Александр Росин
редактор
В нашем саду созрел ананас.
Срезал я его и поставил благородный плод на стол.
Внучка Катя посмотрела и сказала: «Апанас».
И я вспомнил, что один из ее прапрадедов был действительно Апанас, Апанас Михальчук из деревни Скабин Слуцкого уезда Минской губернии. Такой белорусский колорит у плода вышел.
Впрочем, про Апанаса или, как в поэме Багрицкого, – на украинский манер, через «о» «Опанаса», – я не думал. А думал я о его сыне, прадеде моей внучки и моем тесте Сергее Афанасьевиче Михальчуке.
И вот почему. В этом месяце совпали две даты. Причем, они связаны между собой.
Первая дата: писателю Сергею Михальчуку исполнилось бы 90 лет, будь он жив.
Сергей Михальчук написал немного. Этому помешала война, вернее, ранение, полученное им на войне. В боях под Кенигсбергом осколок снаряда снес пацану-связисту часть черепа.
Как он выжил будет знать только его будущая жена Галина, дочь «эстонского шпиона» Василия Реяпа, расстрелянного 2 марта 1938 года во дворе пермской тюрьмы. Галина по вечерам после смены на заводе, приходила в госпиталь, ухаживала за ранеными. В тот вечер она не нашла Сережу. Сказали, снесли в подвал, в мертвяцкую. Она спустилась проститься, и поняла, что он еще дышит…
О войне Сергей Михальчук не любил говорить. Да и писать тоже. И рассказ «Мама», который предлагаю вам, он, вроде бы, тоже не о войне. И все-таки – о ней. Почитайте.
Рассказ с белорусского перевел друг Сергея Афанасьевича писатель Михаил Герчик. Так уж получилось, что именно он 40 лет назад, в августе 1975, привел меня в пионерскую газету «Зорька», и я получил там первое журналистское задание. Выходит, ровно 40 лет назад я стал журналистом. И это – вторая дата.
Последние годы Герчик серьезно болел, но продолжал писать. Только вот не печатали. Он, всегда активный и яркий, вдруг, может быть, впервые в жизни оказался не у дел. Мне удалось дважды опубликовать мастера во «Флориде» и заплатить ему такой гонорар, какой по тем временам не дал бы ему ни один из белорусских журналов. Да и московских, пожалуй, тоже.
И чтобы уж совсем закончить тему «преемственности поколений», сообщу, что лет пять спустя после того, как начал профессионально публиковаться, я привел в ту же газету сына Сергея Афанасьевича – Сашу Михальчука. И Саша получил свое первое репортерское задание. А еще позже, лет через 25, в ту же редакцию( она называлась уже не «Зорька», а «Качели», но редактором была все та же Эмма Луканская), сосватал своего однокурсника и друга поэта Кастуся Северинца.
Вот такая длинная цепочка. А началась она с далекого и почти никому неизвестного крестьянина Апанаса Михальчука, отца Сергея, деда Ирины, прадеда Юли и прапрадеда Кати.