Продолжение. Начало в сентябрьском номере.
Куда только не заносила нас судьба! …Мыс Дежнева, крайняя северо-восточная точка. И не только России, – всего Евразийского материка. Дух захватывает – из сотен миллионов, живущих на этой гигантской территории нет ни одного человека к северу от нас. Ни одного!
Такими словами можно суммировать названия разных видов грифов. Стерва в своем первоначальном значении – это просто падаль, все производные возникли гораздо позже. «Очищающим» – от слова греческого происхождения катарсис, Cathartes по-латыни, называют самого распространенного в Северной Америке грифа-индейку. Это большая птица
Он загнется от рака,
рака толстой кишки.
Эким боком, однако,
нам выходят стишки.
Владимир Губайловский
Все загнутся поэты –
предсказуемый факт.
Кто-то от диабета,
кто получит инфаркт.
Александр Росин
редактор
Сколько раз давал себе слово не писать банальности. Не выходит. Мир так устроен, что куда ни ступи(а ведь хотел сказать «плюнь»!) – угодишь в уже чей-то след. Мир тесен, господа. Увы и ах. История, которую кратко хочу поведать – подтверждение тому.
Году так в 85-86-м получил я по почте книжку бакинского журналиста Леонида Гольдштейна «Парад-алле». Он, как и я, знал и любил цирк и надпись, которую сделал для меня, была комплиментарной и трогательной.
Трижды в год – на Пасху, перед Новым годом, и в сезон, который по-украински называется «копать кортошку», хохлы едут домой.
Все разом, и нет силы, которая могла бы их остановить.
Стройки останавливаются, рынки испытывают временный, но ужасный кадровый дефицит, кассы Киевского вокзала работают в авральном режиме, рельсы южного направления раскалены от перегруза, проводники делают за сутки месячную кассу.
Однажды мы с Венькой нашли сберкнижки своих родителей и играли ими в номера. Я победил и наставил Веньке щелбанов.
Потом мы играли на то, у кого больше денег на сберкнижке, — и опять победил я, потому что папа с мамой три года копили на мебель, а у Веньки было только семь рублей двенадцать копеек.
Вечером Таран пригласил меня прогуляться в новых клешах. Я надел брюки клёш 20 на 23 (20 сантиметров в колене и 23 внизу), с широким поясом на двух пуговицах и горизонтально прорезанными карманами, финскую куртку «болонья» на молнии, мохеровый оранжевый шарф, восьмиугольную фуражку с пластмассовым козырьком и замшевые перчатки, приобретенные мне совсем недавно, впервые в жизни, как и всё вышеперечисленное.
У этих заметок, которые я назвал байками, есть два крупных недостатка и столько же больших достоинств.
Сначала о недостатках.
Краткая форма байки, предполагаемая жанром, не позволяет давать развернутые характеристики действующих лиц, лихо закручивать сюжет, выстраивать фабулу – словом, добросовестно делать всё то, что полагается автору серьёзного литературного произведения. Приходится мириться с тем, что получилось.
Восьмое декабря. Восемь дней прошло с той поры, как было первое число. Быстро проходит время, быстро проходит жизнь.
Семь часов одиннадцать минут – такова продолжительность дня сегодня. А жизни?
Жизнь. Что есть жизнь?
С наследником российского престола я встретился в Москве, в кофейне на Мясницкой улице. Был ясный майский день, мы расположились за столиком у окна. Месяц назад наследник прибыл из Франции, чтобы остаться на исторической родине, но ни в прессе, ни в теленовостях информации об этом не было. Он родился за рубежом
Михаил Ландер
капитан дальнего плавания
«…морю суждено было, по слепой воле обстоятельств, стать на многие годы всем моим миром, а торговому флоту – моим единственным пристанищем».
Джозеф Конрад
Я не привык сваливать свои проблемы на других, но здесь хочу сразу оправдаться. Дело в том, что тему эту навязал мне мой друг редактор «Флориды» и редактор всех моих очерков Александр Росин. На протяжении нескольких лет он буквально ножом к горлу приставал, чтобы я описал, что чувствует капитан, выводящий большой пароход из порта в море.
Кем бы ни были в годы войны эти люди, чьи истории мы вам предлагаем: фронтовиками, партизанами, узниками концлагерей, тружениками тыла или даже детьми, сегодня, спустя 65 лет, можно смело сказать, что все они были созидателями великой Победы.
[divider]
Ирина Павлова
администратор южной ветви
Confident Care of Florida
Продолжение. Начало в #05.10
Михаил Горелик
Я родился в 1921 году в Белоруссии в многодетной семье. Окончил сначала семь классов еврейской школы, а потом, в Жлобине, вечернюю школу. После этого в 1939 году меня послали в Одесское артиллерийское училище. Училище я закончил в мае 1941 года, и меня направили в 318 арт. полк, который располагался в летних лагерях под Бобруйском. Там и застала меня война.
Отступали тяжело, со страшными потерями. В боях под Москвой, после того, как погиб командир батареи, меня назначили командиром. Потом направили на Юго-Западный фронт под Харьков. Попали в котел, наши командующие армией Тимошенко и Хрущев бросили войска, улетели в Москву, а мы пробивались к своим, кто как мог.
Я за угол встану, да выберу тень,
замечу охрану, достану кистень…
Владимир Рецептер
Я вас научу, как книжонку издать –
Идете в издательство часиков в пять.
Там за угол станьте, смотрите во тьму,
Завидев издателя, мчитесь к нему.
Со страху любую издаст дребедень!
А если упрется – достаньте кистень…
Александр Росин
редактор
О том, что мы начали с февраля выпускать «Бесплатную газету» вы, конечно, знаете. Кому-то нравится, кому-то, наверное, не очень, но так-то читают, звонят, хвалят даже, говорят, продолжайте, ребята, в том же духе. Спасибо.
Это было в феврале. А в мае мы еще один журнал открыли. В интернете. Называется «Живой журнал». Как всякий нормальный журналист, связанный много лет и даже десятилетий( в этом месяце ровно 35 лет) с печатными изданиями, к интернету я относился настороженно. Поэтому поддался на предложения не сразу и с некоторым напряжением.
Нас много, и мы неизлечимо больны. У нас крепкие мышцы, но надорван спинной мозг. Мы имеем неправильные рефлексы, и никак не можем повзрослеть. Нам сорок лет, и мы рано научились читать.
Когда наши мальчики начали бриться, история сломала нас об колено.
Ту историю делали другие –те, кто уже понимал. Мы ничего понять не успели..
Андрей Росин
Dum spiro, spero
(Пока дышу – надеюсь)
«Да будут все живущие на земле счастливы!» – такими словами традиционно заканчивает свои ежевечерние дискурсы мастер Гоенка, основатель учения Випассаны, путь к просветлению, дословно, в переводе с древнеиндийского, – «обозрение себя».
Десятидневные классы Випассаны, которые я посетил уже третий раз (в ноябрьском номере «Флориды» за прошлый год я рассказал о них) за последние 8 месяцев – это глубокое погружение в себя, отказ от мирской жизни, многочасовая медитация с закрытыми глазами и полное молчание в течение девяти дней.
Михаил Ландер
капитан дальнего плавания
Майами
Если бы не внезапный телефонный звонок из Одессы, я бы не коснулся этой темы. Я вообще никогда не писал о любви. И не из ханжества. Тонкая это материя, не для меня. Всю жизнь, с самого детства, мой дом – матросский кубрик и капитанский мостик. Четыре года войны на тральщиках и десантных кораблях, а потом – бесчисленное количество самых разных судов – от небольших учебных до громадных океанских лесовозов и танкеров…
Я не знаю, как все было, когда она уходила – я был пьян. Валялся на кровати в грязных носках – просто лежал без движения, как будто меня сюда скинули с крыши.
Когда я открыл глаза – сначала один, затем постарался справиться с оставшимся – на улице пели птицы. Я лежал, прислушиваясь к чириканью за окном, пытаясь понять, о чем могли переговариваться птахи – их гвалт не казался бессмысленным.
Огромный поселок, конца-края не видно, бесконечный.
Можно идти или ехать очень долго, и вокруг все время будет этот огромный поселок.
Дома, домишки, домики, двух-, трехэтажные кирпичные дома, скромные, из серого или красного кирпича; одно- и двухэтажные покосившиеся бараки; неисчислимые, как песчинки в заброшенной детской песочнице, домики «частного сектора»;
“Протяжный скрип двери вывел Лолу из забытья. Девушка испуганно открыла глаза и инстинктивно рванулась, разглядев вошедшего. Но путы держали крепко. Лола могла лишь беспомощно наблюдать, как приближается ее мучитель.
– Боишься, – констатировал он, останавливаясь в паре футов от распятой жертвы.
Хайберт, дачное место под Ереваном. Мехо встречает в аэропорту. Везет к себе. Софья накрывает на стол. Чахохбили, лаваш, «Котайк». После – везет в Хайберт, к тете.
– Вах, бала джан…, – плачет тетя. Она обнимает меня, молчит. Мы не виделись двадцать лет. Со дня землетрясения, ровно двадцать лет.
К 70-летию со дня рождения Иосифа Бродского
– Найди ватник похуже, кирзовые сапоги, кепочку на голову, словом, коси под работягу.
Я привык доверять этому высокому с открытым русским лицом человеку, чья фамилия восходила к какой-то полулегендарной личности, внесшей значительный вклад в установление советской власти, но впоследствии канувшей в анналах истории, а точнее – в подвалах Лубянки.
Александр Росин
редактор
Передо мной задача простая и, одновременно, сложная. Хочу рассказать о двух певицах. О двух звездах эстрады. Обе дороги мне, обеих искренне и преданно люблю. Их зовут Аэлита и Елена Камбурова. Они во всем разные. Аэлита родилась в Риге. Камбурова – в Новокузнецке. Аэлита живет в Майами-Торонто-Нью-Йорке. Камбурова – в Москве. У них разные голоса, абсолютно разный репертуар и манера исполнения.
«Раньше природа устрашала человека, теперь человек устрашает природу». Эти слова мог произнести только он, Жак Ив Кусто, потому что никто, так как он, не знал и не познал этот мир. Произнес он их 43 года назад в Монако на всемирной конференции морских государств. А в июне этого года великому французскому исследователю исполнилось бы сто лет со дня рождения. И вспомнить о великом капитане я считаю своим долгом.
Как-то раз шёл я по улице. А впереди меня шла молодая женщина с маленькой девочкой. Когда я их обогнал, девочка пронзительно закричала мне в спину: «Мама! Мама! Гляди – муха! Навозная муха!..» Я вздрогнул и воровато оглянулся. К счастью, девочка указывала не на меня.
Что позволено Юпитеру, то корове никак нельзя. Для женского писательства тема брошенности – приговор. Женщине писать о том, как ей, видите ли, больно, когда ее бросил любимый, категорически запрещено. Полные снисходительного презрения ухмылки старших братьев по разуму и по перу, келоидный рубец ЖП звездою во весь лоб, машинка для уничтожения бумаг, пыль и забвение- вот удел недальновидной страдалицы.
Поплавок резко пошел вниз, рыбак дернул, и сом на крючке плюхнулся в лодку, задев сидящего в ней мирного пассажира. Рана от укола плавником сильно болела, нарывала и не заживала более полугода, напоминая кратер вулкана. Подобные истории совсем не редкость. По краям спинных и грудных плавников сомов расположены ядовитые железы с нейротоксином и молекулами, препятствующими свертыванию крови.
Вместо предисловия.
Недавно в интернетном «Живом журнале», где мы открыли полпредство «Флориды»(http://florida-rus.livejournal.com), я случайно наткнулся на любопытное обращение: «Господа, подскажите, кто стал прототипом главного героя романа Дудинцевa ”Белые одежды”? Писатель представляет Дежкина как своего весьма близкого знакомого, и хочется верить в реальность этого человека. Откликнитесь, кто знает!»
Напомню, речь в романе, вышедшем в 1988 году, шла о погроме в конце 40-х годов 20 века советской биологической науки и конкретно – генетики. Вопрос мне показался интересным
Себе себя напомнить? Вот морока!
Прервалась цепь… Но так легко, как нить.
Мы были человеками от Бога,
Но Бог тогда еще любил шутить.
В итоге – шелуха! Причем, от лука.
Снимаешь шелуху – бежит слеза.
Сны норовят, как будто взятка, в руку,
Бессонницы срывая тормоза.
Кем бы ни были в годы войны эти люди, чьи истории мы вам предлагаем: фронтовиками, партизанами, узниками концлагерей, труженниками тыла или даже детьми, сегодня, спустя 65 лет, можно смело сказать, что все они были созидателями великой Победы.
[divider]
Ирина Павлова
администратор южной ветви
Confident Care of Florida
Продолжение. Начало в #05.10
Анатолий Бойко
До начала войны я, совсем юный хлопчик, жил в деревне Свидовщина, что в Минской области. В нашей деревне было много еврейских семей. Мы жили дружно, все вместе. Но когда началась война, многих моих друзей и одноклассников, кто не успел уйти, немцы расстреляли. Все эти ужасы я видел своими глазами. Ведь я всю оккупацию провел в деревне. А когда немцы отступали в 44-м, снаряд упал возле дома, соседа моего убило, а меня тяжело ранило в ногу. Я потерял много крови, но русский врач меня спас. Так что хоть я и не воевал, но повидал много горя и страданий.
Вся эта серия уже давно представляет собой памятник исчезающей эпохи и культуры, смешной и страшной, наивной и гордой, унизительной и возвышенной. Что это было?… А вот послушайте-ка.
Продолжение. Начало в #10(94)-2008г.
На севере Томской области есть благословенный Нарымский край, знаменитый лесом, рыбой и ссыльными большевиками. Сейчас там ссылка – хуже каторги, а тогда – мероприятие гораздо более интересное, чем круиз вокруг земного шара.
