TOP

Диалоги

Андрей Краснящих
Лауреат журнала «Флорида» – 2013.

I

— Триста девятый, ответьте. Триста девятый, ответьте. Триста девятый, ответьте. Триста девятый, почему молчишь? Триста девятый, ответьте. Триста девятый, ответьте. Триста девятый, почему молчишь? Триста девятый, триста девятый, ты меня слышишь? Триста девятый, триста девятый! Триста девятый, триста девятый! Триста девятый, ты меня слышишь? Триста девятый, на двести двадцать втором километре разобран путь. Остановитесь. Триста девятый, ответьте мне. Триста девятый, господи ты боже мой, ты меня слышишь?
— Слышу.
— Триста девятый?
— Нет.
— Кто это говорит? Где триста девятый?
— Бог. Триста девятого на линии нет.
— Какой бог? Где триста девятый?
— Твой Бог.
— Какой к чeрту бог? Уйди с частоты. Триста девятый! Триста девятый!
— …
— Триста девятый, ответьте. Триста девятый! Триста девятый, где вы есть? Вы слышите меня? Триста девятый! Ответьте мне! Триста девятый, ваш путь разобран на двести двадцать втором километре. Триста девятый. Вы слышите меня? Триста девятый! Вы слышите меня?
— Да.
— Триста девятый?
— Нет.
— Кто это?
— Бог.
— Уйди нахрен с частоты. У нас сейчас авария произойдeт. Триста девятый! Триста девятый! Триста девятый, ответьте. Триста девятый! Вы слышите меня? Триста девятый. Да что же это такое? Триста девятый! Да отвечайте же! Куда вы подевались? Триста девятый, ответьте! Триста девятый! Впереди разобран путь. Триста девятый! Да что же мне делать? Кто-нибудь меня слышит? Бога-в-душу-мать!
— Да?
— Бог?
— Да.
— Вы… не знаете, где триста девятый?
— Знаю.
— Где триста девятый?
— Здесь.
— А я могу поговорить с ним?
— Нет.
— Почему?
— Нельзя.
— А что же теперь будет?
— Ничего.
— Как ничего? А что мне делать?
— Ничего.
— Что за… Кто вы такой?
— Бог.
— Какой бог?
— Твой Бог.
— Тот самый?
— Да.
— И что мне делать?
— Ничего.
— А что будет с триста девятым?
— Ничего.
— А со мной?
— Тоже.
— Как ничего?
— Так.
— Совсем ничего?
— Совсем.
— Совсем-совсем?
— Да.
— А как это? Подождите. А… А сколько лет я проживу?
— Восемьдесят четыре.
— А… А… А что ещe будет?
— Всё.
— Как всё? А… А зарплату повысят? В этом году?
— Да.
— А что ещe будет? А… Вот чeрт. А… А кто кубок возьмет? Опять французы?
— Да.
— Не немцы?
— Нет.
— А… А я обо всeм могу спросить? О чeм угодно?
— Да.
— А мир будет?
— Да.
— А война?
— Да.
— У нас?
— Да.
— Скоро?
— Нет.
— А… О чeм ещe спросить? А… А мы, значит, не от обезьян произошли?
— Да.
— От обезьян?
— Да.
— А как же это?
— Так.
— А… А что будет со всеми нами, со всем миром?
— Ничего.
— Ничего не будет?
— Будет ничего.
— А кто я, Господи?
— Человек.
— Плохой?
— Нет.
— А я в рай попаду?
— Нет.
— А куда?
— Никуда.
— Так что же мне делать?
— Ничего.
— А… А который час?
— По Киеву?
— Да, по Киеву.
— Два часа, пятнадцать минут, двадцать семь секунд. Двадцать восемь. Двадцать девять. Тридцать. Тридцать одна. Тридцать…
— Господи?
— Да?
— А если я в приметы верю, это ничего?
— Ничего.
— А ничего, что я плохо думаю о близких?
— Ничего.
— А… А… А вы вправду есть?
— Нет.
— Как нет?
— Так.
— А… А где вы? Господи? Господи, вы слышите меня? Господи? Господи, ответьте мне! Господи! Вы слышите меня? Господи! Вы меня слышите? Господи! Господи! Где вы? Вы слышите меня? Господи! Вы слышите меня? Ответьте! Ответьте мне, господи! Господи, да где же вы там! Господи!
— Да.
— Господи?
— Триста девятый слушает.
— Триста девятый? Триста девятый, на пути повреждение. На двести двадцать втором километре. Вы слышите?
— Да. Мы уже на двести тридцатом.
— А двести двадцать второй?
— Двести двадцать второй прошли.

 

II

— Свечечка, а свечечка? Свечечка, а свечечка! Свечечка, мне темно, страшно, свечечка. Я боюсь, свечечка. Очень боюсь, свечечка, я очень боюсь. Дай огня, свечечка. Свечечка, зажгись! Зажгись, свечечка, я очень прошу тебя. Дай мне света, свечечка. Сделай так, чтобы я перестал бояться! Свечечка, зажгись, пожалуйста. Свечечка, а свечечка! Свечечка, а свечечка. Мне темно, мне страшно, зажгись, свечечка. Пожалуйста. Свечечка, зажгись. Свечечка, а свечечка.
— Возьми спички, дурак.
— Ой, кто это? Кто это? Мама, со мной свечечка разговаривает.
— Нет мамы.
— Свечечка, это ты?
— Я.
— А папы?
— И папы нет. Хочешь света — бери спички и зажигай.
— Спички мне нельзя. Мама говорит, спички трогать нельзя.
— Можно.
— Нельзя, свечечка, я же знаю, что можно, а что нельзя. Спички трогать нельзя.
— Нет спичек — нет света.
— Нет, свечечка. Ты так зажгись без спичек, свечечка. Хорошо? Пожалуйста, свечечка. Ну что тебе стоит?
— Не могу. Без спичек не могу.
— Можешь, свечечка. Ты всё можешь. Постарайся. Я знаю, ты можешь, свечечка.
— Не могу, дурак. Свечки без спичек не горят.
— Горят, свечечка, я знаю, что горят. И ты загорись. Загорись, свечечка. Пусть будет светло, как днём. Пусть будет весело. Свечечка, гори.
— Да не могу я без спичек. Не могу.
— Не упрямься, свечечка. Ты ведь хорошая, ты очень хорошая, свечечка. Ты самая лучшая свечечка в мире. Это другие, плохие, не могут. А ты всё можешь. Ты такая, что и без спичек можешь.
— Да как же тебе объяснить. Смотри: я состою из фитиля — это нитка такая, пропитанная специальным маслом, и парафина. Чтобы я загорелась, надо к фитилю поднести огонь. Фитиль начнeт медленно-медленно гореть, потому что его держит парафин, а парафин будет медленно-медленно плавиться и стекать, пока от меня не останется застывшая лужа. Понял?
— Я знаю, свечечка, я всё знаю: фитиль, парафин, масло. Но ты же хорошая свечечка? А хорошие свечечки умеют зажигаться без огня. Пожалуйста, свечечка!
— Да где же я тебе огонь возьму? Нет во мне огня: только фитиль и парафин.
— А ты постарайся, свечечка. Очень постарайся. Для меня. И у тебя всё получится, свечечка, ты хорошая, свечечка.
— Ничего не получится. Я плохая, я самая плохая свеча в мире.
— Нет, свечечка, ты хорошая. Ты самая лучшая. Таких, как ты, больше не бывает. Ты одна такая — самая лучшая.
— Нет, я плохая.
— Неправда, свечечка. Не обманывай меня. Ты же знаешь, что меня нельзя обманывать. Обманывать нехорошо, свечечка. Обманывают только нехорошие, плохие. А ты хорошая, свечечка.
— Я хорошая? Да с чего ты взял, дурак? Кто тебе это сказал?
— Никто, свечечка, никто мне ничего не говорил. Я и сам всё знаю, свечечка. Если я сказал — хорошая, значит, ты хорошая. Если бы ты была плохой, я бы сказал, что ты плохая.
— Да плохая я, плохая.
— Нет, свечечка, ты хорошая, ты самая лучшая. Давай, свечечка, зажгись!
— Отстань ты от меня. Я злая, жадная, плохая свеча. Я не даю огня. Все хорошие свечи дают огонь, а плохие, такие, как я, огонь забирают.
— Нет, свечечка. Не бывает плохих свечечек. Это сказки. Все свечечки хорошие, и все дают свет. Ты просто шутишь, свечечка. Ты такая весeлая, свечечка. Самая весeлая свечечка в мире. Мне не страшно, свечечка. Я знаю, как бывает страшно, свечечка. Я знаю, как бывает по-настоящему страшно, свечечка. А ты совсем не страшная, свечечка. Ты весeлая и хорошая.
— У-у-у-у-у.
— Повой, свечечка, повой — это так весело, когда ты воешь. И я с тобой повою, свечечка. У-у-у-у-у-у. Нравится, свечечка? Хочешь, повоем вместе, а потом ты зажжeшься и будет светло?
— Не хочу. Не могу я зажечься, даже если захочу. Не могу без спичек.
— А ты очень захоти. Ты постарайся, свечечка, для меня. Я ведь хороший, и ты хорошая, поэтому у нас с тобой всe получится и будет светло, как днeм. Будет весело.
— Что ж мне делать с тобой?
— А ты зажгись, свечечка. Просто зажгись, больше ничего. Зажгись и всё.
— Да не могу я, не могу, слышишь?
— Слышу. Такая большая, такая сильная свечечка, ты всe можешь. Ты не знаешь об этом, а я знаю. Ты можешь. Ещe и как можешь. Давай, свечечка, постарайся! Постарайся для меня!
— Как «постарайся»? Как ты себе представляешь это «постарайся»? Как? Ты думаешь, я могу сесть и начать стараться, стараться-стараться, стараться-стараться, а потом зажгусь сама собой, без спичек? Так, что ли?
— Да, свечечка, именно так. Ты постарайся. И всe получится. И будет свет. И всем будет хорошо.
— Ты что — дурак? Как же я зажгусь сама собой? Так не бывает.
— Бывает-бывает, ещe и как бывает. Стоит только постараться, и раз — всe происходит само собой. Давай, свечечка, давай постарайся.
— Да стараюсь я, стараюсь, ничего не получается.
— Ты плохо стараешься, свечечка. Ты старайся лучше. Ты изо всех сил старайся, и всe получится.
— Нет, ничего не выходит.
— Всe получится, свечечка. Не думай о том, что не получится, думай, что всe получится, и всe получится.
— Ничего не…
— Не говори «не получается», говори «у меня всe получится», свечечка.
— Да где… Ладно. Хорошо. У меня всe получится, у меня всe получится.
— Давай, свечечка, давай ещe!
— У меня всe получится, у меня всe получится.
— Ещe, свечечка!
— Всe получится у меня! Всe получится! Всe получится!
— Молодец, свечечка! Ещe немного! Ещe!
— Всe! Получится! Всe! Получится!
— Ну же, ну! Ещe!
— Получится! Получится!
— Вот, умничка-свечечка, вот молодец. Еще! Еще!
— Получится! Получится! Получится!
— Так, свечечка, еще. Давай!
— Получится! Получится! Получится!
— Хорошо, хорошо, ещё свечечка!
— Полу… Да не выходит у меня ничего!
— Уже вышло, свечечка, уже все получилось. Солнышко вышло. Теперь все будет хорошо. Я же говорил тебе, что все получится. Я знал, свечечка. Все получилось. Здравствуй, солнышко!

 

III

— Кускович, Кускович, Кускович, Кускович. Меня зовут Кускович, Кускович, Кускович. Меня зовут Кускович, Кускович, Кускович. Тебя зовут Кускович, Кускович, Кускович. Его зовут Кускович, Кускович, Кускович. Её зовут Кускович, Кускович, Кускович. Кускович, Кускович, Кускович. Меня зовут Кускович, Кускович, Кускович…
— Послушай, Кускович, почему ты все время повторяешь: «Кускович, Кускович, Кускович»?
— Потому что меня зовут Кускович. Я глухонемой. А ты кто?
— Я?.. Называй меня собеседником.
— Хорошо, собеседник. Собеседник, а как я тебя слышу?
— Но я же собеседник. Собеседник — тот, кого слышат. Как правило.
— А почему я раньше тебя не слышал?
— Раньше я разговаривал с другими глухонемыми. Вот теперь — с тобой, Кускович.
— А-а-а. А ты какой, собеседник, — красный или зеленый?
— Я разный. А какой ты хочешь?
— Не знаю. Наверное, красный.
— Хорошо, я буду красным, Кускович.
— Собеседник, а я не сошел с ума?
— Нет, Кускович.
— Спасибо, собеседник. Спасибо за то, что пришел со мной поговорить.
— Пожалуйста, Кускович. Это моя работа.
— Расскажи мне, собеседник, о том, чего я не знаю.
— Ты все знаешь, Кускович.
— А скажи, собеседник, где ты живешь?
— Нигде, Кускович.
— И зимой?
— И зимой, Кускович.
— И никогда нигде не жил?
— Никогда, Кускович.
— Мне всегда казалось, что если кто-то живет, то он живет где-то.
— Вот так, Кускович. Извини.
— За что, собеседник?
— Что озадачил. Я ведь озадачил тебя, Кускович?
— Да нет, собеседник. Просто… Мне жаль тебя: нигде не жить — это страшно, наверное?
— Нет, Кускович, не страшно. Одиноко немного. Но я один редко бываю. Все время с такими, как ты, разговариваю.
— Ну и как они?
— Нормально, Кускович. Ничего особенного. Один то расскажет, другой это. Делятся соображениями.
— Какими?
— Разными, Кускович, разными. Бывает такое придумают, что прямо не знаешь, верить ли.
— А что, например?
— Например, машину такую: без руля и без колес, вообще без ничего, один кузов и все, а едет.
— Здорово. Наверное, кто-то умный такие машины придумывает?
— Очень умный, Кускович. Он еще лодку такую же, как машину, придумал, тоже без ничего. И самолет без крыльев.
— Классно. Полетал бы я на таком самолете.
— Полетаешь, Кускович.
— А что он еще придумал? Наверное, он много чего еще придумал?
— Очень много. И велосипед такой без колес, что сам ездит. И лифт без дверей. И дом без окон. Домов он вообще много разных придумал. Один — чтобы в воздухе висел и не падал. Другой — ходит сам по себе, безо всяких приспособлений. Третий — под землей. Домá он любит придумывать больше всего, Кускович.
— Собеседник, а ты только к таким, как я, ходишь или к обычным людям тоже?
— Хожу и к обычным, Кускович. Очень редко. Считанные разы.
— А у них как, собеседник? Как они?
— Да такие же точно, Кускович. Ничем почти не отличаются от вас.
— А они тоже придумывают дома и все такое?
— Тоже, Кускович. Но другие. С окнами и дверями, трубами, лестницами и всем прочим. И машины тоже — с рулями и колесами. И самолеты с крыльями. И лодки с парусами.
— Но это же здорово, собеседник.
— Конечно, Кускович. Это просто замечательно. Один придумывает такое специальное колесо, а другой палочку такую, что к этому колесу подходит. Третий еще что-нибудь, винтик, например, в эту палочку вставит — так и получается большая машина. Ездит, трясется, урчит, шумит.
— Часто ломается, собеседник?
— Очень часто. Только сделают такую машину — и она сразу ломается. Вместе с людьми. Много людей погибает в таких машинах, Кускович.
— А как придумать такую машину, чтобы не ломалась? Никогда не ломалась?
— Не знаю, Кускович. Нет таких машин. А если и есть, то мне неизвестно.
— А я думал, ты все знаешь, собеседник.
— Откуда же мне все знать? Я знаю только то, что знаешь ты и такие, как ты. Я ведь собеседник.
— Наверное, тебе хорошо, собеседник: ты то там, то здесь, никогда на одном месте.
— Конечно, Кускович, мне хорошо. Но тебе, Кускович, еще лучше: я всегда в гостях, то здесь, то там, а ты всегда дома.
— Мне жаль тебя, собеседник. Правда, жаль.
— Спасибо, Кускович, спасибо.
— Мне жаль расставаться с тобой, но, вероятно, тебе уже пора. Тебя, наверное, ждут другие. Да и вообще… Я бы посидел один, подумал.
— Да, Кускович, если ты хочешь, чтобы я ушел…
— Пойми меня правильно, собеседник, не обижайся. Ты мне столько всего наговорил — мне надо все это обдумать.
— Хорошо, Кускович, я понимаю. Но я не рассказал тебе ничего особенного.
— Я знаю, собеседник, но все же… Я хотел бы теперь побыть один.
— Я понимаю, Кускович.
— Прощай, собеседник.
— Прощай, Кускович. Кускович, Кускович, Кускович…

[divider]

Андрей Краснящих
Харьков.

Comments are closed.

Highslide for Wordpress Plugin