Я спал, укрывшись парусиной.
Мой старый друг приснился мне:
Его теченье уносило
К чужой далёкой стороне.
Он ускользал по глади ровной,
Бежала вслед за ним волна,
И билась рыбиной огромной
Луна о борт его челна.
И всё смешалось в равной мере,
Где силуэты лишь видны,
И чувство горькое потери,
И ощущение вины.
(more…)
Имеет ли право в наше безумное время человек быть счастливым? Т.е. вот не совсем он окончательный идиот, не то, чтобы там хихикал бесконечно и слюни пускал, нет, вполне внешне нормальный. Но встает утром, глянет в еще темное окно с чуть розоватой полоской на востоке, и не печаль, а радость всего заполняет, потому что такой, зараза, замечательный день впереди. И он действительно замечательный… И даже если кто-нибудь пытается испортить его всякими звонками или письмами, а – хрен вам! – идет человек в 3 часа дня к дивану, берет, улыбаясь, Зощенко или, предположим, Набокова “Камеру обскура” или даже Тютчева для разнообразия, читает 5 или 10 минут, а потом – засыпает с улыбкой на устах до самого вечера, точно нет голода в Африке, и люди будто не гибнут в Украине или в Ливии, и словно не обещали ему, что все накроется медным тазом, и Америка превратится в радиоактивную пыль…
(more…)
Подходя к машине, понял, что забыл ключи в доме. Пришлось возвращаться.
Говорю жене:
– Представляешь, забываю, рассеянный стал, как академик из плохого советского кино. А ведь мне всего-то 70 лет. Что же будет в 117?
– Что будет? – заинтересовалась жена.
– Буду подходить к тебе и спрашивать: «Девушка, давайте дружить. Вас как зовут?»
Она почему-то обиделась.
Текст и фото Александра Росина/Alexander Rossin.
Через три секунды, когда я отойду, чтобы повторить снимок, эта чудесная пирамида рухнет.
И разобьется бокал из тончайшего марокканского стекла!
И вытечет на подоконник свежайший сок с уникально-нежным ароматом волшебной смеси грейпфрута и маракуйи!
Но я не приму поражение и не покину корабль. Нет! Я скрещу на груди руки, как генерал Камбронн под Ватерлоо, и гордо воскликну: «Merde! La garde meurt mais ne se rend pas!» («Дерьмо! Гвардия умирает, но не сдаётся!»).
Фото Александра Росина/Alexander Rossin, журнал «Флорида-RUS».
Был у меня друг. А у него был дедушка. Старенький такой. И слепой с войны. Жил он в горах. Далеко от Дагомыса и отдельно ото всех. Сидел днями на просторной веранде и курил одну за одной папиросы. Эти папиросы были самопальными. Старик сам выращивал табак. Сушил его и мельчил прямо на этой же веранде. А потом его внук и я, когда бывал в гостях, набивали табак в пустые папиросы, которые назывались «гильзы».
Старик всегда молчал. Мне даже казалось, что он и говорить по-русски не умеет. Тем более, что мой друг был говорлив, и не стеснялся при деде рассказывать всякие истории из жизни школы или их села. А дед никак не реагировал.
(more…)