Жорж Сименон
4 сентября исполняется 30 лет со дня смерти писателя Жоржа Сименона.
Однажды у него спросили:
– Скажите, месье Сименон, в вашей жизни были по-настоящему счастливые дни?
Он задумался, а потом сказал:
– Когда плывешь на лодке по рекам Франции, выходишь в устье, и перед тобой море…
Мы подобрали несколько цитат писателя о море.
«Море… Я говорю о настоящем море, в которое бросаешься на маленьком суденышке, со стесненной грудью, с биением в висках, почти без памяти. Поначалу оно опьяняет и подавляет вас, пропитывая солью кожу и легкие, заставляя кровь быстрее бежать по артериям и наполняя мозг хороводом отрывочных видений. Оно во много раз крепче самого крепкого алкоголя… Море вливается в вас как физиологический раствор, со всем, что оно несет с собой – хлопающими парусами, пеньковыми тросами… фиолетовым горизонтом, предвещающим грозу, и таким яростным прибоем, что кажется – вот сейчас все вокруг будет разбито. Но это проходит, возбуждение спадает. Спишь без снов. И только тогда начинаешь жить жизнью воды».
«Река… Мостовые арки, которые сужаются по мере того, как вы к ним приближаетесь. Течение, которое кажется таким благоприятным, но коварно и незаметно уводит лодку в сторону. Илистая мель, в которой легко увязнуть, или каменистая, на которой рискуешь остаться с распоротым днищем. Тревожные гудки буксира. Баржа, раскорячившаяся на всю ширину канала… Дождь. Холод. Жара. Комары. Растрескавшиеся ладони. Изнурительные переходы… Но не в этом ли и заключается прелесть жизни на воде? Вода, является ли она морем, рекой или каналом, требует от вас прежде всего усилий. И в этих усилиях, которые мы затрачиваем, чтобы понять и обуздать ее, таится подлинная, глубокая поэзия».
«Случайно или нет, но пока я был в Фекане, часто шел дождь, почти все время. Воздух был пропитан едким запахом трески и сельди. Под ногами грязь, расчерченная сапогами рыбаков. И моряки, все пьяные, с карманами, полными мятых банкнот. Это были люди Атлантики, вернувшиеся домой после девяти месяцев отсутствия. Это были настоящие моряки».
«Мне не нужна была моторная лодка, у которой лишь одна задача – скорость. Такие лодки утюжат и рвут воду вместо того, чтобы ласкать ее. Мне был нужен парусник. Но не игрушку с парусами, а лодку прочную, как токарный резец, достаточно просторную, чтобы в ней можно было жить, не жалуясь на невыносимые условия бытия, и надежную, как рыбаки Фекама. Вот какая мне была нужна лодка! Наш новый плавающий дом».
«На этом судне мы прожили три года… Из-за приливов и отливов мы иногда вставали за ночь три-четыре раза, чтобы проверить швартовы. Бывали дни, когда из-за качки с плиты летели кастрюли, а в шкафах билась посуда. Зимой мы каждое утро обкалывали лед с корпуса. Из-за негнущихся заледеневших концов, с которыми нам приходилось иметь дело, руки у нас покрывались волдырями. Но мы оставались на «Остготе», потому что, как ни удивительно, нам нравилась такая жизнь».
«Жизнь на воде – это приключение, доступное каждому! Ведь вовсе не обязательно стараться сразу объехать и увидеть все. Есть маршруты для тех, у кого в распоряжении всего неделя, и для тех, кто располагает тремя или шестью месяцами полной свободы… Только попробуйте, и – прощайте, гостиницы, семейный пансион в горах, вилла на берегу моря! Каждое лето вы будете проводить на воде. И каждое лето вам будет хотеться судно побольше, побыстроходнее… Но в конце концов вы поймете, что есть только один вид кораблей: судно, на котором живешь, судно – плавучий дом, гнездо, где в непогоду, когда гроза и бушует море, у тебя есть свой собственный сухой и теплый угол».
«Если вы предпочитаете жизнь на воде любой другой, то знайте – это вирус. И не надейтесь, когда-нибудь от него избавиться».
[divider]
Перевод с французского Л. Бондаренко, Ю. Перцовича, С. Глебова.
Фото Александра Росина, журнал «Флорида-RUS».