Виталий Сероклинов
ответ.секретарь «ФлоридаКон-2011»
Журналу «Флорида» – 10 лет.
Сегодняшняя подборка текстов конкурса «ФлоридаКон» необычна – как и весь праздничный выпуск нашего журнала.
Да и не могли в юбилейный номер попасть «обыкновенные» конкурсанты: потому в январе на наших страницах оказались гости из литобъединения «Савра», с греческого острова Гавдос. Было бы странно не использовать в этой связи такой затёртый штамп, как «солнечный остров» – ну а каким ещё может быть островок из тех мест, уж, конечно, не заснеженный и морозный, как у нас здесь, в Новосибирске, откуда я пишу эти строки.
Правда, наши островные «греки» честно признаются, что есть нечто, роднящее их с сибирскими просторами – безлюдье. Именно оно настраивает тамошних авторов – лингвистов и психологов, физиков-ядерщиков и художников, – на философские переосмысления прошлого и настоящего. А во что вылилась та философия – можно прочесть теперь на страницах «Флориды».
С праздником, «Флорида»! И, в том числе, – с ежемесячным праздником встреч с новыми авторами!
[divider]
Виталий Сероклинов
ответ.секретарь «ФлоридаКон-2011»
Конармия
В тот год на юг Украины пошла весна. Мужики, казаки – все как один посходили с ума от долгой войны, от того, что давно не трогали руками, ни своих крепких баб, ни своей черной вонючей пашни. Митинги продолжались сутками. Шесть дней хрипели, доходя до визга, свои доморощенные ораторы. Встал вопрос: идти ли на Крым, разойтиться ли всей армии по домам сеять хлеб, и собраться осенью и добить Врангеля – куда он денется с Крыма? Из Петербурга, из Москвы срочно поползли горлохваты из большевиков – трепать нервы казакам.
В этот день на станции скопилась добрая тысяча спешившихся всадников. Ржание коней, гудки паровозов, крики ораторов, резкий запах конского навоза и немытых людских тел. Вдруг над этой массой, над этой кашей, с амфитеатра действий является как ангел на белом коне усатый красавец, всадник-зверь. Не разбирая дороги, скачет он по головам в средину сцены. На ходу разворачивается по людям, едва успевающим отстраниться, обнажает шашку и рубит первого попавшегося человека под ногами лошади. Кто не видел брызжущей крови? Но редко, кто видел такое мастерство рубки. Работал великий мастер – оттяжка прошла как тонким огнем, а вовсе не железом. Мастер не посрамил инструмент. Казаки выдохнули от восторга…А он вздымает кровавую шашку-красавицу, лучшую шашку во всех эскадронах и длинно, раскатым голосом, ударяя на “р”, на пределе кричит: “Мы этого бар-р-рона – как бар-р-рана…”. И толпа отпрянула к краям. В прогал устремился белый дьявол – Семен Буденный, и за ним постепенно выстроилась скачущая река.
Так случилось весеннее наступление на Врангеля, на Крым.
РЕВТРИБУНАЛ
Весна, весна… Западный фронт. Весной западный фронт распадался. Солдаты побежали домой. На каждой станции было такое количество дезертиров, что кроме дезертиров никого и не было. Люди рвались на восток. Противостояла этому движению одна единственная сила – полк Ревтрибунала. Высаживаясь на станцию, специально переодетые в кожу, окружали своей дисциплинированной когортой несколько десятков, а то и несколько сотен человек в круг, командир доставал мятую бумагу и зачитывал: «По законам военного времени, дезертиры будут расстреляны немедленно».
Их прижимали к вагонам, передергивали затворы, наступала пауза перед словом «ПЛИ». Находились среди расстреливаемых один-два нервных, и начиналась предсмертная возня, мольбы и крики, которые заражали всех остальных паникой .
За этой сценой наблюдали все те, кто находился за пределами круга. Они были отгоняемы кожаными во вне прикладами и мордобоем. В это время командир зычным голосом орал последние слова: «Расстрел заменяется отправкой на фронт». Вагоны, к которым прижимали людей, были пусты. И приговоренные кидались сами в вагоны и захватывали с собой еще массу непричастных.
Это повторялось на каждой станции, и таким образом полк остановил отступление и бегство с фронта этой весной.
В эту весну все мужики опоздали к севу, что явилось преддверием и знаком будущего голода.
Зима-Гохран
Мороз, снег хрустит и переливается искрами. Началась национализация банков. В первом же банке обнаружили во все стены ряды сейфов, в которых каждый арендатор сейфа мог хранить всё, что угодно, имея один из двух ключей, второй находился у служителей банка. Вскрыли первый сейф. В нём – золото, бриллианты, наличные, документы. Как с этим всем быть? Организовали 30 московских ювелиров, в честность и порядочность которых, конечно, никто не мог поверить. Поэтому к каждому из ювелиров приставили проверенных членов партии большевиков и, желательно, из рабочих. Образовалось 30 пар оценщиков имеющегося в сейфах.
Через несколько дней один из новоявленных сотрудников новоявленного ЧК на подмосковной станции увидел бегущего от поезда человека, и, естественно, побежал за ним и догнал его. При обыске при нем нашлось несколько довольно крупных бриллиантов. Способом заламывания рук он сознался, что получил эти бриллианты от подельника. Тому тоже заломили руки, и очень быстро вышли на одного из ювелиров, который работал в это время оценщиком драгоценностей. Тогда заломили руки ювелиру, и оказалось, что в сговоре с нашим товарищем-партийцем они находились с первого дня и образовали утечку драгоценностей. Тогда заломили руки всем ювелирам, и оказалось, что ни одна из пар не смогла противостоять соблазну украсть, несмотря на подпольный партийный опыт и преданность делу партии и т.д.
Когда все проходящие по делу были тщательно обысканы и всё, что было изъято, было вывалено на один стол в помещении Ревтрибунала, я увидел все эти сияния, у меня возникло жгучее желание хватать это, прятать в карманы и бежать. Это у меня-то, который прошел ссылку, который был уверен в себе, в своей порядочности в отношении партии до мозга костей. Присутствуя на расстреле этих людей, я переживал вместе с ними и понимал их невозможность противостоять этой магической силе, заложенной в камнях. Магической силе, подобной блеску зимы, кристалла, снега в холоде.
Как моя мать прекратила войну
Посвящается Александру Гайанскому
Мать моя Татьяна родилась и жила в непростое время войн и репрессий. Только что свершилась революция в России и начались смутные времена. К моменту нашей с ней встречи она была в качестве репрессированной в шахтерском городе Прокопьевске. Невзгоды и беззащитность породили желание родить защитника. Я был долгожданным и любимым ребенком. Сколько помню себя с детства, рос я нежным, застенчивым мальчиком, которому втайне хотелось быть любимым красивыми женщинами и совсем не хотелось воевать.
Мать в своих мечтах видела сына блестящим морским офицером. Но сын по разгильдяйству провалил первый же экзамен в высшее военно-морское училище и по настоянию матери поступил в институт. Система обучения в институте не понравилась обучаемому, и год с небольшим прошел в познании жизни приморского города. Терпение преподавателей истощалось, и нужно было делать выбор “куда идти”? Самым простым ему казалось отслужить в армии, а там будет видно. И вступили в борьбу действительность и розовые мечты.
Попытка остаться служить в Севастополе закончилась тем, что будущему воину хирург вскрыл нарыв в гортани и заодно удалил гланды и аденоиды. Чтобы картина была более полной, недолеченного мечтателя отправили служить в глушь белорусских лесов. Судьба заботилась о своем избраннике, оберегая его от опрометчивых поступков колючей проволокой, лесом и болотами. Не понимая заботы божеской и не зная силы материнской любви, юноша стремился вырваться из непонятной ему зависимости и обрести свободу. Почти через год такой случай представился. Набирали добровольцев на арабо-израильскую войну. Даже не узнав условия контракта, он ринулся в эти ворота. Воображение уже рисовало благодарность спасенных и паническое бегство агрессоров. Уже были оформлены документы и выдан продовольственный и вещевой аттестат. Добровольцам предоставили адрес полевой почты, куда им могли присылать письма и приказали сообщить родным о простом переводе в другую часть.
Сердце матери странный орган. Оно уже давно почувствовало надвигающуюся опасность. Жалкие ухищрения обмана только подтверждали ее опасения. Сын чувствовал переживания матери, но не мог связать разрозненные знаки в целую картину – он был молод. Можно только догадываться, какие силы были призваны, только мать знает это, но многие вдруг увидели бесцельность этой войны и после недолгих переговоров СССР отозвал своих советников и наемников. Война закончилась. Сын остался жив и стал дожидаться встречи с матерью.
Все это происходило в конце 1972 – в начале 1973 года. Только сейчас, взявшись за описание этой истории, я понял, что войну прекратила Мать, а не военные или правительство.
[divider]
Литобъединение «Савра»
остров Гавдос, Греция