Михаил Ландер
капитан дальнего плавания, ветеран Второй мировой войны,
лауреат премии журнала «Флорида» – 2003г.
Невыдуманные истории о моих друзьях-капитанах.
Капитаны не уходят – их уносят.
Джозеф Конрад
Дружба – дело сугубо личное, интимное и не определяется какими-то правилами. Общеизвестно, что друзей много не бывает. Капитанское братство превыше всякой дружбы, оно основано и отшлифовано веками. Но судьбы у капитанов разные. О самых ярких, интересных, близких мне, я считаю своим долгом рассказать. Чтобы знали, чтобы помнили о них.
После развала СССР развалилось и Черноморское морское пароходство. Как и многое другое, была уничтожена вся морская отрасль. Профессиональные кадры стали разбегаться по всему миру.
Нас, капитанов, опытных помощников, стармехов западные компании брали охотно. Ведь морское образование в СССР было признано лучшим в мире, и морские дипломы котировались очень высоко. Мой диплом капитана дальнего плавания безоговорочно принимался иностранными судоходными компаниями без всяких дополнительных экзаменов. Вместо резюме – мореходная книжка, санитарный паспорт и собеседование. Это позволило многим советским капитанам покинуть родные пенаты и осесть в других странах.
Конечно, со всеми капитанами я не знаком, да это и невозможно. Но так же, как на разных флотах знали меня, так же и я знаю многих капитанов. Все мы связаны узами братства, которые наложило на нас море.
Хотя прошло много лет, я со многими поддерживаю связь, в курсе их дел и забот. И о некоторых интересных и необычных эпизодах их жизни хочу рассказать.
Сначала о ныне здравствующих. Ближе всех ко мне географически – живущий у нас во Флориде, в Джексонвилле, капитан Александр Назаренко, ныне – Николсон. Тот самый, который за дружбу с Высоцким и Мариной Влади был отстранен от командования пассажирским лайнером «Шота Руставели» и уволен из системы морского флота СССР.
Конечно, ему было очень нелегко, но Саша не растерялся и, несмотря ни на что, добрался до благословенной Америки и продолжает, несмотря на возраст, плавать на судах американского торгового флота.
Дорогой друг! Дай Бог тебе долголетия, но не пора ли, как у нас говорят, вынуть трубку изо рта, сойти на берег?
Но пока ты в море, почитай в свободное от вахты время эти строки. Я напомню тебе маленькую историю, о которой, возможно, ты давно и благополучно забыл, а я вот помню и хотя прошло уже много-много лет, до сих пор жалею, что встреча, на которую ты звал меня, не состоялась.
Итак, август, семидесятые годы прошлого века. Порт Сочи, утро. Я вернулся на Черное море после работы в Северном морском пароходстве. Назначен капитаном на учебный пароход «Экватор» с курсантами на борту. Ты – на «Шота Руставели» с пассажирами. Стоим в разных концах порта. Вдруг вестовой приносит от тебя записку: «Приходи ко мне в обед на стопку, будет интересная встреча».
Только я собрался к тебе, как к трапу подкатил автобус. Из него вышли шестеро, все в серых костюмах, и стали на причале вдоль борта моего судна. Один, наверное самый серый, поднялся ко мне в каюту. «Капитан, сейчас к вам прибудет почетный гость – космонавт Валерий Быковский. Наденьте парадную форму и встречайте его у трапа. Программа – ознакомить космонавта с кораблем и учебным процессом». – «Может быть, ему стоит встретиться с курсантами? – предложил я. – У них скоро обед». –«Никаких встреч, а на обед пригласите его в свою каюту и откройте иллюминаторы».
Вскоре подкатил ЗИЛ, из него вышел невысого роста улыбающийся человек в спортивной рубашке. И меня представили космонавту Валерию Быковскому. Он оказался очень любопытным и приятным собеседником. Свое посещение объяснил тем, что в детстве мечтал о море, но не сложилось. Я ему показал все, что смог – от курсантских кают до командного мостика и пригласил на обед. Через открытые иллюминаторы каюты было видно, как мимо прогуливается «самый серый».
Я усадил гостя за накрытый стол, достал из холодильника бутылку водки и разлил по стопкам. «Нет капитан, я так не пью», – сказал космонавт и налил себе водку в фужер для воды.
Человеком Быковский оказался славным. Он очень тепло рассказал о своей семье, приглашал в гости, оставил свой адрес и телефон. Но о своей работе – ни слова, очень тогда все связанное с космосом у нас было засекречено.
Когда прощались, Валерий сказал: «Спасибо тебе, капитан, за гостеприимство. Давай на посошок еще по одной, а то мне охрана выпить нормально не дает». – И он снова налил и выпил полный фужер водки. А вскоре прямо за столом заснул, откинувшись в кресле.
Я подошел к иллюминатору и спросил охранника, как быть. «Не будите, он через час проснется и мы уедем».
Пока космонавт спал, «Шота Руставели» ушел на Батуми, а мы, распрощавшись с Быковским и его топтунами, отправились вечером на Феодосию. Так и не состоялась моя встреча, как я полагаю, с Владимиром Высоцким. Но подтвердить это может только капитан Николсон – Назаренко. Знаю только точно, что именно в эти дни на борту у Назаренко Владимир Высоцкий написал стихотворение «Лошадей двадцать тысяч в машине зажаты»: И опять продвигается, словно на ринге,/ По воде осторожная тень корабля./ В напряженье матросы, ослаблены шпринги…/ Руль полборта налево – и в прошлом земля!..
Прошли годы, а я до сих пор не пойму, почему космонавту Быковскому не предложили посетить более престижный и более крупный теплоход «Шота Руставели», а повезли на мой.
[divider]
На снимке: Капитан Александр Назаренко(Николсон) с Мариной Влади и Владимиром Высоцким на теплоходе «Шота Руставели».