Михаил Ландер
капитан дальнего плавания, ветеран Второй мировой войны,
лауреат премии журнала «Флорида» – 2003г.
Месяц назад у меня в квартире раздался звонок. Звонила женщина из Сочи. Я подумал, вдруг что-то с внуком, он там живет. «Это Михаил Исаакович? – спросила она. – Меня зовут Ольга Терехова. Не беспокойтесь, с внуком все в порядке. Он и дал мне ваш телефон. Если можно, перезвоните мне, так как отсюда дорого. Вам будет интересно». – «Конечно», – сказал я и тут же перезвонил.
«Я – Ольга Терехова, – повторила она. – Пару месяцев назад я похоронила бабушку. Ее звали Надежда Викторовна Шаповалова. А девичья фамилия Вишнякова. Недавно я разбирала документы и записи бабушки. В бумагах несколько раз упоминается Михаил Ландер.
Когда началась война, бабушка Надя закончила десятилетку и ушла на курсы медсестер. Она была во фронтовой 19 –й группе 43- го эвако-госпиталя, в Геленджике. И кончила войну в звании капитана медицинской службы, имеет правительственные награды. В ее тетрадке есть запись фамилий раненых палаты №5 от 10 февраля 1943 года. Фамилия Ландер обведена кружком с надписью: «Юнец, черепное осколочное ранение с контузией, пулевое ранение правой подмышки, одессит, хорошо читает стихи. Выписан 12-го марта 1943 года». Есть подобные записи и о других. Но вот фотография Михаила Ландера с надписью «Наденьке-вишенке» была вклеена в тетрадку и стихи тоже. Ведь это не случайно?
В 1988 году в наш город Сочи переехал известный журналист и телеведущий Аркадий Ландер. Он возглавил телевидение и газету «Закон и право». Он категорически протестовал против превращения города в убыточную олимпийскую столицу и стал на сторону горожан и тысяч бесправных рабов-строителей, завезенных из бывших республик. За смелые статьи и выступления ему проломили голову….
Печально, но речь не об этом. Бабушка Надя задумала написать рассказ о судьбе бывших раненых, которых выхаживала, и, прочитав в газете фамилию редактора Ландера, обратилась к нему. «Да, – сказал Аркадий, – это не однофамилец, а мой батя, и я помогу вам написать и издать воспоминания, готовьте все записи». Пока Надежда Викторовна собирала материал и писала воспоминания, в 2015 году Аркадий Ландер скончался. А потом тяжело заболела баба Надя и в 2017 умерла. Часть собранных страниц потерялись, а то, что собрала, пересылаю через вашего внука, так как компьютера у меня нет и я им не владею. Если вы что-либо помните о Надежде Викторовне Вишняковой-Шаповаловой, сообщите мне. Заранее – огромное вам спасибо».
Я, если честно, не очень люблю возвращаться к воспоминаниям о войне, – о ней писано – переписано даже теми, кто в этих событиях не участвовал. Как говорит истина: историю пишут очевидцы, а переписывают их внуки. Но Ольге Тереховой отказать не могу. Случайно, благодаря бумагам ее замечательной бабушки, она потянула за узелок моей памяти.
Я помню госпиталь в Геленджике. Он располагался в каком-то хозяйственном здании с обширным двором. Как меня доставили на катере в госпиталь, не помню. Когда мне в санитарной палатке удалили осколок из головы, я потерял сознание и о ранении подмышкой не подозревал, болевой шок. Вырубился, а очнулся от взрыва уже на песке, а от палатки осталась яма с дымящими кусками брезента.
Вновь вернулся в сознание уже госпитале. Пришел врач, бинты сняли, он осмотрел и меня опять забинтовали. «Ну что, пацан, – сказал врач, – полмиллиметра ниже, и мы бы не познакомились. Теперь все позади, но слушай меня внимательно: все зарастет, главное – избежать последствий от контузии. Бери любую книгу, лучше стихи, и с утра, как проснешься, читай громко вслух, а потом запоминай и повторяй».
Нашу палату курировали две медсестры и обе Надежды – Надя-Груша -хохотушка(Грушевская) и Надя-Вишня (Вишнякова). Как иногда фамилия соответствует внешности. У Вишняковой были от природы яркие губы, сложенные в трубочку, что придавало ей удивленый вид. Как-то я сказал: «Надюша, вынь трубочку изо рта». Она убрала «трубочку» и стала совсем другой.
Медсестра Надя- Вишня принесла мне томик стихов Блока. Поутру, едва открыв глаза, я громко читал стихи. В меня летели подушки и отборный мат. Я был самым молодым в палате, пришлось подчиниться. Едва потеплело, я стал выходить во двор, и, закутавшись в одеяло, продолжал голосить, пока не выучил всего Блока на память. Особенно мне нравились стихи о счастье: «…И, наконец, увидишь ты…». Однажды во время перевязки я прочел это стихотворение Наде-Вишне. «Красиво, – сказала она. – А я и не помню». Потом она принесла мне томик стихов Бальмонта, но они мне не понравились, уж слишком мистические, точно рифмованная азбука Морзе:
Вечер. Взморье. Воет ветер.
Величавый возглас волн.
Буйно буря бьет о берег
Чуждый чарам черный челн.
Шло время, но каждое утро приходили катера с новыми ранеными. Раз в неделю очередные медсестры высаживались с катеров на Малую землю, подбирая под огнем стонущих. Иногда в столовой появлялась увеличенная мутная фотография погибшей медсестры или врача…Когда я слышу песню Блантера из фильма «На всю оставшуюся жизнь», я вспомнинаю тех тонюсеньких девчонок-санитарок: «Сестра, ты помнишь как из боя, меня ты вынесла в санбат? – Остались живы мы с тобою, в тот раз, товарищ мой и брат. На всю оставшуюся жизнь, нам хватит подвигов и славы, победы над врагом кровавым, на всю оставшуюся жизнь».
Однажды, в начале марта, Надя-Вишня повела меня во двор: «Тебя ждет сюрприз», – сказала она. И правда, – это был командир нашего корабля Адольф Максимович Ратнер. Мы молча обнялись.
«Ты, сынок, совсем от рук отбился, каким ветром тебя занесло в десантники?» Я кратко рассказал свою историю. «Вот что, сынок, я теперь временно без корабля, пока при штабе флота в Поти. Но беру тебя на контроль. Врач мне сказал, что через недельку тебя выпишут с двухнедельным отпуском в экипаж, а я за это время что-нибудь придумаю. Есть кое-какие мыслишки, ты только поправляйся». На тральщике Ратнера я был с первого дня войны, тогда еще юнгой-курсантом мореходной школы, и привык доверять ему: раз сказал вернет меня на флот, значит – вернет.
Наступило 8 марта, и я показал Наде-Вишне свои корявые стихи:
Треть десанта уже скосило:
Распростёрты тела на снегу,
Плачет девочка от бессилья,
Задыхается: «Не могу!»
Тяжеленный попался малый,
И тащить мочи больше нет
Санитарочке этой усталой
Восемнадцать исполнилось лет.
Под кромешным свинцовым адом,
Сквозь кровавого месива жуть,
Ты, упрямая, шаг за шагом,
Совершаешь свой крестный путь.
Мерзнут нежные ноги девичьи,
А на них из кирзы сапоги,
И в руках она держит ключик
От твоей неизвестной судьбы.
Коль дотянет тебя в лазарет,
Значит крупно тебе повезло,
Ведь она обманула смерть –
Помолись иногда за нее.
Она прочитала и расплакалась. Стихи отпечатали на машинке и вывесили для обозрения. Но праздник был омрачен: в этот день немцы утопили катер с хохотуньей Грушей и пол сотней раненых….
А через десять дней я покинул госпиталь. Надя-Вишня проводила меня до станции. На ее гимнастерке я увидел медаль «За боевые заслуги». Подошел поезд, она вручила мне фляжку со спиртом и пирожки, а я оставил ей трехдневный продуктовый паёк. Впервые я почувствовал ее слезы на своих щеках: «Не пропадай, – буду рада». Больше Наденьку-Вишенку я не видел…
Потом были Специальные курсы офицерского состава ВМФ (СКОС), служба от зари до зари и война на море и на суше. Ушел в прошлое госпиталь, как и многие другие эпизоды войны, но людей моя память держит цепко. Я с благодарностью и с любовью вспоминаю санитарок, сестричек и врачей, вытащивших меня с того света. В память о них и о медсестре Надежде Вишняковой-Шаповаловой я прочту ее любимое стихотворение Блока:
И вновь — порывы юных лет,
И взрывы сил, и крайность мнений…
Но счастья не было — и нет.
Хоть в этом больше нет сомнений!
Пройди опасные года.
Тебя подстерегают всюду.
Но если выйдешь цел — тогда
Ты, наконец, поверишь чуду,
И, наконец, увидишь ты,
Что счастья и не надо было,
Что сей несбыточной мечты
И на полжизни не хватило,
Что через край перелилась
Восторга творческого чаша,
Что все уж не мое, а наше,
И с миром утвердилась связь, –
И только с нежною улыбкой
Порою будешь вспоминать
О детской той мечте, о зыбкой,
Что счастием привыкли звать!
На снимке: выпускники специальных курсов офицерского состава ВМФ (СКОС) молодые офицеры флота Михаил Ландер(слева) и Стас Козлов, г.п. Пиленково(Гантиади), Абхазия, Грузия.