Все флоридцы малость со сдвигом. Не думаю, что обижу кого-то этим признанием, потому что я сам – ярый патриот Флориды и даже журнал, которому в декабре исполнилось 23 года, назвал именем любимого штата и полуострова.
А потому мы, дети американского юга, о чем бы ни говорили, главное – Флорида. Тема эта неиссякаемая. Как небо, как океан, как вечнозеленые растения и вечно цветущие кусты, деревья и улыбки встречных девушек, дам и бабушек. Такой штат, – необъятный.
(more…)
Утренний дождь, гроза и молнии над океаном. Они пронзают тучи как раз там, где по моим расчетам должен быть остров Бимини.
А рядом с Бимини, примерно в 20 милях, крошечный коралловый риф Great Isaac Cay. На нем в 1856 году, 167 лет назад, был построен маяк. И с этим маяком связаны загадочные истории и смерти. Когда-то я писал о нем. Но благополучно забыл. И вот на берегу сама погода напомнила.
Все закручено и связано в этом мире. Даже сны и легенды.
Фото Александра Росина/Alexander Rossin.
Моего папу в Дагомысе любили все. Он спускался во двор и на свист ото всюду сбегались куры, коты, слетались голуби и воробьи, а мужики, сидевшие под яблоней-синап возле куста китайской розы, кидали карты и приподнимали кепки.
По вечерам, когда папа приходил из поликлиники, мы шли с ним к морю. И все встречные на Батумском шоссе, и на Ореховой, и на Победе кричали: «Добрый вечер, Марк Семеныч!» или «Гамарджоба!» или «Барев дзес!» А пьяные отходили от прилавка в «дежурном магазине» и норовили пожать папе руку. И даже блондинка Аллка, продавщица в «дежурке», высовывалась из окошка, поправляла на груди кружевной фартук и кричала: «Марк Семеныч, икру завезли, будете с моря идти, я вам с Санькой оставлю!»
(more…)
Когда собака Олета клала свою черную безусую морду мне на колени и бездумно по-коровьи заглядывала в глаза, я понимал, что породы и ума в ней немного.
С другой стороны, что такое порода?
Один мой приятель, очень, между прочим, известный артист, купил себе родословную от рюриковичей в подземном переходе на Пушкинской, хотя все его предки – полтавские крестьяне.
(more…)Юлия Ауг
Однажды я спросила у одного мудрого человека:
— Почему наши близкие в старости становятся такими невыносимыми? Ведь именно они умеют делать нам больнее всего, они знают все наши болевые точки и бьют по ним прицельно. Иногда с особой точностью и ещё наблюдают с удовольствием, как нас корёжит.
И вот этот мудрый человек мне сказал:
— Знаешь, два раза в жизни человека наступает переходный возраст и человек становится невыносим для близких. Видимо, для того, чтобы облегчить расставание и уход. (more…)
Я спустился в метро по эскалатору и зашёл в вагон подъехавшего поезда, пропустив вперeд себя маленькую девочку. Сел на свободное место и пересёкся взглядом с высоким парнем возле двери — он был в будeновке и с аккуратной бородкой. Посмотрев на меня, он улыбнулся и помахал мне рукой в кулаке, как бы говоря «но пасаран!», потом повернулся к стеклу, и я заметил, что к капюшону на его куртке ещё были прикреплены какие-то лётчицкие очки. (more…)
