TOP

Мои истории…

Наталья Волнистая

 

…О встречах с дикой природой

Есть у меня дурная привычка (есть привычки и подурнее, конечно) – скоростное перещелкивание ТВ-каналов. Под этот щелк хорошо думается. Или не думается – по обстоятельствам.
Вчера я наткнулась на какого-то натуралиста, рассказывавшего о том, как в Индии он нос к носу столкнулся с бенгальским тигром, как на севере Канады то ли он гонялся за медведем-гризли, то ли медведь его гонял – я не уловила, как в амазонских влажных лесах его страстно обвивала молодая горячая анаконда. Горячая – в смысле состояния души, а не температуры тела.
Навеяло воспоминания, и захотелось рассказать о своем.
Нынешней молодежи не ведом такой срез жизни, как выезд на картошку в колхоз. Не любоваться ее цветением, не восхищаться отменным урожаем, а обеспечивать сбор этого урожая своими проворными руками.
Итак, поле от горизонта до горизонта, по которому вечером трактор протащил картофелекопалку, а на нем, под бледным печальным осенним небом человек 30 инженеров с ведрами и корзинами и грузовик с похмельным шофером.
Цивилизация и цивилизованность не смогли убить в человеке инстинкты, заложенные дикой природой. И когда у кого-то из под рук порскнул заяц, то все эти самые инженеры плюс похмельный шофер не застыли от неожиданности каменными истуканами, а сорвались с места, мгновенно набрав приличную скорость, и под отчаянные крики «Заходи слева! От леса отсекай! Поднажми! Уйдет, зараза!» бросились за несчастным зайцем, явно очумевшим от такой своей популярности.
Я и спорт – вещи плохо совместимые. У нас не сложилось. Я низко и близко прыгала, мешком висела на перекладине, а касательно бега как на короткие, так и на длинные дистанции вообще умолчу.
Я не могу объяснить, как так получилось, но именно я зайца догнала и в отчаянном прыжке хватанула его прямо в воздухе.
Встал вопрос, что с ним делать. Похмельный шофер намекал на жаркое, а также упоминал вертел и вызывался съездить в соседнюю деревню, где уже был открыт магазин, потому как «заяц на сухую глотку не пойдет». Бедный заяц, прочувствовав возможный поворот своей судьбы, ошалел окончательно, отказался слезать с моих рук и неприязненно косился на шофера.
Зайца решили отпустить. Охотничий азарт был удовлетворен, а что такое один некрупный заяц на 30 человек – смехота. Да и позавтракали не так давно.
В общем, заяц неспешным скоком удалился в сторону леса, всем своим видом и толстым задом выражая недовольство и презрение. Мне кажется, он счел наше поведение неспортивным.
Через года два-три мои знакомые уговорили меня поехать в лес за грибами. Понятия не имею, зачем им это было надо – в собирании грибов я – аутсайдер. Я их не вижу. И когда я в очередной раз споткнулась о какой-то большой и, видимо, съедобный гриб, знакомые что-то прошипели про себя, а потом, с усилием вернув на лица хорошее воспитание, оставили меня на поляне, наказав – никуда ни шагу, а они пойдут окучивать окрестности.
В лесу было прозрачно и тихо. И на другой край поляны выскочил здоровый заяц, застыл на месте, узрев посторонний предмет, а потом сел и уставился на меня. Я курила, заяц смотрел, как мне показалось, с осуждением, но с интересом. Я не знаю, сколько живут зайцы. Но мне было приятно думать, что это тот самый, пойманный и отпущенный. А может, и не он. Но ему рассказали.
Мы сидели с зайцем метрах в десяти друг от друга и молчали.
И нам было хорошо и спокойно.
Вокруг нас была осень.
Так что нас было трое.

 

 

…О снеге

Я поступила в университет без паспорта. 16 мне стукнуло в мае, но в наши палестины не завезли чистых паспортов, и у меня на руках было свидетельство о рождении и справка из милиции со страшненькой фотографией. При желании некоторое сходство фотографии со мной можно было обнаружить – ну как у пожилой двоюродной тети с племянницей. Это у нас в районном доме быта так фотографировали.
Мы снимали комнату с одноклассницей, поступившей на филфак.
Мне было страшно. 16 лет. Одна. Окружающие казались умнее меня во сто крат. Все комплексы активизировались тоже во сто крат.
Мне было скучно. От скуки я перечитала все учебники одноклассницы – и в зимнюю сессию консультировала ее.
Мне было одиноко. Необитаемый остров – это не значит, что там никто не обитает. Обитают. Только никому нет до тебя дела.
В ноябре выпал снег и слегка подморозило. У нас начались лабораторные работы по физике – по вечерам, допоздна.
Ноябрь, поздний вечер. Я возвращалась из не-дома в не-домой. Улицы были пусты, в желтых кругах света от фонарей. Снег был невесом, и было трудно определить, спускался ли он с неба на землю или возносился с земли на небо.
Нигде никого. Я была одна на этой улице, в этом городе, в этом времени, на этой земле.
Абсолютное одиночество и абсолютная свобода. Как будто я сама придумала мир и время, но позабыла их заполнить людьми, разговорами и смехом.
Потом все появилось. Друзья. Подруги. Мне необыкновенно везло на друзей и подруг. Но это потом.
Я почему вспомнила доисторические времена: нынче шла на работу утром, город безлюден, в голове всплыли строчки из той жизни – «шепотом шел снег под фонарями, в свете возникавший ниоткуда». И вместе с ними то же ощущение – себя, шестнадцатилетней, растерянной, пытающейся плыть самостоятельно, нахлебавшейся воды, но уже делающей первые неловкие гребки. Берега еще не видно, но я уже знаю, что он точно есть.
Понятия не имею, откуда эти строки и чьи они. Думала посмотреть в сети, но решила – не стоит.
Пусть останутся без автора, без начала и продолжения.
Чтобы не нарушить воспоминания.

 

 

… Об извилистости путей познания мира

Вчера зашла я в букинистический и, наконец-то, нашла то, что давно искала – Фейнмановские лекции по физике, правда, только первый том. Вот, кстати, очень хочется заставить замечательных авторов нашего школьного учебника физики выучить эти лекции наизусть, а потом проникнуться, покаяться и поклясться ничего и никогда не писать. Нет, ну там кулинарные рецепты или советы по уходу за садом пусть пишут. Но от физики – руки прочь!
Но речь не об этом.
У кассирши что-то там заглючило в кассовом аппарате, и пока она возилась с ним, шипя невнятное сквозь зубы, образовалась небольшая очередь.
Стоял благообразнейший пожилой дядечка с двумя тоненькими книжечками времен расцвета перестройки – «Радости тантрического секса» и «О чем мечтает каждый мужчина».
Высилась гламурного вида красотка в бирюзовой шубке, а сапожки и сумочка – в цвет, и в руках у нее был Эккерман «Разговоры с Гете».
Далее – я с первым томом лекций.
За мной – молодой человек с мечтательным взором и книжкой, на обложке которой роковой красавец вожделел аппетитную блондинку в условных одеждах. Я исхитрилась и посмотрела таки название «Никогда я не буду твоей».
Во всем этом была какая-то неправильность.
До тех пор, пока пятым к очереди не пристроился мальчишка с ильфо-петровскими «12 стульями», он раскрыл книжку, начал читать откуда-то с середины и вдруг громко рассмеялся.
И тогда Книжный Бог, выглядывавший незаметно из-за стеллажей, довольно потер пахнущие книжной пылью сухие ладошки и улыбнулся.

 

 

…О садизме с человеческим лицом

Ген садизма присутствует в ДНК каждого человека.
Другие, более приличные гены, а также воспитание нейтрализуют его тлетворное влияние, и, как правило, в полнолуние человек не прогуливается по темным аллеям с кухонным ножом и веревкой. Хотя случается, – длинными ночами мечтает о том, чтобы придушить веселых соседей и сплясать на их могиле. Однако временами зловредный ген поднимает голову, и потаенные желания вырываются на свободу. Кофе выпит, торт съеден, но тут у хозяина появляется нехороший блеск в глазах: – А сейчас мы посмотрим фотографии!
Хорошо еще, если это солидные пожилые альбомы в бархатных переплетах – там интересно время и лица, и, что немаловажно, фотографий в них немного. Но обычно притаскиваются китайские поделки с прозрачными карманами, а в худшем случае – папка с фотографиями россыпью, в ассортименте, так сказать.
– Это мы на даче с соседкой. А это я… а где ж это я? Зайчик! Иди-ка глянь – а, где это я? А это наш дядя Петр из Воронежа. Или нет? Зайчик, глянь-ка, это кто, дядя Петр из Воронежа? Ну что ты, солнышко, это не второй муж тети Оли, тот брюнет, а этот блеклый какой-то.
И только шорохи, удивленные возгласы хозяев и странные звуки, которые получаются при попытках зевать с закрытым ртом.
Вариант – а сейчас мы посмотрим, что мы наснимали в Таиланде! Половину просмотра хозяева яростно спорят о том, что это там такое и кто это там такой.
Если в семье есть Способный Ребенок, его притаскивают из другой комнаты и заставляют прочесть стишок, который он выучил для утренника. Нормальный Способный Ребенок, глядя на гостей с недетской ненавистью, что-то бубнит себе под нос и, не дожидаясь лживых похвал, улепетывает к себе. Похвалы становятся куда искреннее.
Но события могут развиваться по более жесткому сценарию. Талантливого Ребенка не надо упрашивать прочесть, сыграть, сплясать и т.д. В таких семьях ген скрытого садизма успешно передался от родителей детям и стал доминирующим.
– А сейчас Машенька нам сыграет!
Машенька встает в красивую позу рядом с пианино и объявляет:
– Этюд номер четырнадцать!
А потом играет этот самый этюд, как может. Этюдов много.
Я, помнится, как-то спросила: – Машенька, дружок, а у тебя пальчики еще не устали?
Выжив под испепеляющими взглядами родителей, я была добита Машенькиной фразой: – Устали! Поэтому я буду сейчас петь! А мама будет мне аккомпанировать!
После чего этюд номер четырнадцать стал не худшим событием в жизни.
Как-то я поделилась мыслями о латентном садизме с приятелем.
– Горя ты не знала, – с чувством сказал приятель. – У меня работает одна тетка, обожает рассказывать, как ей рожалось. Если что – обращайся, могу дать квалифицированную консультацию. И не откладывай, а то поздно будет. Пару месяцев я еще потерплю, а потом порешу ее своими руками, надругаюсь над трупом и сяду надолго. Ты тогда мою семью не забывай, трудно им без меня будет. А, кстати, приходите к нам в субботу. Посидим, поговорим, а Федька нам на скрипке поиграет – парень второй год в музыкальную ходит!

 

 

…О природе

Мои друзья любили ездить на природу.
По молодости лет я была склонна к соглашательству и ездила с ними.
Хотя на природе мне не нравилось.
Там было жестко спать и негде вымыть голову.
Не чувствовалось, что природа мне мать родная. Скорее, я ощущала себя пригретой из жалости сиротой.
На тебе, девонька, хлебца краюху да не рассиживайся – вон в хлеву корова мычит не доена, в огороде хрен бурьяном зарос не полот.
Эти климатические выверты. Сегодня сидишь в изящной позе на молодой травке в веночке из подснежников, назавтра выползаешь из палатки – вся природа равномерно усыпана снегом по щиколотку. Красиво, но ты в дырявых кроссовках, и голова не мыта.
Далее: на природе нет указателей. Я не перелетная птица и по магнитному полю ориентироваться не умею. Полезные советы (типа мох на южной стороне гуще, муравейники примостились там же) хороши в книжке, а не в полевых условиях. Я проверяла. Получалось, что юг везде. И север везде. Отошел от стоянки на метров тридцать, и все – природа резко дичает, и только ветер тревожно машет еловыми лапами, мол, изыди, инородное тело, изыди. У каждого топографического кретина есть шанс стать йети. Если выживет, конечно.
Плюс к вышесказанному: на природе живет всякая флора и фауна.
Флора еще ничего, не опасна, если ее не трогать.
С фауной хуже: она щебечет во всю глотку в половине пятого утра, летает, звенит над ухом, оголтело кусается, а в темноте зловеще шебуршит в кустах.
Как-то фауна вышла к нам лосем. Лось наяву внушительнее лося в телевизоре. Монументальнее. Начинаешь сомневаться в его растительноядности. Лось постоял, поразглядывал, посопел, фыркнул и ушел, упитанными боками и задом выражая презрение красивого млекопитающего к тварям дрожащим. Наверно, был сыт.
А то вот еще – однажды мы наткнулись на фауну, свернувшуюся кольцом на трухлявом пне. И три придурка, чуть ли не уткнувшись в пень носами, минут десять обсуждали, помогает ли водка при гадючьих укусах. В смысле – внутрь. Змеюка пыталась принять участие в дискуссии, но в пылу спора ее спихнули с пня. Оскорбленно шипя, возмущенная фауна уползла в кусты, чтоб дождаться там темноты и нашебуршиться всласть. Хотя, возможно, это был уж.
Помнится, попала я на природу с одной компанией, а в компании этой была восторженная девица. Из тех, что громогласно восхищаются звездочками на ясном небе, птичками на веточках и росинками на листочках.
«Я хотела бы вот так прожить свою жизнь, в гармонии с природой», – сказала она мне и снова завела шарманку про птичек и зверюшек. И вещала до ночи, пока не обнаружила в своем спальнике паука-переростка. Бег в мешках – для жалких дилетантов. Я видела бег в палатке. Еле поймали. Не думаю, что паук отделался легким испугом.
Я люблю наблюдать за природой через трехкамерный стеклопакет. И чтоб чистая голова.
Жаль, что до сих пор не производятся легкие сборно-разборные переносные трехкамерные стеклопакеты. Для луга, для забав (с).
Как наша жизнь далека от идеальной в нашем же понимании.

Это было лирическое вступление.

Каждое утро я вынуждена окунаться в мир недоцивилизованной природы. Наличие спящего в общем коридоре в облаке паров дешевого пойла соседа я отношу именно к природным явлениям.
Это как погода – можно злиться, грозить небу кулаками, но сделать из Заполярья тропики не получится.
Мне хочется занести соседа в Красную книгу, а потом вычеркнуть и оттуда. С наслаждением. С демоническим хохотом.
Затем сделать скорбное лицо, отвести в сторону лживые глаза и со слезой в дрогнувшем голосе сказать: «Не уберегли».

[divider]

Наталья Волнистая
Минск

2 comments. Leave a Reply

Highslide for Wordpress Plugin