Юлия Верба
Миннеаполис
Миннеаполис до сих пор живет во мне. Запахом снега. Температурой по Фаренгейту. Особым дезодорантом американских супермаркетов. Сыростью и мартовским ветром. Тоской и песней Шевчука «еду я на Родину». Колючим прикосновением маминой шерстяной шапки. Миннеаполис. Серые стены, мокрый город, снег, снег, сандалии на Лие из местного канала новостей. Февраль.
Холодно везде. Сыро, промозгло. Мокрый ветер. Снег – как свалявшаяся вата из коробок с елочными игрушками. Огромный заяц в пустом парке в прыжке над снегом. Огромная вишня на сломанной ложке. Ледяная вода в холодном стакане перед едой.
Оранжерея. Стеклышки и удушливо влажная красота цветов. Лилии, гиацинты, пальмы, цикламены. Одуреть и захлебнуться этой ароматной сыростью. Я все время мерзну… я привезла Миннеаполис в себе как вирус и уже десять лет мерзну в межсезонье. И помню привкус картонного стаканчика от ужасного кофе и розы на моем одеяле, и три синих полотенца для разных частей тела. Другая культура, одинаковые проблемы… Миннеаполис. Я точно там никогда уже не буду. Но помню. Через 11 лет. Как будто увезла связку ключей, открывающих картинки-окошки в тот февраль. Щелк – и серое небо над гаражом с ролетами, щелк – и роскошный торт с привкусом жженого сахара, щелк – и двадцатая мальборо вытянутая до фильтра летит в настоящий камин. Я видела оленя, я была на обратной стороне земли…
Прага
Я ем и пью глазами. Я обжираюсь красотой. Я впитываю ее, как губка, втягиваю носом, легкими, наполняя подреберье и живот. В моей грудной клетке поместились арки Карлового моста. Хочется лечь на мостовую и прижаться, щека к щеке, к теплым полированным булыжникам Градчан или Староместской площади….
Я не увидела фигуры в часах, не поцеловалась под цветущим кустом. Не поехала в Крумлов и так и не попала в музей Альфонса Мухи. Я фотографировала глазами, часто моргая, как обезумевший папарацци.
Я сорвала желудок, потянула шею и заработала страшную крепатуру в ногах. Мои вены на икрах вздулись и пульсировали, как Влтава во время половодья. По утрам во рту был горьковатый тягучий привкус темного пива, а вечером – запах табака от твоих поцелуев.
Меня опять, как в ранней молодости, не брал алкоголь и притягивали витрины с чешской бижутерией. Если бы меня оставили здесь, то, наверное, я стала бы местным призраком, влюбленным Агасфером, который неутомимо шаркает ногами по улочкам и закутам старого города, наматывая ленты Мебиуса через плотные толпы туристов …
Здесь не идут, а текут ручейки и струйки иностранцев и местных. Чешский язык плавно перетекает в украинскую фонетику и латинскую грамматику. Покачивая бедрами река Влтава, как и чешская речь проходит между востоком и западом…
Двуликий Янус со славянским сердцем и романским воспитанием. Готические шпили и пасторальная черепица. Город из сна, откуда рано утром тебя заберет безжалостный автобус.
За тобой, как забытая под сиденьем жвачка, потянется липкая нитка влюбленности. И ты начинаешь думать о новой встрече, осознавая, что для нее нет в ближайшие годы разумного повода…
Прага – легкий наркотик. Можно прожить без, но нельзя спутать ощущения, вкус и запах. И временами безудержно тянет. Так… на пару дней, на одну затяжку…
[divider]
Юлия Верба
Одесса