Ирине Александровне Молостовой и
Борису Наумовичу Каменьковичу
Ричард Коэн умирал. Умирал человек, чьи слезы кинокритики называли «самыми знаменитыми слезами мужчины». Когда стало ясно, что все надежды сожрала болезнь, он решил дать последнее, самое правдивое в жизни интервью. В эти дни с него слезала шелуха придуманного им образа. Эта броня, всегда казавшаяся ему действительной, прочной и почти вечной, вдруг оказалась старой чешуей, сползавшей с больного тела грязными лоскутами. Он вспоминал, как скатывается грязными трубочками пережженная на солнце кожа. И это сравнение казалось ему очень точным.
Огромной напряженной толпой журналисты явились в назначенное время и столпились у ног умирающей кинозвезды. Ричард Коэн был в очень дорогом вечернем костюме, мастерский грим помог сохранить то лицо, которое двадцать лет владело страной. Он сидел в кресле старинной работы, и его большие, сильно похудевшие руки казались на золотистых подлокотниках замершими белыми крабами. (more…)