Выпуск 262.
Разве можно по-настоящему оценить красоту мира,
если сомневаешься, имеет ли он право на существование?
Кадзуо Исигуро «Художник зыбкого мира».
Ухожу в закат
Всю жизнь перечитываю Юрия Олешу. Особенно часто – «Ни дня без строчки». Сегодня вдруг понял: так ведь это ж – фейсбук! Коротко, сжато, образно.
Вот, например: «Ходишь по городу… Сентябрь, но чисто, спокойно, жарко. И, как ни ходишь, не принимает тебя мир. Я всю жизнь куда-то шел. Ничего, думал, приду. Куда? В Париж? В Венецию? В Краков? Нет, в закат. Вот и теперь иду, уже понимая, что в закат прийти нельзя. Очевидно, это была мечта о бессмертии.
Может быть, если б не было эффекта заката, вся история была бы иной. Кто-то правильно сказал мне, что человечество изобрело бы что-нибудь другое – лишь бы мучиться».
Фото и фотоколлаж Александра Росина/Alexander Rossin, журнал «Флорида-RUS».
Чем проще, тем правдивей
Парус всегда волнует. Смотришь на пароход с трубой, ни один из 160 мускулов не дрогнет на лице.
А парус – да. Настоящее, потому что. Тряпка и ветер. И все, никаких наворотов.
В литературе точно так же. Чем проще, тем правдивей.
Фото Александра Росина/Alexander Rossin, журнал «Флорида-RUS».
Цветет жасмин. Я плачу!
Возвращаюсь с океана уже затемно. И вдруг – такой сюрприз! – вновь зацвел ночной жасмин. У меня возле одного входа в дом – ночной жасмин, а возле другого – дневной. Никогда не считал, сколько раз в год они цветут, но кажется – постоянно.
Вот был такой поэт Виктор Соснора. Некоторые критики считают его последним классиком. Но мало кто знает, что он – из семьи цирковых артистов, что его дед по матери был раввином в Витебске, что он пережил ленинградскую блокаду, был на Кубани в партизанах, а потом, как сын полк, дошел до Франкфурта. А еще Виктор Соснора любил жасмин:
Цветёт жасмин. Я плачу.
Танец
станцован лепестком.
А лепта?
Цветёт жасмин!
Сентиментальность!
Мой снег цветёт в теплице лета!
Метель в теплице!
Снег в теплице!
А я стою, как иже с ним.
И возле
не с кем
поделиться.
Цветёт жасмин…
Цвети, жасмин!
Фотоколлаж Александра Росина/Alexander Rossin, журнал «Флорида-RUS».
Филологические штудии
Периодически молодым барышням задаю вопрос: «Мандельштам, Бабель и Коллонтай — кто из них женщина?»
(подсказка: на фото – она).
Обычно смотрят в ответ так, будто я говорю по-китайски.
Самые умные догадываются: женщина — это бабель!
ИзФБука Igor Brodsky(Alena Ivanovna.)
Паустовский и его кумиры
Константин Паустовский – один из немногих русских прозаиков, кого я перечитываю всю жизнь. Остались, конечно, Чехов, Набоков, Бунин… но Паустовский – чаще всего и всегда. Он для меня – вне времени и вне пространства. Даже в письмах, в ранних письмах начинающего писателя, он невероятно крут! Главное в Константине Паустовском – талант, искренность и благородство. Я это почувствовал еще в детстве. Но только недавно понял: – это все гремучая смесь кровей: русская, украинская, польская и турецкая. Видимо, удачный коктейль. Чище и порядочней человека трудно сыскать. И это при огромном, невероятном таланте и чувстве языка, который был лишь у очень немногих!
«Вчера я был на лекции о русском писателе, – Анна Ахматова прострелила меня своими египетскими глазами. …по-английски строг, изыскан и стар был Бунин с глухим голосом и легким хохлацким акцентом. И просто одетый, суровый, измученный, с презрительной складкой у губ и умным квадратным лицом Шмелев — самый молодой, резкий и отчеканенный…
Но почему-то всё это показалось мне отжившим, старым, не волнующим. Для меня были только двое — Бунин и Шмелев. Бунин, спокойный, тонкий, задушевный, – чеканил свои стихи и волновал. У него редкие тонкие руки. Шмелев бросил публике в ответ на жалобы на оскудение литературы — «Каждое общество заслуживает своих писателей. Гения надо заслужить…»
Из письма жене – Е. С. Загорской-Паустовской, 16 февраля 1917 г. Москва.
«Дорогой собрат, я прочел ваш рассказ “Корчма на Брагинке” и хочу вам сказать о той редкой радости, которую испытал я: он принадлежит к наилучшим рассказам русской литературы. Привет, всего доброго! Ив. Бунин».
Париж, 1947 год.
«Он был не только гениальным писателем, но и совершенно родным человеком. Он знал, где лежит дорога к человеческому благородству, достоинству и счастью, и оставил нам все приметы этой дороги».
Паустовский о Чехове.
Фотоколлаж Александра Росина/Alexander Rossin, журнал «Флорида-RUS».
Кем бы ни быть, лишь бы не быть!
Встретил вчера случайно одного давнего приятеля-тбилисца. Мы не виделись года три, а тут столкнулись нос к носу.
– Вах! – он говорит. – Саша, как дела?
– Отлично, – говорю, – земляк. – Как ты, как семья?
– Все здоровы, слава богу. Ты выглядишь очень хорошо.
– Ну, да, я, как Шакро, всегда молодой, – пошутил я.
– Как Шакро?! – поразился он. – Так ведь Шакро Молодой – курд.
Потом вдруг посмотрел на меня внимательно и сухо распрощался.
Меня всю жизнь за кого-то принимают. Ну вот теперь будут считать курдом. Да еще и родственником бандита. Хотя бытовало, помнится, мнение, что Шакро похож на Пласидо Доминго. С оперным певцом (хоть и тенором) быть схожим куда как почетней!
Просто сосредоточьтесь и увеличьте свою ценность
Джордж МакЛорин, первый темнокожий мужчина, поступивший в Университет Оклахомы в 1948 году, был вынужден сидеть в углу вдали от своих белых одноклассников.
Но его имя остается в списке почета как одного из трех лучших студентов вуза. Вот его слова: «Некоторые одноклассники смотрели на меня, как на животное, никто не говорил мне ни слова, учителям казалось, что их даже нет рядом со мной, и они не всегда отвечали на мои вопросы, когда я спрашивал. Но я настолько посвятил себя науке, что впоследствии они начали искать меня, чтобы дать им объяснения и уточнить возникшие у них вопросы».
Вывод: заставлять себя быть приятным людьми – пустая трата времени. Просто сосредоточьтесь и увеличьте свою ценность, и люди будут приходить к вам за помощью.
Из ФейсБука Романа Надиряна.