Александр Росин
редактор
Приснился Генка Малхосян. Генка был моим молочным братом, его мама, тетя Шура, кормила меня, когда у моей мамы молоко кончилось.
Генка был огромным, шумным, добрым и внешне походил на Довлатова. Он и умер так же рано, как Довлатов. Не в 49 лет, но все равно очень рано.
Генкин отец, дядя Рубен, работал водителем пожарной машины на Дагомысской мебельной фабрике. А во время войны попал в плен к немцам, дважды бежал. Второй раз удачно. Добрался в горы к итальянским партизанам, с ними воевал до победы.
Когда дядя Рубен решил возвращаться в Дагомыс (он беспокоился, что некому нарубить дров его маме тете Арише), приютившая его у себя итальянская графиня рыдала в голос. Когда тетя Шура иногда за что-то ворчала на дядю Рубена, он мечтательно закатывал глаза и говорил: «Сидел бы сейчас в своем графском имении, попробовал бы кто сделать мне замечание…»
Дядя Рубен любил меня и баловал. Всегда, где бы ни встретил(но чаще всего он сидел на лавочке возле входа на фабрику на Старошоссейной), он подзывал меня к себе и давал какие-то деньги. Он кричал: «Эй, Санька, иди сюда!» Я подходил, он доставал, сколько у него было копеечек в кармане и в зависимости от суммы говорил: «Пойди, купи себе семечек». Или: «Пойди, купи себе мороженое».
Когда я учился в 9-м классе, «гулял»(так тогда это называлось) с одной отдыхающей студенткой из Питера. Врал ей, что учусь на третьем курсе мореходки. Ночью мы шли к морю. На небе были тучи, а потому я легко рассказывал о звёздах, где какая находится, и как по ним пролагать курс кораблю. И вдруг – страшный облом! – меня увидел дядя Рубен. «Эй, Санька! – крикнул он со своей лавочки. – Иди сюда!» Я подошёл. И любознательная студентка тоже. Дядя Рубен ласково посмотрел на нее и покивал головой: «Хорошая девочка, дружите». Он полез в карман и достал рубль: «Вот, – сказал он. – Девочке купи лимонад, а себе сигарет и вино. От мужчины должно хорошо пахнуть».
Когда я уже работал в журнале, из командировки в Ереван заскочил на пару дней к родителям. Позвонил Генке. Он тут же пришел. «Хочу дяде Рубену долг вернуть». Генка удивился. Но ничего не сказал. И мы пошли к морю.
Была ранняя весна, и пляж был пустой. Дядя Рубен работал здесь сторожем. Он сильно постарел, но узнал меня и очень обрадовался.
– Эй, Санька, давно тебя не видел. Ты ж где-то там, в России или в Белоруссии, я уж не помню.
Я сказал:
– Дядя Рубен, я был в Ереване, купил для вас очень хороший коньяк, пять звездочек. Вот, возьмите, – и достал из сумки бутылку.
– Спасибо, спасибо, дорогой, – растрогался вдруг дядя Рубен. – Да только я не пью уже два года. Совсем. Выпейте сами. Ваше дело молодое…
Он вдруг суетливо, по-стариковски, полез в карман и достал какую-то мелочь:
– Вот, возьми, купи пацанам каких конфет, чтобы было, чем закусить.
Дядя Рубен…