TOP

Жорик, Борик, Вилик и другие

Вилен Меликджанян

 

Из серии «Флоридцы о себе».

Жорик, Борик, Вилик и другиеНас, троих неразлучных друзей, руководитель нашего номера акробатов-прыгунов, почему-то называл «мои черные розы». Что он имел ввиду, только ему одному было известно. Мы были абсолютно разные – и характерами и внешне. Жорик – светлокожий, стройный, с голубыми глазами стеснительный симпатяга со своеобразным тбилисским юмором. Борик – любимчик женщин всех возрастов – темнокожий (цвета загара) красавчик-добряк, с огромными томными карими глазами, обрамленными длинными, загнутыми вверх черными ресницами (Омар Шариф бы позавидовал). И я – ни то, ни сё. Нет, вру. Я был незаменимым дипломатом: мне удавалось разрешать противоречия и разногласия, порою возникающие между нашей тройкой и с остальными членами труппы. А разногласия возникали, несмотря на то, что наш маленький коллектив состоял всего лишь из семи человек. Причины разногласий я запамятовал, очевидно они были для меня не столь значительные. Но, видимо были достаточно весомые для самих конфликтующих сторон, так как обиженные друг на друга партнеры, бывало не разговаривали между собой месяцами. Выглядело все это весьма комично, когда в тесной гримёрной, один из них подзывал меня в угол комнаты и шепотом просил передать другому: «Передай Борику, что на проходной какая-то девушка просит его выйти на минутку». И я добросовестно выполнял свою функцию, оповещая на всю гримерную: «Борик, Лаврик тут говорит, что на проходной какая-то девушка просит тебя выйти на минутку». Борик, во всеуслышание откликался: «Передай Лаврику – спасибо».
Лаврика я знавал раньше всех, будучи еще мальчишкой. В наш провинциальный город, где я занимался в спортшколе, из столицы привезли группу акробатов – мастеров спорта, на показательные выступления. В этой группе был и Лаврик, с которым через годы, по воле случая, оказались в цирке в одной труппе. В отличие от нас, бесшабашных простофилей, Лаврик обладал прирожденным талантом коммерсанта. В те далекие дефицитные годы, между гастролями, он ухитрялся покупать обувь в Ереване и продавать в Хабаровске. За денежный навар от сделки, покупал бритвенные лезвия во Владивостоке и реализовывал их в Челябинске. Он знал, где чего не хватает и где что можно достать лучше, чем любой совковый государственный хозяйственник. В принципе, он делал для многострадального населения полезное дело, за что рисковал попасть в тюрьму. Зато нам, в трудные минуты, было у кого занимать деньги. И он с неохотой, но давал. Кроме, конечно, Саньки, нашего партнера – безобидного алкаша.
Санька, будучи круглым сиротой, вырос в цирке, работал в разных прославленных труппах, потом совсем спился, потерял форму. Тогда его трудоустроили в нашу так себе труппу, дорабатывать до положенной льготной пенсии, несмотря на то, что руководитель нашего номера был этому категорически против. Он регулярно строчил докладные на Саньку, с целью избавиться от «мертвой души», но безуспешно.
Дудук – руководитель нашей труппы, был старше всех нас. Он сам вырос без отца, провел трудное детство среди беспризорников, попал в тюрьму за какую-то мелкую кражу. После детской исправительной колонии, образумившись, поступил в цирковое училище, которое окончил с красным дипломом. Короткое время работал в лучшей труппе акробатов-прыгунов тех времен, потом образовал свою, то есть, нашу труппу. Дудук был несколько сумасбродным, по-своему, смешным и, в принципе, неплохим человеком. Знал много анекдотов и умел их великолепно рассказывать. Он много труда и личных средств вложил в создание нашего номера. Но, не смотря на это, когда мы ехали в нашу первую загранпоездку в братскую соц. страну, работники органов сняли его буквально с поезда за его запятнанное криминалом детство.
Помню, как тихо рыдала Гелка, наша сердобольная единственная партнерша. На вид миниатюрная и хрупкая девушка, Гелка на самом деле была ершистой и независимой особой. Зато она беззаветно любила всякую живность. Находя в канаве беспомощного, слепого котенка, она брала его к себе, кормила, лечила, затем безустанно ходила по соседним домам и, в конце концов, умела устраивать несчастное существо к сердобольным людям. Другой страстью у нее были итальянские песни. Она не расставалась со «Спидолой», которая всегда была настроена на итальянскую волну. Гелка знала все песни наизусть, самозабвенно напевала их и мечтала когда-нибудь выйти замуж за итальянца.
Завершу мое ностальгическое путешествие в неблизкое прошлое описанием той вечеринки, когда мы все дружно сидели за скромно накрытым столом и отмечали день рождения нашей партнерши. Лаврик приятно удивил компанию, выставив на стол баночку красной икры. Борик пришел в сопровождении трех красоток. Жорик принес кларнет, хотя так и не сыграл на нем. Видимо, стеснялся. А может потому, что спидола Гелки весь вечер не умолкала, извергая итальянские песни. Все шутили, веселились. И у меня было отличное настроение. Ведь это был один из тех редких дней, когда все партнеры разговаривали друг с другом без моей помощи. Даже Санька был на удивление трезвым, сам не пил, а услужливо подливал в стакан Дудука. Очевидно пытался наладить отношения с боссом. Но Дудук на этот раз почему-то был необыкновенно озабоченным, даже не смешил нас своими анекдотами.
Возвращался я домой вместе с задумчивым и молчаливым Дудуком. На мой вопрос, что с ним случилось, он в ответ спросил, заметил ли я, что Санька подливал ему водку.
– Ну и что? – удивился я.
– То, что этот паразит пытался отравить меня – вполне серьезно ответил босс. – А я, не дурак, незаметно подменил мой стакан с Гелкиным. Я хотел уличить этого негодяя в подлом преступлении…
Я громко хохотал. А он смотрел на меня недоуменно.
Где же вы сейчас, мои милые и наивные, точно дети, партнеры? Я даже не знаю, кто из вас все еще жив, а кого уже с нами нет. Но в одном уверен: никогда я вас не забуду. Потому, что это просто… ну просто невозможно.

[divider]
Вилен Меликджанян, заслуженный артист Армении, руководитель майамской студии видеофильмов Vilalan Productions, 305-987-0661.
Фото из архива автора.

Comments are closed.

Highslide for Wordpress Plugin