TOP

Война венских стульев

Михаил Ландер

 

За долгие годы странствий по морским путям-дорогам, я повстречал немало капитанов, которые кроме своей основной сложной и опасной работы имели дополнительные увлечения или, как ныне говорят, – хобби. Например, Феликс Дашков мастерил и сваривал филигранные клетки для птиц. Потом раздаривал их вместе с диковинными птицами, которые в океане стаями садились на палубу. Капитан Ким Голубенко изготавливал «под старину» изумительной красоты кинжалы и шпаги, а капитан Салаев шил прекрасную обувь. У меня был свой «пунктик»: с детства интересовался историей парусного флота и родного города. На протяжении всей своей жизни всякие интересные байки и факты, связанные с морем и Одессой, я заносил на бумагу. Позднее, когда уже распрощался с капитанским мостиком, эти памятки стали основой очерков, которые теперь уже составляют книги.
Возможно, кто-то назовет меня старым романтиком и, пожалуй, будет прав: я всегда старался не превращать свою морскую профессию в рутинное ремесло. Это опасный путь. Перефразируя Станиславского, я бы сказал: «Любите не себя в море, а море в себе».
И хотя я давно на пенсии, стараюсь жить по старому расписанию: как в былые годы, люблю встречать рассвет. Благо мои окна выходят на океан, и я чувствую себя, как прежде, на мостике.
Это такая прелесть. Только показался краешек солнца и в миг начинают просыпаются птицы, они поют гимн природе! Ну как тут не стать язычником, обожествляющим и море, и ветер, и солнце и птиц…
Как раньше, так и теперь я не понимаю скучающих людей. Я копаюсь в своих архивах, я поддерживаю переписку (спасибо интернету!) с коллегами-моряками, с моими учениками, ставшими капитанами, с работниками одесских архивов, редакторами морских энциклопедий… У меня просто не хватает времени на безделье.
Сейчас я разворачиваю свиток истории Одессы, явленный не только в названиях улиц и площадей, в именах и домах, но и в смене времен. Это не ностальгия, это – дань исторически интересному городу, который принадлежал только одесситам и никакой республике. Не случайно прекрасно знавший и любивший Одессу Константин Паустовский сказал: «Одесситы любят читать о своем городе – есть такая слабость, благо количество рассказов, стихов и песен об Одессе неисчислимо». Вот уж воистину, нигде, как в Одессе правда и вымысел не переплетены так тесно, что придуманные персонажи и ситуации не вызывают и тени сомнения в своей подлинности, а многие реалии представляются столь фантастичными, что их вполне можно отнести на счет творческого воображения одесситов. Например – государственная граница в черте города? Чушь? Оказывается, было и такое. Об этом есть в архиве письменное свидетельство одессита Торелли. Он описывает время интервенции Одессы в 1919 году. И утверждал, что Одесса «взбалмошный город, где возможно все, вплоть до уличных боев из-за венских стульев». Интервенты разделили город на четыре зоны: французскую, греческую, петлюровскую и деникинскую. Каждая зона была отгорожена от соседней рядами венских стульев. Однажды петлюровцы воспользовались тем, что французский часовой отлучился с поста по нужде, и перетащили часть стульев к себе, отхватив, таким образом, кусок чужой территории. Возмущенный часовой поднял, по словам Торелли, «страшный шухер» и началась перестрелка.
Человеку, не знакомому со спецификой одесской жизни тех лет, обозначенная венскими стульями граница, может показаться сплошной выдумкой, тем не менее, это лишь вариация на тему реальных событий. Обратимся к истории. В начале декабря 1918 года с прибытием в Одессу французских войск, город был разделен на три зоны. Одну контролировали французы, вторую Добровольческая армия генерала Деникина, третью – войска Украинской народной республики. У деникинцев границей была Ланжероновская улица, границей петлюровцев – параллельная ей Дерибасовская. Рубежи враждующих государственных образований были обозначены шпагатом, протянутым поперек улиц, и стульями. Квартал между Ланжероновской и Дерибасовской, назывался нейтральной зоной и не имел государственного строя. За веревочками стояли пулеметы и трехдюймовки, направленные друг на друга, прямой наводкой. Чтобы перейти из зоны в зону, одесситы, продолжавшие жить мирной гражданской жизнью, задирали ноги и переступали через веревочки. Если кто неловко цеплял веревочку, мог получить оплеуху от часового. Но если в Одессе это все-таки напоминало фарс, то послевоенное разделение Берлина глухой бетонной стеной было трагедией.
С 1917 года по 1922-й в Одессе печатались и имели хождение свои деньги – Одесские Казначейские Билеты. Но это другая история, коих об Одессе, как и о море, можно рассказывать бесконечно.
Море и Одесса для меня – безбрежные темы.

Comments are closed.

Highslide for Wordpress Plugin