Когда-то, примерно сто лет назад, кинематограф был без звука. Глухонемым. Его так и называли – «Великий немой». Великий, потому что снимали первые движущиеся картины великие режиссеры и великие операторы. И снимали они великих актеров, имена некоторых из них мы до сих пор помним: Чарли Чаплин, Бастер Китон, Мэри Пикфорд…
У циркового искусства тоже были свои взлеты и падения. Великие эпохи великих менеджеров и артистов и времена застоя. Одним из тех, кто смог возродить современный цирк, вновь сделать его великим и современным, стал канадский проект Cirque du Soleil. Мне повезло увидеть первые работы этого цирка, когда их ставил режиссер Павел Брюн, а в программах участвовали большие цирковые мастера, в том числе клоун Слава Полунин и эквилибрист Василий Деменчуков (постановка режиссера Валентина Гнеушева).
Павел Брюн Валентин Гнеушев Слава Полунин
Со временем Du Soleil стал приглашать спортсменов, людей, не имеющих отношения ни к цирку, ни к искусству вообще. С этого момента великий цирк перестал быть моим. Он потерял лицо.
И хотя в этом цирке все по-прежнему красиво и талантливо: костюмы, музыка, свет, реквизит, исполнители, – в нем нет одного, но важного элемента, – души. Нынче Du Soleil – фабрика по производству красивостей. Как сказал поэт: «Проведите, проведите меня к нему, я хочу видеть этого человека». В Cirque du Soleil нет человека. Как, между, прочим, нет программок. Зачем нам знать имена исполнителей? Достаточно знать название спектакля. В спектакле “Echo”, как и в прочих искусных поделках Cirque du Soleil, даже самые талантливые исполнители тщательно закамуфлированы.
ХОЧУ АРТИСТА! Хочу видеть его лицо, движение глаз, шевеление пальца, если угодно. Как это было у Грока или Константина Мусина. Хочу артиста, какими были Касеев и Манасарян, Зотова, Манжелли, Котова, Ермолаев, Гарамов, Кременецкий, Мартиросян…
Вот и все. Никакой философии. В ТОМ цирке ни детям, ни взрослым не было скучно. ТОТ цирк не пытался ничего изображать из себя, он просто жил – тревожно, напряженно, радостно и печально. Как и должно жить настоящее искусство. А в этом цирке начало спектакля было задержано на 45 минут. Вернее, начинали трижды, но гигантский куб, вокруг которого происходит действие, не захотел двигаться. В цирке! Не акробат вывихнул плечо, не лошадь захромала – нет, блин, машина не поехала и потому представление отложили на 45 минут! Как так? А вот так! Потому что даже прекрасные номера здесь отодвинуты на задний план. На переднем – бутафория и массовка.
И хоть имен артистов, извините, я не знаю, назвать номера, что запомнились, постараюсь.
Это, прежде всего акробаты с тремя подкидными досками. Судя по всему – спортсмены, подготовленные для цирка в монреальской студии.
Прекрасные марокканские антиподисты и акробаты-вольтижеры (у них два номера). Эти – чисто цирковые, обкрученные и артистичные.
Две девчонки на ремнях, привязанные за косы к вращающейся машинке – ну очень лезбийская тематика. Настолько в лоб, что пришлось объяснять правнуку истоки женской любви от Софо до наших дней(ха!)
Что там еще? Девушка на штейн-трапе и накаченный чернокожий мужик-клишник не покорили мое сердце. Зато хорош жонглер с мячами и четыре одновременных воздушных номера «бамбук». Ну и костюмы.
Да, вот главное достоинство – Cirque du Soleil – костюмы! Так же когда-то, 70 лет назад, мне казалось, что ярче и прекрасней бенгальских огней ничего нет и быть не может.
Фото и текст Александра Росина/AlexanderRossin, журнал «FloriДА».