Гуров думал о том, как, в сущности, если вдуматься, все прекрасно на этом свете, все, кроме того, что мы сами мыслим и делаем, когда забываем о высших целях бытия, о своем человеческом достоинстве.
***
И в этом постоянстве, в полном равнодушии к жизни и смерти каждого из нас кроется, быть может, залог нашего вечного спасения, непрерывного движения жизни на земле, непрерывного совершенства.
Этот удивительный снимок я позаимствовал у клоуна Barry Lubin “Grandma”. Когда-то, давным-давно, я познакомился с ним в нью-йоркском цирке “The Big Apple”.
Глаз слона напомнил мне рассказ Куприна. Рассказ так и называется “Слон”. Если кто забыл, напомню: там шестилетняя девочка болеет и угасает, и папа договорился, чтобы в дом из зверинца привели слона.
Куприну в этом году исполняется 155 лет. И рассказу тоже за сто. А я по-прежнему, как в детстве, волнуюсь, когда вижу эти строки: «Наступает вечер. Поздно. Девочке пора спать. Однако ее невозможно оттащить от слона. Она так и засыпает около него, и ее уже сонную отвозят в детскую. Она даже не слышит, как ее раздевают.
Я рассказал вам правду, – повторяю я. – Правду памяти, ибо память – особая вещь. Она избирает, исключает, изменяет, преувеличивает, преуменьшает, восхваляет, а также принижает; в конце концов создает свою собственную реальность, разноречивую, но обычно связную версию событий, и ни один человек в здравом уме не доверяет чужой версии больше, чем своей. Салман Рушди
У Бэка было то, что и человека, и зверя делает великим: воображение.
***
Так вот какова жизнь! В ней нет места честности и справедливости. Кто свалился, тому конец. Значит, надо держаться крепко!
30 сентября 1948 года Виктор Штейнберг принял присягу и стал курсантом штурманского факультета Первого высшего Балтийского военно-морского училища, который окончил в 1952 году. В 1953—1955 годах служил на судах 441-го отдельного дивизиона аварийно-спасательной службы Северного флота. Впоследствии некоторые его наблюдения легли в основу новеллы «Путь к причалу» и одноимённого фильма. В мае в должности капитана МРС-823 участвовал в перегоне судов по СМП из Петрозаводска до Петропавловска-Камчатского. Это был первый в истории переход каравана малых судов в условиях Арктики. Первый рассказ — «В море» — был опубликован в 1956 году, в альманахе «Молодой Ленинград». В 1957 году был исключён из партии «за тунеядство» и в том же году сменил фамилию Штейнберг на фамилию матери — Конецкий: «Тогда я понял, что надо менять фамилию, она раздражала больше факта тунеядства, ещё было живо дело врачей» Работал на научно-исследовательском судне «Нерей» (1965—1966), на теплоходах «Вацлав Воровский», «Челюскинец», «Невель», «Пионер Выборга», «Новодружеск», «Ладогалес», «Костромалес», «Ломоносово», «Эстония», «Северолес», «Индига», «Лигово», «Кингисепп», «Державино» (1979).
Read More “Виктор Конецкий (Штейнберг) 6 Июня 1929 — 30 Марта 2002.” »
Так вышло, что я никогда не предавал кумиров моего детства – великих моряков, великих артистов цирка и, конечно, великих писателей, чьи книги, как хемингуэевский праздник, всегда со мной. Среди них – Паустовский, Чехов, Олеша, Феллини, Хемингуэй, Набоков, Маркес, Слокам… и, конечно, – Джек Лондон. Я был в его поместье в Калифорнии, видел виноградники и тихую, скромную могилу на холме, куда положили урну с его прахом. Об этом я написал в очерке “Дом Волка, или Возвращение к Джеку Лондону”.
(Александр Степанович Гриневский) 1880 – 1932 г.г. Рано или поздно, под старость или в расцвете лет, несбывшееся зовет нас, и мы оглядываемся, стараясь понять, откуда прилетел зов. Тогда, очнувшись среди своего мира, тягостно спохватясь и дорожа каждым днем, всматриваемся мы в жизнь, всем существом стараясь разглядеть, не начинает ли сбываться Несбывшееся? Не ясен ли его…
Евгений Баратынский (1800—1844) Якорь надежды Много земель я оставил за мною; Вынес я много смятенной душою Радостей ложных, истинных зол; Много мятежных решил я вопросов, Прежде, чем руки марсельских матросов Подняли якорь, надежды симвОл! Фото и фотоколлажАлександра Росина/Alexander Rossin.
В этом месяце Джеральду Дарреллу (7 января 1925 — 30 января 1995) исполняется 100 лет. Одни любят Джеральда Даррелла (мне придется везде рядом с фамилией ставить имя писателя, поскольку у Джеральда был брат Лоренс Даррелл, тоже писатель и тоже известный) за то, что он был прекрасным знатоком и защитником животных. Другие любят его как писателя. И все это справедливо. Он был очень талантливым человеком. Но мне Джеральд Даррелл особенно симпатичен за его непревзойденное чувство юмора. Хочу подчеркнуть – английское чувство юмора. Уточнение важное, потому что английский юмор особенно изящен. Вспомните Джерома К. Джерома, Уинстона Черчилля, Льюиса Кэррола… Вспомнили? А теперь взгляните на заглавие книг Джеральда Даррелла: «Моя семья и другие звери», «Зоопарк в моем багаже», «Пикник и прочие безобразия». Не могу в день столетия не привести пару цитат из его книг.
Стивен Кинг – род. 21 сентября 1947г. Фантастическое оно по двум причинам: потому что стоит прямо на обочине и всякий, кто хочет, может присесть и сыграть. Хоть «К Элизе», хоть «Чижик-пыжик». А еще фантастическое оно потому, что город, в котором я его сфотографировал, называется Бангор (штат Мэн), и в этом городе весной и летом живет…
Read More “Фантастическое пианино в городе фантастического писателя” »
Эдуард Багрицкий 1885 – 1934
Трудно дело птицелова:
Заучи повадки птичьи,
Помни время перелетов,
Разным посвистом свисти.
Но, шатаясь по дорогам,
Под заборами ночуя,
Дидель весел, Дидель может
Песни петь и птиц ловить.
В бузине, сырой и круглой,
Соловей ударил дудкой,
На сосне звенят синицы,
На березе зяблик бьет.
Борис Заходер (9 сентября 1918 г. – 7 ноября 2000 г.)
Лягушек спросили:
— О чем вы поёте?
Ведь вы же,
Простите,
Сидите в болоте!
Лягушки сказали:
— О том и поём,
Как чист и прозрачен
Родной водоём!
Эренбург в «Новой прозе» вспоминал: «Ходил еще по Петербургу Всеволод Иванов. Ходил отдельно, в вытертом полушубке, с подошвами, подвязанными веревочками…
…Сам Всеволод человек росту большого, с бородой за скулами и за подбородком. Косоглазый, как киргиз, но в пенсне. Прежде был наборщиком. Серапионы приняли его очень ласково. Помню, собрались в комнате Слонимского, топим печку задней стенкой стола. Сидит Иванов на кровати и начинает читать: «В Сибири пальмы не растут». Все обрадовались.»
13 июля 2024 года автору «Одесских рассказов», «Конармии» и «Заката» Исааку Бабелю (1894 – 1940) исполняется 130 лет до дня рождения.
«Бабель рассказал с какой-то стеснительной усмешкой, что женился на дивной женщине, с изумительной анкетой — мать неграмотная, а сама инженер на Метрострое. Однажды он пришел в Горки с прелестной, очень красивой молодой женщиной, необычайно женственной, но отнюдь не лишенной затушеванных властности, воли и энергии. Нам он сказал: «Вот Пирожкова Антонина Николаевна, знакомьтесь». Из воспоминаний художницы Валентины Ходасевич.
Read More “Исаак Бабель. От степей Украины до флоридских равнин.” »
Чудесный лёгкий бриз. Небольшой накат тёплой волны и запах дикого жасмина принёс с Багамского берега восточный ветер. Он радует. И миссис Агата Кристи меня радует. Вместе с мужем Арчи и дочерью Розалиндой они купили в дорогом пригороде Лондона чудесный дом… Неприятности начнутся в следующей главе автобиографии, а пока все славно. Не будем торопить события, пусть…
Не знаю, как это было у вас, но каждый раз, когда я с головой уходил в роман “Улисс”, мне снились странные сны. Чем дольше живешь с этим романом, тем яснее понимаешь, что околдован или даже заколдован этой удивительной, ни на что не похожей, ломаной и изощренной до примитивной простоты прозой.
Весь роман – в один день. 16 июня – день похождений (или даже хождений) ирландского еврея Блума по городу Дублину.
Read More “«Уллис» Джеймса Джойса и День Блума – Bloomsday” »
Василий Васильевич спорен во многом, сам себе часто противоречит, то всех ненавидит: русских, евреев, французов, немцев, молодежь, красивых женщин… то вдруг, наоборот, начинает жалеть кого ни попадя. Кто-то назвал его провокатором духовной смуты Серебряного века. Ехидный, злобный старикашка. Скорее всего, ужасный зануда и склочник в быту (когда-то читал о нем и – забыл, надо бы вернуться). Но мудр, зараза!
Прочитал сегодня у шотландского писателя, библиофила и продавца книг Шона Байтелла: “Из шотландских писателей испытание временем выдержали только Стивенсон и Бакен”.
Не знаю, как сейчас, а «в мои годы» имя Стивенсона было, что называется, на слуху. Во всяком случае, большинство жителей страны Советов слышали о романах «Остров сокровищ» и «Черная стрела», о балладах «Вересковый мед» и «Рождество на море».
“Сразу после конца советской власти рассудительный Фазиль Искандер неторопливо пояснял:
— Предположим, в вашей жизни так получилось, что вы должны все время находиться в одной камере с сумасшедшим. Он вообще-то буйный — и есть только один способ держать его в более или менее безопасном состоянии: это играть с ним в шахматы. И вот вы все время с ним играете. Но тут есть своя тонкость. Если он проигрывает — он впадает в буйство. То есть надо, чтоб он выигрывал. Но в то же время нельзя, чтоб он заметил, что вы ему поддаетесь, — от этого он тоже впадает в буйство. И вы все время должны балансировать на этой тонкой грани. И вот наступает момент вашего освобождения. Вы выходите из камеры… Теперь скажите: нужен кому-нибудь этот ваш опыт игры в шахматы с сумасшедшим?”
Read More “Фазиль Искандер: «Опыт игры в шахматы с сумасшедшим»” »
Перед сном перечитываю книгу шотландца Шона Байтелла “Дневник книготорговца”. Это славная и остроумная книга человека, любящего своего дело. Вот маленький эпизод, который однажды зацепил меня я взялся читать всю книгу. И ни разу не разочаровался. “В половине пятого зашёл усатый мужчина в бейсболке и спросил: “Вы что, книги продаёте?” А потом разразился громким смехом.” Байтелл…
…Южное плавание — тропики. Какое богатство содержания в этих словах! Какие дивные воспоминания пробуждают они! Какие счастливые часы были прожиты!
Уже одно воспоминание о чудесах такого путешествия опьяняет. В сознании возникают долгие тропические дни, когда северо-восточный пассат натянет все паруса и замрет за кормой, а часы проносятся за часами и дни за днями, о, слишком стремительно! Дни, дремлющие, зачарованные в своей волшебной красоте; дни, когда заря занимается во всем своем неподражаемом южном великолепии, а вечерние сумерки неуловимо сменяются ночной тьмой; дни, каждый из которых, как капля воды, напоминает предыдущий и, однако, отличается чем-то своим — быть может, более величественным восходом или более яркими красками заката, необычной игрой света и тени в танцующем океане, или небесами, усыпанными бисером пушистых облачков, золотистых, румяных, пурпурных узоров, более роскошных, чем прежде.
И чайка улетает в поднебесье. И равновесие. О, страшно равновесье, Бесстрастье страшно сердцу моему! Это – Нина Берберова. Вспомнилась. Надеюсь, ничего не напутал. Но вы уж простите великодушно, я ведь пишу на берегу – безответственно. А вы, если еще не читали, прямо сейчас найдите ее автобиографию «Курсив мой». Прямо сейчас! Это – одна из лучших…
Всю жизнь перечитываю Юрия Карловича Олешу. Чаще всего – его записи из книги «Ни дня без строчки». Сегодня вдруг понял: так ведь это ж – Фейсбук. Коротко, сжато, но умно и образно.
Вот, например:
А вот и не помню, говорил ли я вам, что на берегу, у края морской пучины, лучше всего читать книги морских бродяг: Лондона, Беллинсгаузена, Гвоздёва, Конрада… Сегодня я вам представлю своих давних друзей писателей-моряков Джошуа Слокама, Фритьофа Нансена и Джека Керуака.
«…Я обратился к бумаге, чтобы выскрести из закоулков памяти глубоко засевшую там мерзость, муть и свинство, чтобы освободиться от угнетавших меня воспоминаний…
…На войне особенно отчётливо проявилась подлость большевистского строя. Как в мирное время проводились аресты и казни самых работящих, честных, интеллигентных, активных и разумных людей, так и на фронте происходило то же самое, но в ещё более открытой, омерзительной форме. Приведу пример. Из высших сфер поступает приказ: взять высоту. Полк штурмует её неделю за неделей, теряя множество людей в день. Пополнения идут беспрерывно, в людях дефицита нет. Но среди них опухшие дистрофики из Ленинграда, которым только что врачи приписали постельный режим и усиленное питание на три недели. Среди них младенцы 1926 года рождения, то есть четырнадцатилетние, не подлежащие призыву в армию… «Вперррёд!!!», и всё. Наконец какой то солдат или лейтенант, командир взвода, или капитан, командир роты (что реже), видя это вопиющее безобразие, восклицает: «Нельзя же гробить людей! Там же, на высоте, бетонный дот! А у нас лишь 76 миллиметровая пушчонка! Она его не пробьёт!» Сразу же подключается политрук, СМЕРШ и трибунал. Один из стукачей, которых полно в каждом подразделении, свидетельствует: «Да, в присутствии солдат усомнился в нашей победе». Тотчас же заполняют уже готовый бланк, куда надо только вписать фамилию, и готово: «Расстрелять перед строем!» или «Отправить в штрафную роту!», что то же самое. Так гибли самые честные, чувствовавшие свою ответственность перед обществом, люди. А остальные — «Вперррёд, в атаку!» «Нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики!» А немцы врылись в землю, создав целый лабиринт траншей и укрытий. Поди их достань! Шло глупое, бессмысленное убийство наших солдат. Надо думать, эта селекция русского народа — бомба замедленного действия: она взорвётся через несколько поколений, в XXI или XXII веке, когда отобранная и взлелеянная большевиками масса подонков породит новые поколения себе подобных…»
Николай Заболоцкий (1903 – 1958)
Николая Заболоцкого я знаю с детства. С детства он – один из моих любимых поэтов. Рядом с Багрицким, Киплингом, Лермонтовым, Стивенсоном, переводами Маршака…
Ну, а как не полюбить этот чудный, простой и сложный мир Заболоцкого?
«Целый день стирает прачка, муж пошел за водкой. На крыльце сидит собачка с маленькой бородкой. Целый день она таращит умные глазенки, если дома кто заплачет – заскулит в сторонке».
«В Гурзуфе всю ночь голосят петухи. Здесь улица – род коридора. Здесь спит парикмахер, любитель ухи, который стрижет Черномора».
Мой дядя Алекс Воннегут… научил меня очень простой, но действительно важной вещи. Он говорил, что мы почему-то не замечаем, когда случается что-то хорошее. А ведь хорошее стоит того, чтобы на него обратили внимание. Он говорил не о каких-то великих свершениях, а о самых простых, повседневных вещах: когда пьешь лимонад в жаркий полдень в тенечке, или вдруг чувствуешь запах свежего хлеба из булочной, или сидишь ловишь рыбу, и тебя не волнует, поймаешь ты что-нибудь или нет, или слышишь, как где-то в соседнем доме кто-то по-настоящему классно играет на пианино. Дядя Алекс втолковывал мне, что в моменты таких прозрений обязательно надо сказать вслух и с чувством: «Как же здорово, правда?»
Сименон – один из немногих умных и успешных людей, кто не кокетничал со своим возрастом. Он говорил о старости: «Я не понимаю, почему многие так ее стыдятся. Это привилегия, которая дается не всем. Ей надо радоваться, а не бороться с ней до последнего часа. Мне удалось осуществить свою мечту – я умру старым…»
Раньше он, по глупости, воображал, что каждый хорошо одетый человек, не принадлежащий к рабочему сословию, обладает силой ума и утонченным чувством прекрасного. Крахмальный воротничок казался ему признаком культуры, и он еще не знал, что университетское образование и истинное знание далеко не одно и то же.
А вы ноктюрн сыграть смогли бы? Ну, ладно, не ноктюрн, так фугу или какую другую музыкальную штуковину?
А если нет флейты? И если водосточные трубы в дребезги разбиты и даже стены, к которым они были прикручены, – сплошь в провалах? Смогли бы?
Всякий раз, когда я сталкиваюсь с примером подлинного, без примесей теле или кино сенсационности, мужества, я думаю: а сам как, а самому-то не слабо ли? И не знаю, что ответить. И не знаю, как повел бы, окажись, на месте безрукого грузинского мальчика Александра Дадешкелиани, который стал известным артистом Сандро Дадешем.
