Троллейбус уплывал по широкой промороженной улице. Старуха на остановке провожала его рассеянным взглядом, пока троллейбус не растворился то ли в морозной дымке, то ли в слезах, сочившихся из старушечьих глаз. И тогда она вспомнила, зачем вышла на углу двух многолюдных улиц.
Она, шаркая, засеменила по скользкому тротуару в сторону маленького базарчика, расположившегося прямо на улице у витрин большого гастронома. Солнечные искры примерзли к тротуару, и старуха давила свежий хрустящий налет стоптанными войлочными сапогами.
