БОЖЬИ КОРОВКИ
С высоты моего балкона дворничихи в оранжевых жилетках кажутся божьими коровками.
Снуют раным-рано туда-сюда с длинными мeтлами и жестяными совками, собирая не жемчужины утренней росы, а окурки и житейский мусор прошедшей ночи.
И не летают.
Не потому, что бескрылые.
Некогда.
Слишком много земной работы.
РАСЧЁТ ПО-БРАТСКИ
Гришка озаботился финансовыми проблемами:
— Дедушка, а двадцать тысяч – большие деньги? За них можно город купить?
— Ну, как тебе сказать…
— У меня была одна денежка. Наверное, как раз двадцать тысяч. Я еe брату Глебу отдал на проезд…
— Значит, надо тебе возместить.
— Надо бы. Я еe снова Глебу отдам, чтобы он мог со мной расплатиться…
ПРЫЖКИ В ВОДУ
Раньше нырял «ласточкой». С разбега.
Потом – «солдатиком». С места.
Теперь сижу на берегу, бросаю камешки в воду и смотрю на круги, ими образовываемые, как и советовал незабвенный Козьма Прутков.
АНТИДАРВИН
Посмотришь порой на иных представителей homo sapiens и подумаешь: «Господи! Неужели ты для такой вот эволюции и естественного отбора создал обезьяну?»
«СЛАВЯНСКИЙ БАЗАР»
Июль.
В Витебске – песенный фестиваль «Славянский базар».
Поначалу его организаторы не скрывали, что позаимствовали название у знаменитого московского ресторана времeн Шаляпина, Горького, Куприна, Андреева, Короленко в их дореволюционных пристрастиях помимо пения и литературы. Того самого, где Станиславский с Немировичем-Данченко подписали договор о создании МХАТа, ресторана, который до сих пор помнит голоса Утeсова, Вертинского, Шульженко…
Теперь о происхождении названия и не вспоминают.
А зачем? Любой мало-мальски внимательный зритель видит ретро-аналогию невооружeнным глазом и слышит еe вполуха.
«Славянский базар в Витебске» всe больше и больше походит на пьяного кучера, которому неважно, кого везти и куда ехать, главное, чтоб звенели бубенцы, гарцевали рысаки, пенилось шампанское и пели цыгане.
Ну, и остальные славяне иже с ними…
СДЕЛАЛ ДЕЛО…
Знакомый православный священник из бывших «афганцев» носит под рясой солдатский ремень с пятиконечной звездой ещe советского производства.
Привычка и память о былой мирской жизни.
В церкви – само послушание, а в неформальной обстановке не чужд чревоугодия и винопития.
Где-то после четвeртой-пятой рюмки берeт в руки гармошку и веселит честную компанию охальными частушками.
— А Бога не боишься, батюшка?
— Так я ж после работы… А Господь милостив, простит. Наливай!
СОНЕЧКА И ЛАСТОЧКИ
Годовалая Сонечка на балконе вслушивается в ласточкино щебетанье из гнезда над кухонным окном городской квартиры.
— Твить-твить!
— Тюрли-тюрли!
— Трикс-трикс-трикс!
Сонечка улыбается, хмурится, вскидывает ручонки, ответно гулит.
Мне кажется, она понимает по-птичьи.
Я иногда думаю, что мы и летать умели, но просто забыли, как это делается.
[divider]
Кастусь Северинец
Витебск