Как хороши, как свежи будут розы
Розы в этом году – на удивление. Пенсионер Иван Палыч Большаков – истинный любитель, выращивает у себя на участке, примыкающем к одноэтажному деревянному домику, несколько сортов, тех, что неприхотливее. Но выращивает с любовью и не столько на продажу, сколько для души. У него все по уму: инвентарь, земля, подкормка, стеклянные теплицы, полезная литература, членство в областном обществе, где он председателем. Жена, Мария Семеновна, увлечение поощряет, говорит, молодец, Иван Палыч, и не пьешь и приработок для семьи. Подругам хвалится, а как день рождение или какой иной праздник, все к Палычу. Хочешь красные, хочешь белые, а хочешь, с недавнего времени, черные – редкого мягкого угольного обволакивающего цвета, берешь в руку, хочется тут же бутон потрогать, а то и пожевать, до того бархатный лепесток с дымкой. По вечерам Иван Палыч решает кроссворды и для этого у него, кроме натренированной памяти (на типичные вопросы), есть специальное пособие – «Энциклопедия любителя кроссвордов». Ну-ка, мать, говорит Марии Семеновне, столица Шотландии, восемь букв? Ась, переспрашивает Мария Семеновна. Правильно, Эдинбург, Иван Палыч аккуратно вписывает карандашом слово. И чего там в этой Шотландии хорошего, интересуется для общего развития, небось все в пледах ходят. Да не в пледах, учит Мария Семеновна, а в юбках. Как так? А так, ты что не помнишь, мы передачу видели, все мужики в клетчатых юбках и каждая клетка, что-нибудь обозначает. Что? Ну, как что, принадлежность к… как его беса… к клану. Как у гангстеров? Как у них, да. Мария Семеновна готовит на ужин блины, сегодня приезжает младшая дочка, студентка четвертого курса столичного университета, на редкость умная и самостоятельная девочка. Пусть поест домашнего, порадуется. Слышь, отец, зовет Ивана Палыча, а ты баню-то истопил? А чего? Чего-чего, сходят с дороги помоются. Кто? Кто-кто… молодые. Так… Иван Палыч встает из-за стола, значит, я был прав, значит, не одна она приезжает? Ну, не одна, и что? Иван Палыч морщится, ничего не отвечает, выходит из горницы, отправляется в баню. Дрова и вода у него уже натасканы, осталось разжечь и протопить. Пока разгораются сухие стройные березовые полешки, подпаленные березовой же берестой, Иван Палыч выходит на огород, посидеть на пеньке, подумать. Он не пьет, не курит и, может быть, сейчас жалеет об этом. Как было бы хорошо задымить папиросу, посмотреть на плывущие по небу перистые, к дождю, облака. Хорошо, но вредно, Палыч вздыхает и идет проверить печь. Огонь яростно, с сумасшедшей преданностью делу, шурует. К вечеру приедет дочь с хахалем, сходят в баню, что они там будут делать, он уж не знает, но, в любом случае, ничего хорошего. Потом они все вместе, мать начнет расспрашивать, а Света отшучиваться, поужинают, выпьют, кроме Ивана Палыча, и молодые отправятся спать в приготовленную комнату. Завтра будут весь день мешаться, бездельничать, спать, есть и приставать с просьбой дать денег. А послезавтра уедут, и Иван Палыч сможет вернуться к привычному образу жизни, к розам. Потому что он дочку любит, и порядок любит, и здоровое понимание себя. Потому что он заслужил. Все своей жизнью доказал, счастье – есть. Заработал – получи. Иван Палыч выходит из бани и топает докладывать жене о готовности к приему гостей. Молодец, хвалит Палыча Мария Семеновна, женщина простая и умная, молодец, Иван Палыч, иди, отдохни на воздух. И Иван Палыч идет отдыхать на воздух, а там в теплицу, полить кусты, а потом в сарай, где перекидывает тонкую веревку через потолочную балку, завязывает петлю, накидывает на шею и, встав на старое ведро, вешается. Но перед тем как соскочить с ведра, говорит, прости дочка, прости Мария, простите все.
Происшествие
Семья Суковатых возвращалась с дачи. Ехали хоть и уставшие, но с хорошим настроением, а потом попали в пробку. На трассе федерального значения растянулась такая очередь, что ни в сказке, ни пером, Ира сказала, жуть сплошная, ужас и позор. Федор Федорович согласился, еще бы, чай, не проселок, а магистраль! Как думаешь, что случилось? Авария. Авария? Конечно, прошлый раз, помнишь, ехали видели? Это когда «Газель» в «Жигули-пятерку»? Да. Помню, Федор Федорович открыл водительскую дверь семейной гордости – «Хендай Тусан». Тогда еще вокруг все валялось, продолжила Ира. В каком смысле? Как в каком, ты что забыл, на месте аварии все было усыпано. Чем? Ну… Ира вспоминает, вещи погибших: сумки какие-то, тряпки, туфля одна бежевая, не помнишь? А-а, помню, конечно. Интересно, как там наши, мысль Федора Федоровича перескочила с пробки на «наших» – тещу и дочь-подростка, оставшихся в городе, потом вернулась обратно, сходить узнать, он кивнул вперед, туда, где, судя по всему, находилась причина стопора на дороге. А вдруг поедем, ответила Ира, не ходи. Найди что-нибудь приличное, она имела в виду радиостанцию, и, вообще, сколько раз я просила купить аудиокнигу? Какую? Что какую? Какую книгу? Аудио. Ладно-ладно, Федор Федорович, вытащил сигареты, закурил. Дыми в сторону, попросила Ира, когда же поедем? Вдруг по встречной полосе выкатилась черная «Волга» с тонированными стеклами и, дав по газам, умчалась вдаль. За краном поехали, прокомментировала расфуфыренная пожилая дамочка из соседней машины, там фура перевернулась поперек дороги, вот ее поднимать. Поперек, уточнил Федор Федорович. Ага, с лимонадом. Сейчас у всех телефоны, женщина, возразила Ира, вы что. Тетка промолчала, а что тут скажешь. Только недовольно фыркнула, как умерший два года назад французский бульдог Суковатых. Ира улыбнулась.
Поехали через сорок две минуты, и они и «встречка» еле ползли, каждому хотелось посмотреть, что же там, в конце концов, случилось, из-за чего столько стояли. Суковатых тоже тянулись пять километров в час мимо предполагаемой аварии. Увидели четырех человек: двоих полицейских в форме и двоих в гражданском – все сосредоточенно разговаривали по телефонам. Те двое – следователи, сообщила Ира. Откуда знаешь, удивился Федор Федорович и прибавил ходу. Я сериал смотрю «Очевидные вещи», там так следователи одеваются. Как «так»? Ну, так… и взгляд такой же. А ты взгляд заметила? Заметила. И какой он? Какой-какой, – строгий с пониманием. Эх, бля. Не блякай. Конечно. В этот момент они проехали мимо «Уазика» с надписью на борту «Следственная группа», ну что я тебе говорила, торжествовала Ира, а? Фура-то где, удивился Федор Федорович. Какая фура? Да баба в «Тойоте» говорила. А ты и поверил. А что тогда? Да откуда я знаю, не видишь – чисто поле. Чего? Того, нет следов аварии.
И вправду, кроме следственного «Уазика» и четырех казенных фигур, вокруг не было ничего. Причина сыр-бора, оставалась абсолютно неясной. Вечером Ира в нетерпении облазила весь интернет – тишина, ни малейшего упоминания. Ни тебе инопланетян, ни тебе маршевой колонны начальства, ни сбежавших заключенных. Как будто все это Суковатым приснилось. Федор Федорович посоветовал разволновавшейся Ирине, ну его на фиг, Ирка, забудь. Как? А так, не было ничего. А пробка? И пробки не было. А… И «а» не было! Ничего не было! Все – мираж и томление, забудь.
Праздник
Нина, когда танцевала на столе с закусками, наступила каблуком праздничной белой туфли в тарелку с салатом, поскользнулась, и села на фужер. Хорошо, мягким, а не нежным местом. Крови было море. Пришла в зеленом, подаренным накануне мужем платье, и всем растрезвонила откуда и почем. Вот, говорила, любящий супруг подарил специально к профессиональному празднику, а он у меня строгий, не праздник, а супруг, если что, не пощадит. Если что «что», интересовались лучшие подруги Маня с Ритой. Если что с платьем. Понятно. Ты побереги. Ага. Потом стол собрали и налили по первой. Женский коллектив, лютый до застолья, пьет с ошеломляющими силой и отчаяньем, легко обгоняя гипотетических мужиков. Примерно после шестой, когда первый запал прошел и пьянка перетекла в среднюю стадию активного обсуждения бывших и будущих любовников плюс актуальных мужей, непьющие девушки отвалили. Непьющие девушки в количестве двух штук и заведующая Алевтина Сидоровна. Сказали на прощанье, ну вы тут поаккуратней, а то нам завтра убираться, и ушли. Мы сами уберем, закричали в ответ девушки пьющие: Нина, Маня и Рита. И продолжили праздник. То есть Нина просит, ешьте салат, я специально готовила, а Маня рассказывает, нет, вы понимаете, я ему говорю… А Рита молча пьет, у нее на душе груз в виде незаконченного разговора с Виталиком. После десятой, Маня интересуется, а что же мы без музыки-то? И врубает казенный магнитофон – «Рюмка водки на столе», и тут девичьи замужние, но, по сути, одинокие сердца разворачиваются по полной под этот гимн несчастной любви. В результате чего, Нинка вскакивает, не смотря на свои семьдесят семь закаленных килограммов, с легкостью на стол, делает пару неверных канканных движений и спотыкается в недоеденном салате с соленым огурчиком. И визжит громче остальных, он меня убьет! Он меня за это платье уничтожит, он меня съест и не подавится! А лужа крови, меду тем, все больше и больше и Маня вызывает «Скорую», которая приезжает и застает картину адскую. Всюду подсыхающие, начавшие буреть подтеки, пролитая водка, перевернутые закуски и раненная дама, надрывается на носилках кверху задницей, платье, платье не трогайте! Главное, платье поберегите, товарищи родненькие! Он же меня убьет. Маня ей салфетки под подол сует – кровь останавливает, а Рита рюмку подносит – стресс снять. Врач всех разгоняет словами скупыми, но действенными. Девоньки дорогие, обращается пострадавшая к подругам на прощанье, не выдавайте и придумайте что-нибудь. А что тут придумаешь? Начинают кое-как оттирать помещение, допивать не пролитое и кручиниться. А на следующий день приходят на работу с лицами скорбными и ударным трудом пытаются искупить вину перед коллективом. Как вчера, спрашивают непьющие барышни, нормально, отвечают Маня с Ритой, вот только Нина… И гадают вместе, вплоть до заведующей Алевтины Сидоровны, убьет муж Нинку или не убьет? А той третий день нет и на звонки не отвечает, по всему, выходит – убил. Но на четвертый является, причем в том же платье. Ничего, говорит, девоньки, прорвемся, мужик, он, как ребенок, до деталей невнимательный, несерьезный, можно сказать, оппонент, только общую картину видит. Я вот тут отпорола, вот тут перевернула, вот здесь вшила и разрезанное под запах спрятала. А больница, переживают подружки, а что больница, мой-то, как раз на пару дней уезжал в область по делам, так что все обернулось наилучшим образом, вот только шрам на попе, это да, это я пока не знаю, как объяснить.
[divider]
Олег Макоша
Нижний Новгород