TOP

Он живой и светится

Александр Росин
редактор

 

О том, что мы начали с февраля выпускать «Бесплатную газету» вы, конечно, знаете. Кому-то нравится, кому-то, наверное, не очень, но так-то читают, звонят, хвалят даже, говорят, продолжайте, ребята, в том же духе. Спасибо.

Это было в феврале. А в мае мы еще один журнал открыли. В интернете. Называется «Живой журнал». Как всякий нормальный журналист, связанный много лет и даже десятилетий( в этом месяце ровно 35 лет) с печатными изданиями, к интернету я относился настороженно. Поэтому поддался на предложения не сразу и с некоторым напряжением.

Аппетит приходит во время еды. Теперь, спустя почти три месяца, могу сказать, что в ЖЖ я начинаю осваиваться и местами чувствую себя вполне нормально. Внимательные наши читатели, видимо, уже заметили, что в прошлом номере я даже провел эксперимент и привлек к поздравлению певицы Елены Камбуровой некоторых своих френдов(так в ЖЖ с английским прононсом называют тех, кто читает твой блог).

А сегодня я хочу вас познакомить с Дмитрием Горчевым. Он был художником, оформлял книги, писал рассказы, жил в деревне в Псковской области. Кроме того, он был популярным блогером, т.е. много людей активно читали его ЖЖ. К сожалению, недавно Дмитрий Горчев умер в пятьдесят с небольшим лет. Вот один из его рассказов я хочу вам предложить.

Да, чуть не забыл, заголовок, конечно, взят из «Денискиных рассказов» Драгунского. Ну, вы знаете, там про мальчика и светлячка. Вот так и ЖЖ: живой и все талантливое, что в нем появляется, светит нам, как рассказы Дмитрия Горчева.

[divider]

Александр Росин
редактор

 

Песнь о Родине

Как-то дождливым зимним вечером два бомжа волокли в свою норку женщину. Женщина (тоже бомж) им в этом не препятствовала, но и никак не содействовала, то есть крепко спала. Мужские бомжи были довольно тощие и слабосильные, а женщина, наоборот, весьма упитанная, несмотря на нелёгкую свою жизнь. Поэтому со стороны казалось, будто бы два муравья нашли слишком большую гусеницу и не знают, что с ней делать: и дотащить нет никакой возможности, и вот так вот взять да и бросить такую большую и полезную женщину тоже никак нельзя.

Я, им посочувствовал, но помогать не стал и пошёл в гастроном.

А гастроном этот – один из последних сохранившихся осколков старого быта: никаких корзинок-тележек, никаких девушек на кассе с приклееенными к злобным лицам фальшивыми улыбками, видеонаблюдения – ничего этого к счастью нет. Зато есть перекликающиеся между собой продавщицы (всё время раскладывают товар или что-то протирают, торговать им особенно некогда), баба Маня со шваброй, всегда пьяный грузчик Коля и много другого прекрасного. Из веяний нынешнего благодатного времени присутствует только игровой автомат в винном отделе, беспрерывно играющий бессмертную песню семь-сорок. Возле автомата всегда толпятся доверчивые пьяницы, которые, как малые дети, надеются, что однажды этот жульнический механизм таки возьмёт и насыпет им себе в убыток полный картуз блестящих, как счастье, пятаков. Даже и уборщица баба Маня с небольшой своей зарплаты время от времени подкармливает бездомный этот аппарат последними своими монетками и ласково гладит его по синему боку. Но он редко отзывается на ласку: так – отсыплет иногда, сколько не жалко, да и опять заведёт свою сиротскую песнь вечного скитальца.

Вокруг этого автомата с утра и до закрытия гастронома работает Мужской Клуб. Люди все интеллигентные: если и случается мордобой, то без кровопролития и других зверств, даже и милицию звать не нужно: проигравший идёт с подбитым глазом домой, а победитель заказывает ещё сто и конфетку.

А к чему я, собственно, всё это.

Однажды пришлось мне пожить некоторое время, недолго к счастью, на чужбине. На чужбине не так уж и плохо: все вежливые, улыбаются, грузовики останавливаются едва ты поставишь ногу на проезжую часть (в положенном, конечно, месте). И даже те же бомжи все хорошо одеты и роются в мусорных баках в перчатках. Да в таких баках и рыться одно удовольствие.

И вот уже перед самым возвращением домой приснился мне страшный сон. Что будто бы возвращаюсь я домой, приезжаю на метро Чёрная Речка и иду на остановку маршрутки. А там, вместо измученной беспросветной жизнью газели с водителем-калмыком стоит огромный и прекрасный автобус с тонированными стёклами, а вместо калмыка – интеллигентный водитель в белой рубашке с галстуком. И билет стоит пятнадцать евро. Ну хорошо, пусть пятнадцать, хотя и дороговато, конечно, зато автобус вон какой замечательный.

Наконец приезжаю я на свою улицу и иду в любимый свой гастроном – нужно же отпраздновать возвращение. А там! Там вместо игрового аппарата разбит фонтанчик, играет тихая приятная музычка и за кассой сидит приятный молодой человек (опять в белой рубашке с галстуком!). Покупатели отрывают талончик с номером и листают в мягких креслах карты вин, пока над кассой не высветится их очередь. При покупке вежливо просят показать паспорт, дабы случайно не продать вредоносный напиток лицу, не достигшему двадцати одного года.

И вот вышел я из бывшего гастронома, сел на аккуратную скамеечку и горько заплакал. Потому что нет больше моей Родины. И где же её теперь искать?

От такого кошмарного сна я тут же проснулся – как раз вовремя, чтобы бегом успеть на паром до родных берегов.

И приехал я на станцию метро Чёрная Речка. И водитель-калмык довёз меня до дома. И пошёл я в гастроном и обнаружил там всё тех же людей и ещё два новых игровых автомата. И выгреб из почтового ящика четыре килограмма газет с предложениями прервать запой и нежелательную беременность.

Родина на месте.

[divider]

Дмитрий Горчев

Comments are closed.

Highslide for Wordpress Plugin