Ежемесячный Журнал
ФлоридаКон-2011 Алексей Ряскин Из воспоминаний господина Ч. ФлоридаКон-2011 Игорь Фунт Ты за что сидел? За Родину! ФлоридаКон-2011 Николай Еремин Альтернативный метод стихосложения ФлоридаКон-2011 Наталья Крофтс Индонезия Руслит Ирина Батакова Бульон для божича Новое имя Евгений Имиш Куда уж чудесней Имя собственное Оганес Мартиросян Август, Сентябрь, Август Былое и думы Игорь Поливанов Бремя вины ФлоридаКон-2011 Валерий…
Алексей Ряскин
Ей было, кажется, двадцать или что-то около того. Не помню уже, считал ли я ее красивой или нет. Впрочем, как это было не важно тогда, так это не важно и сейчас.
Познакомились мы в лесу, за техникумом. Я сидел на поваленном дереве, пил пиво и смотрел по сторонам. Лес был горд и угрюм и смотрел на меня презрительно, свысока. Я был сутул и жалок и смотрел на лес равнодушно.
Игорь Фунт
–– Скажите, а после Афганистана, после того, как ушли в запас, вы чем занимались?
–– Да особо ничем… –– Ему явно было неловко перед микрофоном журналиста.
–– То есть, геройское время службы сменилось рабочими буднями?
–– Ну, какое там геройство? Служба как служба. Жив остался –– и ладно…
– Ты помнишь чудное мгновенье? Перед тобой явился я – Как мимолeтное виденье, Как гений инобытия…- прочитал поэт Антон Новиков поэтессе Ирине Примеровой.
– Помню, помню, – сказала Ирина. – Я стояла на отвесной скале над Енисеем, а ты подошeл сзади и обхватил меня, и повернул к себе лицом, и поцеловал, и сказал, что если я сейчас же не стану твоей, то ты меня сбросишь со скалы…
Наталья Крофтс
Пожухлые листья чуть раскачиваются под тонкими, почти неуловимыми пальцами ветра, пробегающими – как пианист по клавишам – по древним ветвям. Тихо в старом дворике полузабытого индонезийского дворца. По облупленной стене пробирается муха, в надежде убежать от двигающегося палящего луча. Но лететь ей лень.
Жарко.
Он так не хотел расти, что я испугалась — а вдруг и правда не вырастет? Он ведь такой, он мог бы. Сказал — и сделал. Поначалу он таился в своем намерении, никто ничего не замечал, подумаешь — слабый аппетит, я тоже не любила есть, все эти наставления: «жуй хорошенько, а то не вырастешь» — его осенило, он нашел для себя простое решение — отказался от пищи. Странный каприз — остаться маленьким — его тайным замыслом стала победа над временем, кто бы мог подумать…
(из цикла зарисовок «Московское время Саратов»)
Зима это. Саратов.
Я всегда сюда лечу на зиму. Как свихнувшаяся птица. Из тепла – в холод.
На этот раз я живу на улице Пушкина, что параллельна проспекту Кирова. Самый центр города. Вековой одноэтажный домик, некогда частный, а ныне причудливо разделенный на квартиры с перепутавшимся коммунальным хозяйством. Ну, например, в предбанничке моей двухкомнатной квартиры стоит плита, на которой я единолично готовлю. И туалет. Который почему-то вынужден делить с соседями…
На седьмой день бог решил отдохнуть. И началась война. Взобравшись на холмы, я увидел мир таким, каким он себя не видел.
Палач – самая верная копия времени: оно или пытает, а после казнит, или сразу казнит. Это к вопросу о мире.
Въехав в Ахалцихе, первое, что отец заметил, армянская церковь разрушена, на ее месте стояла, доедая остатки, грузинская. Перед ней восседала Тамара. Памятник Абовяну исчез. Друг с другом люди говорят на армянском и грузинском, изредка – по-русски.
Я и сейчас, прожив жизнь, не знаю, как понимать пословицу «под лежачий камень вода не течет» – хорошо это или плохо? Хорошо ли это для камня, если он назло всем стихиям, полеживает всегда сухонький, или все же лучше для него время от времени освежиться, приняв ванну? Какой смысл содержится в данном случае в слове «вода»? Если это всевозможные бедствия, несчастья, скорби, то конечно, человек, живущий оседло в своем доме-крепости, гораздо более защищен от всяких бед и напастей чем тот, кто пускается в плаванье по морям-океанам, летит в самолете или другим каким-либо способом пускается в дорогу, покинув насиженное место.
Валерий Цуркан
Сборник стихов Симонова лежал на книжной полке как бы мeртвым грузом. Лежал днeм и ночью. Лежал зимой и летом. Лежал почти Вечность. Было тихо – никто не обращал на него внимания. Были шумные праздники – никто на него не смотрел. Лежал как бы целую Вечность.
Отрывок из метафорического романа
Память о невинно погибших, тела которых забетонированы в фундамент тоталитарных государств, сближает людей друг с другом гораздо больше, чем риторические требования скорейшего перехода этих государств к демократии.
Вместо эпиграфа
Об истории происхождения метаметафорического романа
Вместо предисловия
Читая мои размышления, напрасно читатель будет искать аналогии с ситуациями, происходящими в конкретных странах – они не имеют отношения к отдельно взятой стране или личности. За мою жизнь мне удалось побывать в десятках государств с тоталитарным режимом правления, а в некоторых из них и жить по несколько лет и месяцев, говорить и дружить с людьми, которым на плечах своих приходится выносить все тяготы бытия под гнетом властвующего самодура.
Сергей Холодов
Навоз привезли в субботу утром. Проезда на огород у Безуховых не было, и коровье дерьмо вывалили прямо у входа в дом.
На улицу сразу же выбежали ребятишки. Вслед за ними вышла Наташа. Не обращая внимания на свирепствующий в воздухе запах, дети начали весело прыгать вокруг медленно растекающейся жижицы. А у Наташи вид нежданно свалившегося на их семью счастья, непроизвольно вызвал слезу.