Был у меня друг. А у него был дедушка. Старенький такой. И слепой с войны. Жил он в горах. Далеко от Дагомыса и отдельно ото всех. Сидел днями на просторной веранде и курил одну за одной папиросы. Эти папиросы были самопальными. Старик сам выращивал табак. Сушил его и мельчил прямо на этой же веранде. А потом его внук и я, когда бывал в гостях, набивали табак в пустые папиросы, которые назывались «гильзы».
Старик всегда молчал. Мне даже казалось, что он и говорить по-русски не умеет. Тем более, что мой друг был говорлив, и не стеснялся при деде рассказывать всякие истории из жизни школы или их села. А дед никак не реагировал.
Но однажды он вдруг сказал. Голос у него оказался хриплым и с очень сильным кавказским акцентом. «Зачем ты ругаешь этот учител? Среди русских тоже бывают хорошие люди».
И теперь, когда я слышу созданное новоязом слово «русофоб», спрашиваю: «Тот старик, он каким был по их определению: фобом или филом?» Нет ответа.
Александр Росин
Фото лауреата премии журнала «Флорида-RUS» Георгия Цагарели (1947-2020г.г.)