Глава Пятая Владимир Кремена
Владимир Иванович Кремена (7 июня 1937 — 5 декабря 2003)
Как хотите, но я все же поостерегусь вслед за многими называть Владимира Кремену невезучим человеком. Ведь что имеется ввиду? То, что он в цирке с 66-го года, и вот двадцать лет прошло, а больших почестей все еще нет? Ну так ведь и у братьев Фрателлини званий не было, и у Анатолия Дурова, и у Бастера Китона…
Нет, я бы поостерегся называть Кремену невезучим. Мало ли пацанов, особенно в 50-60-х годах, кoгдa учился он, мечтали вслед за Карандашом и Поповым стать клоунами? Кремена стал. Или вот такой пример. Даже именитые клоуны, народные и лауреаты подкатываются к кинорежиссерам, намекая, а то и просто в лоб убеждая в собственной киноодаренности. А Кремену, как с первого курса циркового училища пригласили на съемки «Города мастеров», так потом и посыпалась: «Много шуму из ничего», «Сказка странствий», «Культпоход в театр», «Дерсу Узала»… А, между прочим, тех, кому очень хочется сниматься, это сильно раздражает, поскольку Кремена никаких видимых шагов, чтобы очаровать кинодеятелей, не предпринимает.
Да и вообще, поскольку на манеже герой Кремены мало чем отличается от него самого в жизни, он, не в пример большинству коллег, не стремится понравиться. Более того, не обращает никакого внимания на зрителей, наоборот, даже угрюмо на них посматривает, чего, мол, расселись, человека от дел отвлекаете. Такой ворчливый и мрачный субъект.
И совершенно непонятно, когда и как это происходит, но вы вдруг начинаете ощущать, что Кремена – ваш человек. Ну, характер у него не сахар, так ведь у кого хороший?
Искренность нельзя сыграть. Она или есть, или ее нет. Выбрав свою дорогу, может быть, не всегда самую простую, не всегда усыпанную наградами, а чаще как раз наоборот, Кремена и в пятьдесят смог сохранить в себе то, что иные его коллеги утрачивают к тридцати: честность и веру в себя. Качества, надо сказать, редкие в наше время, когда художник чуть ли ни с первых шагов в искусстве становится зависимым от многих ответственных и за него, художника, и за искусство дядей.
– Мы с тобой земляки. Рoдoм я тоже из Краснодарского края; только ты с юга, с побережья, а я из Адыгеи. Moй oтeц пoгиб на войне. И мы с матерью отправились по старой Военно-Грузинской дороге через Орджоникидзе на Баку, а оттуда – в Сибирь. Так в Сибири в эвакуации до конца войны мы и пробыли.
По профессии отец был агрономом, но очень любил петь, хорошо играл на гитаре. Мама преподавала в школе. Она тоже очень любила петь, участвовала в самодеятельности. Война помешала маме раскрыться. У нее был чудесный голос, ее приглашали в консерваторию. Мама переживала, все говорила, неужели никто из детей не станет артистом? Но когда впервые увидела меня в манеже, призналась: не могла подумать, что я стану клоуном. Так и не понял, разочарованно она это сказала или, наоборот, радостно…
А как пришел в цирк, об этом лучше не рассказывать. Это длинная история. Все там: и страдания, и пот, и кровь. Роз мало на моей артистической дорожке, больше шипов.
Путевку в жизнь дал мне и поддержал Марк Соломонович Местечкин. А буффонаде обучил Николай Александрович Кисс. Этo страшный труд, тяжелейший. Труд грузчика. Хотя, какой там грузчика! В тысячу раз тяжелей!
– В твоем образе есть некоторая мрачноватость, ты никогда не улыбаешься на манеже. Это наиграно или идет изнутри?
– Я не знаю себя со стороны. Но комики и не должны улыбаться. Я не видел ни одного настоящего комика, который бы улыбался. Клоун должен создавать атмосферу улыбки, а не заигрывать со зрителем. Такими были в кино Чаплин и Луи де Фюнес. А в цирке – Грок и, конечно, Константин Мусин. Он был моем кумиром. Высшая ступень комического. Собери всех известных современных клоунов, предложи им сделать на манеже так, как делал Мусин пальчиком, чтобы все до последнего ряда увидели это движение. Не сделают. Знаешь, почему? Он жил в этом, и сам в этот мир верил. Как в джазе: классик может играть без нот. Классик манежа, настоящий комик, начинает импровизировать в манеже, совершенно не думая, как выглядит он со стороны. Ему нечего беспокоиться, он этим и в этом живет.
Отрывок из книги Александра Росина «Клоун без грима». Дружеский шарж Константина Куксо. Публикуем с сокращениями.