13 ноября 1975 г.

 

Ольга Фёдоровна БерггольцЭту формулу памяти ленинградской блокады выдохнула, может быть, вместе с перегаром, одна из самых трагических женщин прошедшего столетия Ольга Берггольц.
Забыто, забыты, Ольга Федоровна. И тем более мало кем помнятся и понимаются чувства, с которыми вы в конце сороковых написали свой страшный шедевр…

 
 
 

На собраньи целый день сидела,-
То голосовала, то лгала.
Как я от тоски не поседела,
Как я со стыда не померла?
Долго с улицы не уходила,
Только там сама собой была.
В подворотне – с дворником курила,
Водку в забегаловке пила….
В той шарашке двое инвалидов,
(В сорок третьем брали Красный Бор),
Рассказали о своих обидах.
Вот – был интересный разговор!
Мы припомнили между собою,
Старый пепел в сердце шевеля:
Штрафники идут в разведку боем –
Прямо через минные поля!
Кто-нибудь вернется награжденный,
Остальные лягут здесь – тихи,
Искупая кровью забубенной
Все свои небывшие грехи.
И соображая еле-еле,
Я сказала в гневе, во хмелю :
«Как мне наши праведники надоели,
Как я наших грешников люблю!»

 

Эти стихи я, ленинградец, узнал поздно к стыду своему. Услышал от Зинаиды Славиной в таганковских «Живых и павших». Как артистка страшно заорала с первой строки, так до конца и проорала, пропахала до глубинных слоев неимоверную чужую боль. В 19 веке была актриса Пелагея Стрепетова. Тоже способная на такую художественную истерику. В русском театре появляются такие женщины. И им всегда есть, что орать.
Прославилась Пелагея в «Горькой судьбине» Писемского.
Знала бы она о потерявшей двух детей Берггольц, о третьем нерожденном, выбитом в тюрьме гэбэшниками.
А какая красивая была поэт Оля!
Вы уж выучите эти стихи. Чтобы в ваши отчаянные дни понимали, что есть мера и доля, которые нам и не снились.
Мама моя всю блокаду слушала из черной тарелки голос Берггольц. Вот и вы услышали.

[divider]

Вадим Жук,
Санкт-Петербург.

Comments are closed.

Highslide for Wordpress Plugin