Михаил Ландер
капитан дальнего плавания, ветеран Второй мировой войны,
лауреат премии журнала «Флорида» – 2003г.
— Доктор, кажется, мне нужны очки.
— Они вам точно нужны, потому что это банк.
Мне нравится этот милый анекдот. Особенно с тех пор, когда у меня появились проблемы со зрением, и где банк, а где поликлиника стал различать с трудом.
Но речь в этом очерке пойдет не о глазных болезнях, а просто об очках как бытовом предмете.
Эти очки я храню как память о самом первом моем дне в Майами. Было это 5 марта 1995 года. Раннее утро и яркое ослепительное солнце взошло над пустынными пляжами. Тогда-то я и решил, что пора приобрести темные очки. И хотя у меня было несколько пар, хотелось приобрести дымчатые или серо-зеленые.
Хотя, если честно, темные очки я почти никогда не надевал, что, к сожалению, привело меня позднее к печальному результату.
На работе, даже в тропиках и арктических водах, где солнце особенно нещадно, на капитанском мостике тёмные очки я не использовал. Особенно они меня раздражали при швартовке. Я привык пониже опускать козырек «капитанки» и прищуривать глаза. Биноклем пользовался редко. Зрение было, как у орла. Сейчас не верится, а раньше, то, что в бинокль с трудом разглядывали штурманы, я отчетливо видел простым глазом.
Пренебрежение к биноклю и солнцезащитным очкам привело меня к близорукости. Хотя очки у меня были. И сам покупал, и дарили. Помню, в августе 1975 года на рассвете мы подходили к порту Бизерта в Тунисе. Только взошло солнце, полный штиль, и солнца было так много, что казалось, вода сейчас расплавится. Подошел катер. Он высадил рыжего лоцмана в огромных темных очках и фуражке с непомерно длинным козырьком с лоцманским вензелем «Pilot». Мы поднялись на мостик, я представил ему вахту. Лоцман заказал курс, скомандовал: «Фул эхед! (Полный вперед!)» – и вышел вслед за мной на крыло мостика.
Казалось, мы плывем по расплавленному золоту. Недаром август в этих краях называют белым. Обрывистые ярко-желтые берега Бизерты с восходом золотят море. И только к полудню вода переходит в золотисто-голубой цвет. Не знаю, где снимали «Белое солнце пустыни», но там, в Тунисе, мне всегда вспоминались строки Булата Окуджавы: «Ваше Благородие, госпожа чужбина, жарко обнимала ты, да только не любила…»
После швартовки я пригласил лоцмана к себе на кофе. Войдя в каюту, он снял фуражку и бросил в нее свои огромные очки. «Мастер, – обратился он ко мне, – а почему вы не оберегаете глаза? Ведь это так просто, а глаза запасные еще не продаются».
Я выложил на стол несколько пар своих очков – обычный советский ширпотреб. Лоцман все внимательно перепробовал. «Неплохие – сказал он, – так в чем дело? Почему не носите?» – «Просто не люблю, они мне мешают», – объяснил я. – «Так у вас просто фобия, вы должны себя перебороть и избавиться, как от вредной привычки. Посмотрите на мои очки – это Цейс-Хамелеон. Я сегодня закажу вам такие же. Пришлю в подарок. Получите перед отходом». – «Не стоит, это слишком дорогой подарок, мне крайне неловко», – смутился я. Он улыбнулся: «Я – не бедный человек». В благодарность я подарил лоцману бутылку «Кристальной».
Через три дня тоже утром мы уходили из Бизерты. И на мостике я надел новые цейсовские очки, присланные накануне. Первым не выдержал старпом: «Мастер, хорошие очки, но вы в них, как черепаха Тортилла». Все вокруг хмыкнули. «Зависть, товарищ старпом, – не лучшее качество, – срезал я его. – Не знаю, сколько они стоят, но, думаю, – это дорогой подарок».
Вечером, разбирая подписанные агентом счета, я увидел квитанцию за очки. По тем временам – сумасшедшие деньги для советского моряка. За цену этих очков я мог бы купить куртку жене.
Но даже это не сработало. Очки мне быстро надоели: поносил немного и забросил в ящик стола, как и все предыдущие.
С тех пор прошло много рейсов, утекли годы, и однажды я сошел на майамский берег. Именно в тот, самый первый день в Майами, я решил взяться за свои глаза и немедленно приобрести очки. Я выехал из гаража и доехал до светофора, чтобы повернуть налево. И вдруг меня так ослепило солнце, отраженное от стекла, идущего впереди автобуса, что я остановился на середине поворота, закрыв ладонями глаза. Сразу образовалась пробка, раздался хор гудков. Ко мне подошел полицейский. Я ему объяснил кратко, что ослеплен. Он сначала хотел вызвать скорую, но зрение вскоре восстановилось. Тогда полицейский сел за руль и отвел машину на обочину для оформления штрафа.
Узнав, что я моряк, полицейский признался, что и он в прошлом тоже. Разговорились. Он подробно расспрашивал о войне, о том, как перегонял я через Атлантику из Америки в Черное море тральщик… А потом полицейский отложил папку в сторону и сказал: «Капитан, я вам сделаю необычный подарок, – и он вытащил из сумки очки «Хамелеон» в тонкой золоченой оправе с двойной переносицей. – Носите на здоровье!».
Мы пожали друг другу руки, и он взял мою капитанскую визитную карточку. Перепуганная жена спросила, какой штраф нам платить? «Да нисколько», – сказал я. – «Такого в Америке не бывает», – удивилась она. – «Бывает, – сказал я. – И вот эти очки, подарок полицейского в наш первый день в Майами, мы отметим в ресторане».
Весь этот день я носил очки, пока жена не сказала: «А дома можно снять». После этого случая моя фобия к очкам исчезла. Я добросовестно уже много лет ношу разные солнцезащитные очки. Но те, подаренные в первый день, храню до сих пор. Интересно, жив ли еще тот полицейский? Если нет – добрая ему память.
Фото Александра Росина, журнал «Флорида-RUS».