Американо-французский литературовед Жорж Польти подсчитал, что в мировой литературе всего 36 сюжетов. А если это так, значит все мы, творцы и мастеровые, лишь повторяем ходячие, давно придуманные темы. Все, даже Шекспир и Данте.
Спектакль цирка Du Soleil, который я смотрел с внуком и правнуком во Дворце спорта в Санрайсе, называется Cortéo. Словечко итальянское – «процесс», «кортеж». Идея – похороны клоуна. Обычное дело: фарс и трагедия, высокий штиль и оперетка.
Герой спектакля клоун Мауро говорит по-итальянски и по-английски. Он любит маму, футбол и зрелища. И в спектакле Cortéo легко угадывается мягкая меланхолическая грусть Феллини. Как и все нормальные мальчишки, в детстве Федерико мечтал стать клоуном и ездить с бродячим цирком. Обычно эту блажь к десяти годам забывают. Феллини сохранил. Все его фильмы – мечта о цирке.
Зачем клоуну Мауро маленький театр? Почему он приглашает друзей-клоунов поставить «Ромео и Джульетту» – мы не знаем. Мы видим лишь, что на маленькой сцене маленького театра играют по-настоящему маленькие артисты. Джульетту изображает Валентина. До этого Валентина летала над зрительным залом на гигантских воздушных шарах. Со зрителями она разговаривала по-английски. А в роли Джульетты вдруг заговорила по-украински. Мой внук, родившийся в Америке, но свободно владеющий русским, решил, что Валентина в роли Джульетты говорила по-русски. Не суть. В конце концов, смог ведь Пиноккио превратиться в Буратино. Так почему бы и Джульетте не заговорить по-украински? Ясно, что в цирке возможны любые превращения. И если весь мир думает сейчас об Украине, и цирк думает о ней. Но своими образами. Так он устроен.
Фото и текст Александра Росина/Alexander Rossin.