Александр Росин
редактор
Путь в профессию, с ее способностью изменять, или, точнее, приукрашать действительность, мне указали женщины. И не просто какие-нибудь, а самые важные для меня в те годы: мама и учительница первая моя Анна Петровна Бастаджян. Было это примерно, как сейчас, в конце февраля – начале марта, только 54 года назад. А учился я в первом классе. Накануне праздника 8-е марта Анна Петровна раздала нам белые матерчатые салфеточки и поручила вышить на них красивую картинку со словами «Мама! 8 марта». Еще она предупредила, что этого наши мамы видеть не должны, потому что – сюрприз. Или секрет, – не помню.
В общем, принес я салфетку домой, нашел в маминой коробке с озерoм Рица на крышке иголку с нитками и приступил к делу. Простым карандашом нанес рисунок: цветок с двумя листочками, как на афише Марселя Марсо, что висел над кроватью моего старшего брата. Но дальше этого работа не пошла, потому что я почти сразу до крови исколол себе иголкой пальцы и уже готов был разрыдаться, но пришел с работы папа и успокоил меня. «Чепуха, – уверенно сказал папа, – я тебе помогу», – и он ткнул иголкой в то место, где был нарисован цветок. Но почему-то промахнулся и попал себе в руку. Папа вздохнул, как-то брезгливо, двумя пальцами, отложил шитье и сказал: «Не волнуйся, к утру будет готово».
И правда, утром у себя на письменном столе я обнаружил замечательно вышитый рисунок цветочка и очень красивую разноцветную надпись: «Маме – к 8-му марта от Сани». Я отнес салфетку в школу, и Анна Петровна поставила мне «пятерку». Она похвалила меня, даже показала всем детям мою работу. «Ты сам сделал эту вышивку?» – спросила Анна Петровна. – «Нет, – сказал я. – Мне помогал папа». – «Папа? – удивленно подняла брови учительница первая моя. – Никогда бы не подумала, что Марк Семенович умеет так искусно вышивать». У меня тоже тогда зародились некоторые сомнения, но я их тут же отогнал, поскольку понял, что врать, вернее, приукрашать действительность, можно легко и красиво. Настолько легко и красиво, что даже когда все всё понимают, делают вид, что не замечают и даже хвалят тебя.
Большую часть жизни я прожил в стране повальной и непролазной лжи. Все всё понимали, но делали вид. Да вот даже с этими праздниками. Как истинный пацифист, я терпеть не мог 23 февраля, но всегда с энтузиазмом отмечал его. Как истинный поклонник женщин я всегда считал, что 8-е марта дискриминационный день и называл его «Восьмое марта имени Клары Цеткин». Но это вовсе не мешало мне гулять по полной и в этот «международный» день и в прочие праздники, отмеченные советской лабудой. Включая, помнится, грандиозную редакционную пьянку после завершения обсуждения в присутствии второго секретаря райкома книги Брежнева «Малая земля». Я тогда вдохновенно сравнил работу бровеносца с «Войной и миром». И хоть привыкшие ко всему циники и прохиндеи мои славные коллеги под стол ползли от хохота, ни один мускул не дрогнул на густо напудренном лице второй секретарши. Она даже похвалила меня. Ну, прямо по Галичу: «Хорошо, брат, ты им дал, по-рабочему! Очень верно осветил положение!»
И в ответ на известную киноложь, ставшую классической фразу «Счастье – это когда тебя понимают», я, с годами научившись отличать маленькую человеческую слабость от большого официального вранья, утверждаю: «Не-а, счастье, дамы и господа, когда ты понимаешь». Это в общем-то не так уж сложно, нужно только очень захотеть. Об этом, собственно, рассказ моей любимой писательницы Тани Лоскутовой «Последняя любовь», стр.56. Рекомендую.