Продолжение. Начало в сентябрьском номере.
«Ревела буря…»
В начале семидесятых я, беспартийный и.о. главного редактора Западно–Сибирской киностудии, был приглашен на выездной семинар творческих работников города в совхоз «Бердский». Аккурат в ту пору обком партии проводил серию таких мероприятий с целью знакомства этих самых творческих работников, отравленных глотком свободы во время недавний оттепели, со здоровым жизненным материалом наших трудовых будней. В чем ничего плохого не было – упаси вас подумать что–нибудь другое. Нас завели на свиноферму(артистки балета выскочили оттуда, затыкая носы надушенными платками), а также показали завораживающую картину полива ранней капусты с помощью агрегата «Фрегат». Члены Союза художников пришли в восторг и начали ссориться за право запечатлеть это зрелище на полотне. Композитор Андрей Порфирьевич Новиков сказал, что звуки полива напоминают ему водопады Горного Алтая, и это вдохновляет его на создание сюиты под названием «Живая вода». Я пообещал написать заявку на фильм–портрет директора совхоза Ивана Ивановича Леунова. И написал, и снял – разумеется, впоследствии. Только директор театра оперы и балета не мог предложить стоящего, на что подвигло бы его увиденное в совхозе – в это время труппа репетировала «Травиату». Сопровождавший нас инструктор обкома настаивать не стал, сказав, что он относится к этому с пониманием.
Потом всех повели в совхозную столовую, где предложили отведать, что бог послал.
А послал он немало – зажаренных молочных поросят, выглядевших куда привлекательней, чем их собратья на свиноферме, запеченных карпов, выловленных час назад из совхозного пруда и много чего ещё. Запотевшие бутылки со «Столичной» развеяли нехорошие сомнения, время от времени возникавшие у участников семинара – будут ли поить. На предыдущем семинаре в другом колхозе не поили. Но вслух этого, правда, никто не высказывал. Стоит ли говорить, что здоровый жизненный материал, представленный на столе, творческими работниками, был оценен должным образом?
Наступил неизбежный в таких случаях момент, когда некая субстанция, именуемая нематериалистическим словом «душа», находящаяся над сытым желудком, запросила песен. Женщины, сидевшие рядом со мной, зашептались: «Давайте какую–нибудь Новикова, ему будет приятно!» – имея в виду, конечно, не меня, а однофамильца Андрея Порфирьевича. Что было вполне логичным – всё же сидим за столом с народным артистом, композитором–песенником. После чего стали так же шепотом вспоминать – что именно из всенародно–любимого исполнить: «Ты помнишь? Я не помню…». И тут одна из бойких актрис громко крикнула: «Андрей Порфирьевич, давайте вашу! Мы подхватим!». Новиков встал, дожевал капустный лист из салата, покачнулся и открыл рот: «Р–ревела буря, гром гремел». Все обрадовано подхватили: «Во мраке молнии блистали…».
А ведь могли бы сделать приятное классику – задушевно исполнить кантату «Мщение» или знаменитую сюиту «Сказ о Сибсельмаше»…
Что такое «подхоз»?
Было в нашей стране время, когда ощущалась острая напряженка с продовольствием. Металл варить мы умели здорово, прокладывать стальные рельсы через тайгу тоже неплохо получалось, а вот выращивать скотину, ловить рыбу и все такое прочее не получалось. В масштабах страны, имеется в виду.
Рабочие у станков, шахтеры в шахтах начали роптать. Тихо, но роптать. Возможно даже, у отдельных несознательных элементов на голодный желудок начала снижаться производительность труда. И тогда кому–то в правительстве пришла в голову очередная мудрая мысль. А что, если этих самых рабочих, шахтеров, металлургов приспособить кормить себя самим?
Вышло постановление о создании в стране широкой сети подсобных хозяйств. В отличие от колхозов и совхозов их назвали подхозами. Особенно хорошо дела шли у работников лесной отрасли. Для них это дело все–таки близкое.
Студия получила заказ Госкино. Фильм должен быть полнометражным, цветным, с широкой географией – от Хакасии до Мурманской области. Снимать надо всюду, где есть передовой опыт. Намекнули, что смотреть будут на самом высоком уровне.
Один из «центров передового опыта», как тогда говорили, находился в Череповце. Руководителем лесного хозяйства был крепкий мужик, Герой Соц. труда. К нему мы и пришли. Герой хмуро выслушал нас, помолчал, перебирая бумажки на столе.
– Ответственный заказ, смотреть будут в верхах, нам говорили, что у вас тут свинарники замечательные….
И тут его, что называется, прорвало:
– То, что вы славить приехали – безобразие государственного масштаба! Я умею лес валить! Меня этому учили, я научился, видно, не плохо, если Звезду дали. Мне теперь говорят – лес вали, но и корми себя сам. Свиней выращивай. Я не умею свиней выращивать, это совсем другое дело! Бардак в стране – вот о чем кино надо снимать, а то молчим, понимаешь, со всем соглашаемся.
Я выслушал эту речь и сказал:
– Хорошо. Не будем молчать. Вот вы все это и повторите перед камерой.
– И скажу! – откликнулся собеседник, правда уже без былой горячности.
Выехали за город, в подхоз, выбрали точку съемки – так, чтобы фоном был знаменитый свинарник. Герой вышел из «Волги», встал, куда мы ему сказали, поправил звездочку на лацкане, спросил:
– Можно?
– Можно.
– Правильно решила наша партия и правительство – незачем армии трудоспособных людей сидеть на шее государства! Конечно, меня не учили выращивать свиней, но если понадобилось…
И так же гладко изложил все преимущества подсобных хозяйств – «теперь на столах наших лесников всегда есть свежее полезное мясо, что позволяет с удвоенной энергией…» И все такое прочее. Говорил он горячо и убежденно. Это мы тогда умели делать здорово – менять убеждения в зависимости от конкретной ситуации. Впрочем, как и сейчас…
[divider]
Валерий Новиков
Новосибирск