Иисус Христос
Родился приблизительно с 12 года до н. э. по 4 год до н. э.
— умер в период с 26 года н. э. по 36 год н. э.
Лева Рабинович в детстве всегда догадывался, что он еврей. Во-первых, это у него было написано на лице. Он был характерной внешности, которая ни у кого не вызывала сомнения. А во-вторых, его бабушка Фаня даже на улице говорила на каком-то жутком языке, причем с русскими соседями тоже, и Лева Рабинович краснел, как рак за кружкой пива. Но самое стыдное, это когда была еврейская Пасха. На русскую все выносили крашеные яйца и устраивали зажигательные бои носиками и попками. Лева тоже участвовал в этих боях, так как ему дарили много пасхальных яиц.
А что мог вынести Лева на еврейскую Пасху?
На еврейскую Пасху его бабушка Фаня варила бульон с клецками из мацовой муки, фаршировала два больших карпа и еще делала форшмак. Карпы празднично лежали в двух больших блюдах, находясь по ватерлинию в прозрачном желе. А в местной синагоге, в довершении всего, они покупали мацу, которую синагоге бесплатно присылали от евреев Америки. Выносить фаршированного карпа на улицу было так же смешно, как выносить клецки в бульоне. Поэтому Лева не был в восторге, что он еврей.
Соседи, которые праздновали русскую Пасху, еврейскую тоже не любили, но антисемитизма в этом не было. Просто они были уверены, что на еврейскую Пасху обязательно будет сильный дождь, и они боялись стирать белье.
Что же касается еврейского Нового года, тут Рабинович никак не мог взять в толк, что он не как у людей, а в сентябре или вообще в октябре. Еще его возмущало, что Новый год проходит без Деда Мороза и Снегурочки и без новогоднего подарка с двумя замечательными мандаринками.
Но особенно Лева Рабинович не мог понять самый важный день для всех евреев, который назывался ни с того, ни с сего именем индийского артиста Радж Капура. Это потом он понял, что речь идет о судном дне Йом Кипур, который очень был созвучен звезде слезоточивого кинематографа.
А потом Леве в паспорте написали на чисто русском: еврей. Сказать, что он гордился своим паспортом, было бы преувеличением. Он никогда не вынимал его дубликатом бесценного груза!
А еще Рабинович долго не мог взять в толк, почему надо целовать в дверях мезузу и кто она такая, что с ней все так любезничают. Еще большее разочарование его постигло, когда он эту мезузу увидел!
А когда Рабинович первый раз попал в синагогу, он был жутко разочарован. Вместо роскоши, золота и головокружительной высоты была приземленность, будничность и молитвы, которые бормотались на разные голоса. Тут с Б-гом говорили тихо и просто, как со своим.
Первый раз Рабинович был очень горд, что он еврей, когда в их городе был концерт Эмиля Горовца. И он открыто пел на том языке, который когда-то Леве казался жутким. Зал был набит битком. И почти все были евреями. Одновременно столько аплодирующих евреев Рабинович видел впервые, и его сердце вдруг переполнилось гордостью. А язык этот, конечно, был идиш, и он был очень мелодичным, как и сами песни.
Потом Лева Рабинович узнал, что с его национальностью соваться на юридический было просто глупо! И хотя он не собирался на юридический, но это было очень унизительно.
В армии Лева Рабинович надел однажды темные очки от солнца. Это было неслыханной наглостью, и замполит сказал, что Лева разводит в армии сионизм! И Лева спросил в ответ, а что тогда разводит Коля Зайцев, который продал армейскую радиостанцию и ушел в трехдневную самоволку пропивать выручку. Замполит ничего не ответил, но с этого момента Рабинович каждый день получал наряд вне очереди и шел на кухню чистить картошку.
…А потом Лева Рабинович уехал в Израиль. Нельзя сказать, чтоб это был зов предков. Просто взял и уехал! Как все, кто был тогда на концерте Эмиля Горовца. Это случилось как раз накануне дня, который, вы помните, назывался не Радж Капур, а Йом Кипур. И хотя Лева сильно не постился, но все равно чувствовал, что Б-г здесь к нему ближе, чем там.
А спустя какое-то время Рабинович впервые поехал в Иерусалим и пошел к Стене Плача. Чем ближе он подходил к ней, тем отчетливее ощущал, как что-то происходит у него внутри. Появилось ощущение, которое и раньше в нем было, но теперь стало совсем другим, похожим на то короткое, на концерте…
И тогда Лева отошел в сторону и на клочке бумаги быстро написал три коротких слова. А потом скрутил записку в трубочку, стал на цыпочки и засунул ее как можно выше, чтобы было поближе к Б-гу.
А позже, когда Б-гу попалась на глаза Левина записка, в которой было написано «Господи! Я – еврей!», Бог очень удивился, ведь Лева ни о чем его не просил. Б-г помолчал немного, еще раз перечитал записку, потом усмехнулся и сказал: «Я тоже!» и начал дальше просматривать почту.
[divider]
Аркадий Крамер
http://mishpoha.org/